Одиссея Талбота

– Ну ладно, давай закругляться…

– Мы приглядываем за твоим домом и за домом на Тридцать шестой, – сказал Спинелли.

– Я знаю. Поставьте пост и возле дома номер 39 по Кармин-стрит. Спасибо.

– В морге будешь благодарить. Как только придешь домой переодеться, я тебя возьму. У меня ордер на твой арест.

Абрамс допил сок.

– Слушай, к черту ордер! Я буду у тебя в кабинете завтра в девять утра.

– У меня уже была назначена встреча с барменом на девять утра. А вы любите с утра пораньше попадать в морг.

– Мне нужно еще кое-что сделать сегодня, к завтрашнему дню у меня будет больше информации.

Спинелли надолго замолчал, затем неохотно выдавил:

– Хорошо, завтра в девять. Эй, Тони, поостерегись! Понял?

– Понял. – Абрамс положил трубку и прошел в гостиную. Он услышал шум фена из спальни. Тони подумал было надеть брюки, чтобы пройти мимо Катрин в ванную, но потом ему пришло в голову, что она все равно уже видела его в трусах, а казаться в ее глазах слишком скромным или застенчивым ему не хотелось.

Шум фена прекратился, и в проеме двери показалась Кэтрин в халате.

– Вы хотите принять душ? На полочке бритвенные принадлежности и одноразовые зубные щетки.

– На них нет моих инициалов?

– Возможно. Поищите с буквой «Т». – Она пошла обратно в спальню. Снова зашумел фен.

Абрамс перекинул кобуру через плечо и вошел в спальню. Она сидела у трельяжа с феном и расческой и, похоже, не обратила на него никакого внимания. Он вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Интерьер ванной был достаточно современным – так, середина пятидесятых.

Он сбросил трусы и встал перед зеркалом. На полочке раковины были аккуратно разложены бритвенные принадлежности, там же стояли баллончик с пеной для бритья и флакон с лосьоном. На флаконе был изображен игрок в поло. Кто-то когда-то пытался объяснить Тони, почему лосьон с игроком в поло на этикетке стоит на двадцать – тридцать долларов дороже, чем с изображением крокодила или пингвина. Он понюхал пробку. Это был, несомненно, запах Торпа.

Абрамс побрился и принял душ. К лосьону он не притронулся. Обернув полотенце вокруг талии, с трусами в одной руке и с кобурой в другой, он открыл дверь и шагнул в спальню.

Кэтрин стояла перед зеркалом. На ней были только спортивные трусики, футболку она держала в руках. Их глаза встретились. Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, затем Абрамс прошел через спальню в гостиную.

Он сел на кушетку и закурил. Да, много воды утекло с утра пятницы, когда он пришел на работу и нашел на своем столе кипу коротких служебных записок с подписью «Кимберли».

В дверь постучали. Послышался голос Кэтрин:

– Мне можно войти?

– Конечно.

На ней были белые трусы для бега и голубая футболка, в руках – кроссовки и носки. Кэтрин оглядела Абрамса, завернутого в зеленое банное полотенце.

– В этом вы далеко не убежите. – Она улыбнулась, села в кресло и натянула мягкие носки. Абрамс поймал себя на том, что не отрывает взгляда от ее ног.

После нескольких секунд молчания они одновременно сказали:

– Извините…

И оба рассмеялись.

– Я должен был постучать, – сказал Тони.

– Ну, а я должна была быстренько одеться, когда услышала, что вы выключили воду.

– Так и сделаем в следующий раз.

Кэтрин завязывала шнурки на кроссовках.

– Я вижу, вы очень аккуратно сложили свою одежду на столе. Идите и одевайтесь за моей спиной, пока мы будем разговаривать.

– И то верно. – Абрамс прошел к небольшому толику в углу и стал одеваться.

– Мы не сможем с вами прятаться здесь долго, – сказала Кэтрин.

– Правильно. – Тони заправил рубашку в брюки и надел кобуру. – Так что я предлагаю: кто из нас останется в живых к ночи, тот должен отправиться спать на Тридцать шестую улицу. Полиция тот дом как раз стережет.

– Логично, – кивнула Кэтрин. – Опять же Клаудия будет рада компании.

Тони не ответил. Он обошел кресло и сел на кушетку напротив Кэтрин. Затем надел носки и туфли. Она встала, потянулась и сделала пару наклонов.

– Чувствую, будет хорошая пробежка. Встретимся у вашего дома через час.

– Отлично. – Он поднялся и надел пиджак. – Бегуны отправляются от мэрии группами?

– Да. С небольшими интервалами с семи до восьми. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

Он открыл замок входной двери и выглянул в коридор. Затем обернулся к Кэтрин.

– Поезжайте к мэрии на такси.

– Конечно. – Она поднялась и внимательно посмотрела на Абрамса. – Тони, вы знаете, у меня постепенно возникает чувство вины за то, что я втянула вас в это.

Он улыбнулся:

– Все равно у меня не было других планов на эти выходные.

Кэтрин не ответила. Абрамс посмотрел ей в глаза.

– Как вы думаете, где нас найдет Питер Торп?

– Где-то на маршруте.

– Ну что же, нам нужно внимательно искать его в толпе.

Она кивнула.

Абрамс плотно закрыл за собой дверь, вытащил револьвер из кобуры и стал осторожно спускаться по лестнице.

32

В длинном и слабо освещенном помещении квартиры в «Ломбарди» Питер Торп стоял у операционного стола. Он смотрел на обнаженного Николаса Уэста, который лежал на столе с крепко привязанными руками и ногами. У стола стояли две капельницы, аппарат ЭКГ и столик на колесиках с медицинскими инструментами. Тело Уэста было опутано проводами и трубками. Любой, увидевший эту картину, подумал бы, что находится у постели пациента реанимационной палаты. По существу, так оно и было.

Торп надел специальные светозащитные очки, почти полностью закрывавшие его лицо, и в течение нескольких секунд внимательно смотрел на Уэста. Затем он спросил:

– Как ты, Ник?

Николас Уэст сморщился под слепящим светом операционной лампы.

– Хорошо, – ответил за него Торп. – А знаешь, могло быть и хуже.

Торп склонился к лицу Уэста. Упавшая тень позволила Николасу открыть глаза впервые за многие часы. Он впился взглядом в склонившееся над ним лицо, стараясь вспомнить какое-то слово. Его измученный психотропными препаратами мозг наконец сработал:

– Ты – крот, вот ты кто… Ты – крот.

Торп рассмеялся:

– Ты знаешь. Ник, в детстве я очень любил охотиться на кротов. Я расковыривал прутиком их норки, пока не добирался до какого-то шевеления в глубине. Тогда я брал лопату, немного подкапывал, потом вонзал ее в землю и перерубал крота пополам. – Уэст молчал. – И вот с детства во мне живет это представление о маленьком глупом животном, которое полагает, что спасется от погибели в своем туннельчике. Интересно, какая мысль промелькнула в его мозгу в тот момент, когда лопата перерубала его пополам? Почему природа так слабо защитила его? А над моей головой не зависла ли та же лопата? Ладно, это мы обсудим позже.

Торп выпрямился, и ослепляющий свет вновь упал на лицо Уэста, заставив его опять закрыть глаза.

Улыбнувшись, Питер обернулся к Еве:

– Как его показатели?

Полька кивнула:

– Очень приличные. Он вообще здоровый мужчина. Давление, наполнение и частота пульса в норме. Легкие работают хорошо… – Ева проверила катетер, выходящий из члена Уэста. – Моча прозрачная.

Торп заглянул на нижнюю полку под столом. Там стоял сосуд для накопления влаги из легких Уэста. Ректальная трубка заканчивалась в специальном контейнере.

– Твердых выделений уже нет, – заметила Ева.

Питер вытянул руку и выключил свет. Уэст открыл глаза, и оба смотрели друг на друга несколько секунд. Наконец Торп проговорил:

– Бедный Ник! Но ты же всегда знал, что закончишь вот так, голым на столе. Разве нет?

Уэст кивнул:

– …Знал…

Торп склонился к нему еще ниже.

– Думал ли ты когда-нибудь, что это будет мой стол?

Николас с трудом раскрыл рот и выдавил из себя:

– Питер… пожалуйста… не делай этого со мной…

– А почему нет? Я проделывал это даже с теми, кто заслуживал этого меньше, чем ты. С теми, кого я уважал больше, чем тебя.