Операция «Ледокол»

Такси Бонда остановилось почти напротив мужчины и женщины, слепленных из снега в натуральную величину, тесные объятия которых, судя по всему, могла разрушить только весенняя оттепель.

Вокруг парка стояли, в основном, здания старых построек, но то тут то там среди них мелькали элементы современной архитектуры, которые служили своеобразной связующей ниточкой между прошлым и настоящим временем.

Сам не зная почему, Бонд представлял себе, что Пола живет в новой, сияющей многоэтажке, однако по ее адресу он обнаружил четырехэтажный домик с яркими зелеными стенами и ставнями на окошках, разукрашенный снегом так, словно под каждым окошком в ящиках цвели заснеженные цветы, чьи длинные ледяные стебли с лепестками и бутонами, свисая, примерзли к водосточным трубам и орнаментам фасада. Создавалось впечатление, будто бы в декабре здесь поработали хулиганы с балончиками-распылителями, разукрасив белоснежной пеной дом всюду, где только смогли достать. Верхнюю часть здания делили пополам два изогнутых фронтона с деревянной отделкой, а внизу был вход, незапертая застекленная дверь. Сразу за дверью на стене висел ряд металлических почтовых ящиков, каждый — с крошечной рамочкой для карточки с фамилией жильца. В общей прихожей и на лестнице ковров не было, а сияющее полированное дерево пахло хорошим лаком. К тому же сейчас с этим запахом смешались невыносимые для голодного Бонда ароматы стряпни из чьей-то кухни.

Пола жила на четвертом этаже, в квартире 4А. Бонд, расстегивая куртку, начал подниматься по лестнице.

Он отметил, что на каждой лестничной площадке было по две двери, справа и слева. На вид они казались прочными и аккуратно сделанными. Рядом с каждой висел звонок и карточка, такая же, как и на первом этаже, на почтовом ящике.

На четвертом этаже имя Полы Вакер было элегантно выведено на визитке под звонком квартиры 4А. Из любопытства Бонд глянул на дверь квартиры 4Б: там жил некий майор А. Ниблин. Бонд сразу представил себе отставного военного, чья квартира завалена картинами баталий, книгами по стратегии, и романами о войне, о публикации которых так заботятся финские книжные издательства. Они не давали людям забыть о тех трех войнах за независимость, в которых страна сражалась против России: сначала из-за революции, потом из-за вторжения и, наконец, плечом к плечу с Вермахтом.

Бонд нажал на кнопку дверного звонка с силой, отпустив не сразу, затем встал прямо перед маленьким глазком в середине двери.

Изнутри послышался лязг цепочки. Открылась дверь — и вот она, одетая в длинный шелковый халат, небрежно завязанный поясом. Все та же Пола, все такая же соблазнительная и пленяющая.

Бонд увидел, как ее губы шевельнулись, словно она хотела сказать ему «здравствуй». И тут он понял, что это не все та же Пола. Ее лицо казалось побледневшим, рука на двери дрожала, а в глубине сероватых глаз отчетливо мелькал огонек страха.

Интуицию — как учили его в разведшколе — ты приобретаешь только с практическим опытом, ты не рождаешься с ней.

Громко Бонд произнес: «А вот и я вернулся из-за моря!» В тот же момент он выставил вперед ногу, прижав ботинок к открытой двери. И со словами «Ну как? Ты рада?», Бонд левой рукой схватил Полу за плечо и, крутанув ее, буквально вытянул на площадку. Правая рука уже на пистолете. Не прошло и трех секунд, как Пола оказалась у стены рядом с дверью майора Ниблина, а Бонд уже боком нырнул в ее дверь с «Хеклером» наготове.

Их было двое. Слева от Бонда — коротышка с тонким, изуродованным оспой лицом, прижался к стене с маленьким револьвером, похожим на «Чартер Армс Андерковер.38 Спешиал». Им он, видимо, держал на мушке Полу, пока та стояла в дверях. В дальнем углу комнаты (коридора не было) наготове стоял здоровый мужчина, с огромными руками и лицом боксера-неудачника. Стоял он рядом с красивым кожаным диваном с отделкой из хрома. Одной из отличительных примет боксера был огромный чуть приплюснутый нос сизого цвета. Оружия в руках у него не было.

Слева от Бонда взметнулся револьвер коротышки, «боксер» начал двигаться.

Сначала Бонд разобрался с револьвером: казалось, громадный «Хеклер и Кох» еле двинулся в руке Бонда, когда он с силой треснул им по запястью коротышки. Револьвер отлетел в сторону, а вопль от боли заглушил хруст сломавшейся руки.

Удерживая «боксера» на мушке, Бонд левой рукой дернул к себе коротышку, прикрывшись им как щитом. В тот же момент, он с силой двинул коленом вверх. Коротышка съежился, инстинктивно попытавшись здоровой рукой прикрыть свой пах, — но поздно: от удара он взвизгнул как свинья и, скорчившись, рухнул к ногам Бонда.

Тот, что побольше, казалось, не был смущен видом пистолета, что говорило или об огромном мужестве, или об умственной отсталости: с этого расстояния выстрел из «Хеклера» мог изувечить внушительную часть человеческого тела.

Бонд перешагнул через коротышку, пнув его правым каблуком, и с пистолетом в вытянутых руках, крикнул приближающемуся противнику: «Стой, или убью!»

Это было скорее командой, нежели предупреждением: палец Бонда уже почти нажал на курок.

Тот, что с сизым носом не сделал, что ему было сказано. Напротив, он русским матом (с ужасным акцентом) посоветовал Бонду совершить акт кровосмешения со своей матерью. Агент 007 даже не успел заметить, как тот метнулся в сторону. Парень был хитрее, чем Бонд ожидал, да еще и с отменной реакцией. Как только Сизый нос метнулся, в ту же сторону дернулся Бонд, стараясь удержать его на мушке. И тут он почувствовал резкую чудовищную боль в правом плече и на секунду потерял контроль над ситуацией. Он невольно опустил пистолет — тут же взметнулась нога Сизого носа. Бонд понял, что нельзя оценивать человека с первого взгляда. Этот парень был настоящим убийцей — профессиональным, расчетливым и опытным. Еще Бонд подумал о появившейся боли в плече, и о пистолете, выбитым ногой из его руки и отлетевшим в стену, вдобавок где-то позади ему слышались затихающие стоны убегавшего вниз по лестнице коротышки.

Сизый нос быстро приближался, боком, одно плечо приопущено.

Бонд быстро шагнул назад и вправо к стене. Краем глаза он засек тот самый предмет, который причинил ему боль: в дверном косяке торчал восьмидюймовый кинжал с костяной рукояткой и изогнутым лезвием — лопари с успехом используют их для снятия кожи с туши оленя.

Бонд схватился за кинжал и, крепко сомкнув пальцы на рукоятке, с силой выдернул его из дверного косяка. Боли в плече агент 007 сейчас не чувствовал. Он быстро повернулся боком. Нож был твердо зажат в правой руке, лезвием вверх, большой и указательный пальцы на рукоятке у основания лезвия — именно так следует держать нож при рукопашном бое. Всегда — учили его на тренировках — только позиция для удара с выпадом. Никогда не держи нож наоборот: лезвием вниз, с большим пальцем на конце рукоятки. Никогда не защищайся ножом — только атакуй.

Бонд повернулся всем туловищем прямо к Сизому носу, колени чуть согнуты, одна нога немного вперед (для равновесия) — классическая поза для драки на ножах.

— Чего ты там сказал про мою мать? — прорычал Бонд. Его русский был гораздо лучше, чем у его противника.

Сизый нос ухмыльнулся, обнажив свои желтые зубы.

— Что слышал, Бонд, — ответил он на ломаном русском.

Они принялись кружить друг против друга. Бонд отпихнул ногой в сторону маленький стул, освободив место для драки. Сизый нос достал другой нож и начал перекидывать его из руки в руку. Пружиня на ногах, он постоянно находился в движении, постепенно сужая круг. Это был хорошо известный обманный маневр: держи противника в догадках и заманивай его поближе, затем наноси удар.

«Ну давай, — думал Бонд. — Давай, иди сюда, ближе, ближе ко мне». И Сизый нос делал именно так, совсем позабыв об опасности сузить круг слишком сильно. Глаза Бонда застыли на глазах громилы. Все чувства сконцентрировались на ноже: как он блестел, перелетая из руки в руку; как каждый раз рукоятка с тупым звуком шлепалась в ладонь.

Конец пришел внезапно и быстро.