Поединок. Выпуск 16

— А ты — миллионер? — выстрелил вопросом Олег.

— Я-то? Нет, к сожалению.

— Что ж так?

— Мне есть что терять, Алик. Папа-генерал квартиру с богатыми трофеями оставил, сам, когда за сборную играл, кое-что подсобрал, директорское место довольно хлебное…

— Стало быть, подворовываешь по малости?

— Не подворовываю. Просто в руках само собой немного застревает. В рамках неподсудности.

Помолчали недолго. Потом любознательный Олег снова полюбопытствовал:

— А на твое водное поло играют?

— Мое водное поло, Алик, — забава сугубо камерная. Кто им интересуется? Играется футбол. В Москве и Питере — отчасти хоккей. Скоро, думаю, за баскетбол зацепятся, он в зрелище постепенно превращается.

— Все-то ты знаешь, — с сожалением констатировал Олег.

В ресторане Гоша уверенно направился к столику, за которым сидел опрятный человек средних лет, без интереса глядевший на огонек свечи.

— Ты что-нибудь заказал, Семен? — спросил у опрятного человека Гоша. Тот вяло пожал плечами и признался:

— Я есть не хочу. Мне бы с тобой парочкой слов перекинуться, и все.

Опрятный человек неодобрительно посмотрел на Олега. Лишнего при разговоре. Тот поймал его взгляд и успокоил:

— Я вам не помешаю.

— Мы с тобой в холле пошепчемся, — пояснил Семену Гоша. — А ты, Алик, нас здесь подожди. Я по пути заказ сделаю и минут через пятнадцать буду. Пятнадцать минут нам хватит, Семен?

— Хватит.

И они ушли, а Олег стал разглядывать полутемный зал и вдруг встретился взглядом со знаменитым тренером, сидевшим с дамой у барьерчика на противоположной стороне зала. Легкое облачко прошло по лицу тренера, легкое, почти незаметное, но делать было нечего, и он приветственно и приглашающе замахал рукой.

Грянул рок-марш, и под него, стараясь попадать в ритм, Олег зашагал к столику Валерия. Когда он подошел, Валерий привстал с кресла и предложил:

— Знакомься, Олег. Это — Зоя.

Очень красивая дама в широкой амплитуде возраста — от тридцати до сорока — мило улыбнулась Олегу, который, поцеловав ей руку, признался Валерию:

— С Зоечкой мы давно знакомы. Здравствуй, красавица.

Зое подобное приветствие понравилось, и поэтому она спросила:

— Как живешь, Олег?

— Отлично, родная моя.

И верно, родная. Годиков двадцать тому, даже с хвостиком, самая преданная подружка, а также адъютантша и наперсница жены знаменитого футболиста семнадцатилетняя Зоенька, воспользовавшись моментом, расчетливо уложила в постель не совсем трезвого футбольного маэстро. Так и породнились. После этого было плохо, очень плохо. Всем троим. Потом, правда, все быстро рассосалось. Знаменитый футболист как-то сразу превратился в сильно пьющего гражданина без определенных занятий, и дамы, в одночасье поняв, что они обе горько ошиблись в этом человеке, в горе вновь раскрыли друг другу объятья.

— Вот и хорошо, — порадовалась за него Зоя.

Олег уселся и, откинувшись на стуле, еще раз восхитился ею:

— Как и тогда (мы, естественно, не будем уточнять, когда), ты по-прежнему страстно и верно предана нашей футбольной команде. Похвальное постоянство истинного болельщика. А для женщины-болельщицы — просто удивительное!

— Удивительное — рядом, — довольно оригинально нашлась Зоя.

Олег покосился на Валерия и подтвердил:

— Совсем рядом!

Валерий ревниво, как будто следя за игрой в теннис, переводил взгляд с Олега на Зою. Олег успокоил его:

— Зоя была подругой моей бывшей благоверной. Младшей подругой, — и поинтересовался мимоходом у Зои: — Кстати, как она?

— Давно не виделись, — прохладно сообщила Зоя.

Покончив с любезностями, Олег с дуболомной простотой спросил о том, ради чего он и позволил себе нарушить их интимный тет-а-тет:

— Это была договорная ничья, Валера?

— Нет, — твердо ответил Валерий.

— Ты уверен на все сто процентов?

— Да, — подтвердил Валерий и сам спросил: — За что ты набил морду Игорю?

— За дело. Он пропустил в коридор того паренька. Нарочно.

— Ему всего девятнадцать лет, Олежек. С его малым опытом позиционно ошибаться — не такая уж редкость.

— Он не умеет позиционно ошибаться. Он мой ученик. Мой любимый ученик.

— Ты был великий игрок, Олежек. Но вспомни себя в девятнадцать лет. Я-то отлично помню твой дебютный год. Сколько же ты ошибок наворотил!

— Я — самоучка. У меня не было школы, не было учителя. И приходилось изобретать велосипед. А у Игоря был хороший учитель. Я.

— Теперь понятно. Бережешь свое реноме.

— Не совсем так, Валера. Берегу реноме футбола, которому отдал жизнь.

— Красиво говоришь. Как на трибуне.

Они вели диалог на повышенных тонах, почти кричали. Но не потому, что ссорились, а потому, что гремел и рычал тяжелый рок. Олег глянул на свой столик, увидел уже вернувшегося Гошу и поднялся с кресла:

— Ну, будьте здоровы. Зоенька, как говорили в одном из фильмов моего детства, — имеешь шанс убить медведя. Наш Валерий — вдовец.

— Я знаю, — хладнокровно парировала Зоя, а Валерий раскипятился:

— Не хами. Если хочешь знать — это я имею шанс.

— Пусть будет так, — согласился Олег, раскланялся окончательно и пошел через прыгающе извивающийся танцующий зал к своему столику.

— Это Марков там сидит? — спросил Гоша.

— Он самый, — подтвердил Олег, усаживаясь. — Тренер номер один советского футбола.

— Завидуешь ему?

— Когда-то завидовал. Теперь — нет. Как только понял, что команда высшей лиги — не мое дело. Делать не футбол, а футболиста — вот что я умею по-настоящему.

— Потом эти футболисты делают команду Маркову. А ты вроде ни при чем.

Официант принес вазончик с икрой, блюдо с лососиной, блюдо с осетриной горячего копчения, груду зелени, помидоры, огурцы. Расставил все мастерски и удалился!

Задумчиво делая себе бутерброд, Олег вопросил нерешительно:

— Скажи мне, Гоша, а Валера Марков замазан?

— Точно не знаю, но вряд ли. Зачем ему?

— Логично. — Олег откусил от бутерброда, пожевал. — А может быть, все это случайное совпадение, Гоша, а? Просто вышло так?

Гоша оторвался от рыбки и посмотрел на Олега жалеючи, как на юродивого:

— Опомнись, Алик. Хочешь, я тебе еще два результата на юге предскажу? Новость свеженькая, с пылу с жару.

— Откуда у тебя эта новость?

ся кабине красного дерева и открыл дверь своим ключом.

В передней его ожидала мать.

— Ты где пропадаешь? — строго прогремела она.

— Дела, мать, дела, — успокоил он.

— Какие могут быть дела в два часа ночи?

— Важные, — объяснил он, сбрасывая плащ и снимая туфли.

— На плите котлеты, сырники и гречневая каша. Разогрей и поешь.

— Я сыт, мама, — отказался Олег и пошел по коридору к себе в комнату, щелкая шлепанцами.

Мать не отставала.

— Как дела на работе? — спросила она, входя за ним в комнату.

— Хорошо, — сказал он, снимая пиджак.

— Я смотрела матч по телевизору. Как грубо ошибся Игорек, правда, сын?

— Мама, ты не видишь, что я раздеваюсь? — раздраженно намекнул он на ненужность ее присутствия.

Мать не поняла намека:

чам, услужливо подаваемым счастливыми заворотными пацанами. Что-что, а бить он умел. Не очень сильно, но очень точно он, как машина, посылал мячи по углам. Правый нижний, левый верхний, правый верхний, левый нижний…

Из-за ворот его окликнули:

— Олег Александрович!

Он поднял глаза. В семнадцати метрах от него, разграфленный сеткой на мелкие квадраты, стоял хорошо одетый, ладный, неотразимо обаятельный Игорь. Олег отпустил вратаря: