Кремлевское письмо

Однажды после такой вечерней прогулки по Пятой авеню, он вернулся в офис. Его ожидал лейтенант Гродин.

— Вы нам нужны, — объявил он Поткину.

— 3-зачем?

— Мы решили убрать Коснова.

Поткин уставился на него.

— Это сделаете вы, — жестко произнес Гродин.

— Я очень занят. У меня масса важных дел. Я не могу уехать.

— Товарищ капитан, — сказал Гродин, — решения принимаются не здесь. Товарищ Бреснович не привык к отказам. Он всегда добивается своего.

— Добивается?

— Не будьте так наивны, капитан! Дело очень серьезное. Если вы откажетесь, это отразится на вашей карьере и семье.

— Семье?

— Вы слышали мои слова. Бреснович добивается своего всегда.

Сколько Поткин себя помнил, он никогда раньше не плакал и был уравновешенным человеком, но сейчас его глаза наполнились слезами и он истерически захохотал.

29

Человек в шляпе

Эрика оставила Роуна в квартире, спустилась по черной лестнице и вышла через подвал в проходной двор. Когда она была уже на улице, из подъезда дома вышел человек в широкополой мягкой шляпе и последовал за ней на некотором расстоянии. Когда Эрика остановилась у витрины, он тоже остановился и посмотрел в другую сторону. Потом они двинулись дальше.

Сегодня Эрика шла новой дорогой, так попросил Георгий. Вместо того, чтобы пойти как обычно по Пятницкой, она прошла проходным двором, пересекла бульвар и нырнула в проход. Мужчина в шляпе прибавил шагу, свернул за ней в проход — никого. Он побежал, но кто-то схватил его сзади. Он упал на колени и мощным рывком перебросил Фокусника через плечо, развернулся и побежал в обратную сторону. Нож, просвистев в воздухе, мягко вошел ему в спину. Сделав еще пару шагов, мужчина замертво упал.

Уорд подошел, выдернул нож и ногой перевернул тело.

— Кто бы мог подумать, — сказал он Фокуснику, — китаец.

У Би Эй и Роуна совсем не оставалось времени, чтобы побыть вместе. А если немного и выдавалось, то уединиться все равно было негде. Единственное, что удавалось, так это погулять, взявшись за руки, по набережной Парка Горького.

— Мы оба стали проститутками, — сказала она ему однажды. — Но я не переменилась, а ты?

В следующие несколько дней удалось немногое. Фокусник сообщил, что у Рудольфа депрессия, он отказывается говорить о Полякове. Совместное дело Ханиса и мадам Софи процветает, но, похоже, ни одна из девочек ничего не знает о Полякове. Би Эй с Михаилом успешно сбывают на черном рынке краденную электронику. Но с их стороны сведений о Полякове тоже нет.

Хорошо шли дела только у Георгия с Эрикой. Он чувствовал, что она любит его все сильнее. Он удивился и даже растерялся, когда она сказала, что прекрасно понимает, как трудно уехать из Москвы вместе. Ей было уже все равно. С Роуном она прожила самые счастливые недели в своей жизни. Она была благодарна ему за это. Просто быть рядом, больше ничего не нужно. Если бы завтра все это кончилось, она бы поняла. Через неделю, во вторник, Эрика преподнесла Роуну сюрприз. Он пришел на квартиру первым. Приготовил чай. Эрика задерживалась. Она опоздала на полчаса.

— Георгий, любимый, извини, я просто не могла вырваться, — объяснила она, не успев отдышаться.

— Ничего, выпей чаю.

— Нет, я сегодня не могу остаться, я встречаюсь с мужем. Георгий, закрой глаза. — Она спрятала руки за спину.

— Зачем?

— Не спрашивай, просто закрой. Теперь протяни руку. — Эрика положила ему на ладонь маленький сверток в яркой бумаге. — Мне пора идти, любимый. Увидимся завтра.

— Где?

— Разверни подарок и узнаешь. — Эрика быстро поцеловала его и убежала.

Роун развернул сверток и увидел ключ с запиской:

Роун в отчаянии покачал головой. Надежней той квартиры, где они встречались, быть не могло. Об этом позаботился Ханис. Она располагалась в старом ветхом доме в оживленном районе Москвы. Дом этот был частью большой застройки. Он имел два выхода — из соседнего здания и через общий подвал в проходной двор. Но самое главное, на прилегающих улицах было много магазинов, кафе и палаток. Местные жители и москвичи из других районов могли найти здесь товары, которые не всегда удавалось купить в более престижных частях города. Роун и Ханис боялись Коснова. Они выбрали район, где трудно было вести слежку. Они нашли квартиру, которую практически невозможно было вычислить. Внешне ничто не связывало Эрику и Роуна. Они входили в здание в разное время через разные входы. Квартира была идеальной.

Роун спустился по запасной лестнице, прошел по узкому переходу и вошел через заднюю дверь в соседний ресторан. Он заказал первое и вино. Покончив с едой, он зигзагом прошел по людной улице и спустился в метро. Проехал пять остановок, вышел, сел в обратный поезд, проехал еще три остановки, потом четыре в обратном направлении и вышел в пяти кварталах от того места, где спустился в метро. Пересек несколько открытых мест, убедился, что «хвоста» нет и спустился в метро опять.

Это был многоэтажный дом в одной из лучших новостроек. Роун несколько раз прошелся мимо здания. Как он и боялся, оно было открыто со всех сторон. Людей на улице почти не было. Их заметили бы сразу. Он походил по прилегающим улицам, обошел дом вокруг. Нет, это совсем не годится. Он настроился на слезы Эрики. Ему не хотелось расстраивать ее, но, кажется, этого не избежать.

Еще не было двенадцати. Встреча с Фокусником назначена на два. Роун решил немного погулять. Он прошел Дворец Труда и свернул к реке. Был ясный безветренный день. Москва — тихий город. Здесь запрещены звуковые сигналы, люди на улицах говорят негромко. Москва мало напоминала другие столицы. Роун обычно не замечал этого, но иногда чувствовал себя подавленно. Этот город был больше похож на большую деревню. Внешне город, конечно, производил впечатление, но по какой-то необъяснимой причине даже его архитектура казалась немой.

Он вернулся на квартиру Поткина в начале второго. В двери торчала записка:

Роун спустился свернул направо и прошел семь кварталов, когда, наконец, «Дядя Моррис» нагнала его. Она была одета по последней московской моде: плотный шерстяной костюм с широкими подплечиками и туфли на широких квадратных каблуках.

— Мы получили информацию, которая может быть вам полезна, — сказала «Дядя Моррис». — Счет в швейцарском банке привел к Полякову. Двенадцать вкладов по времени совпадают с выплатами, которые он получал за информацию. Практически каждый вклад сделан в течение пяти дней после получения денег с Запала. На этот же счет он позже положил первые пятьсот тысяч долларов. Через два дня после его отъезда в Россию все деньги перевели на другой счет. На чей, мы не знаем.

Но самое интересное, что все деньги с этого счета были переведены в Танжер. В тот же банк были положены и вторые пятьсот тысяч долларов. В результате проверки мы выяснили, что перед этим крупным вкладом на счет было сделано восемь небольших вкладов. Четыре из них совпадают по датам с его четырьмя последними вкладами в швейцарский банк, но другие четыре были сделаны уже после того, как он перестал поставлять нам информацию.

— После письма вы никаких выплат не делали? — спросил Роун.

— Нет. Как только мы договорились о письме, информация перестала поступать. Может быть, он продавал ее кому-то еще, часть наших так думает.

— А эти четыре дополнительных вклада не могли поступить из швейцарского банка?

— Нет, — уверенно ответила «Дядя Моррис». — Я уже сказала, нам удалось выйти на оригиналы швейцарских счетов. Все деньги с его счета были переведены за один раз. И на ту же сумму был получен перевод в танжерском банке. И еще непонятно, кто сделал этот перевод, Поляков ведь был уже в Москве.