По ту сторону пруда. Том 2. Страстная неделя

Тоня что-то хотела сказать, уже открыла рот, но не стала.

12

Телефон зазвонил в самом начале седьмого. Странно в наши дни слышать обычный телефонный звонок. Хотя некоторые уставшие от гаджетов люди закачивают такой и в свой мобильный.

Тоня так рванулась к письменному столу, что поскользнулась на начищенном паркете.

– Да, – сказала она по-английски, но тут же перешла на русский. – Да, все в порядке. А у тебя как? – Пауза. – Хорошо, я поняла. – Пауза. Посмотрела на часы. – Успею, конечно. Целую, будь осторожен.

Она посмотрела на меня. Вот у кого на лице доминирующая эмоция сразу проступает.

– Сюда не приедет?

Она покачала головой.

– Где встречаетесь? Хотя это не важно. Хотите, я вас подстрахую?

– Не знаю. – Она снова посмотрела на часы. – Надо подумать.

– Вы же скажете отцу про встречу с Питером и его отцом?

– А теперь как иначе? Раз скажу про телефон и квартиру.

– А про меня?

– Не знаю.

И я не знал, как лучше. Если Мохов, по признанию собственной любящей дочери, был неспособен трезво анализировать ситуацию…

– А что бы вы ему сказали?

Это Тоня спросила.

– Две очень важные вещи. Чтобы он не делал резких движений – ничего такого, чтобы помешало ему вернуться достаточно скоро в Москву, к старой жизни. Чтобы он просто затаился на какое-то время в надежном месте. В той квартире, которую снял Осборн, на худой конец. Но это на самый худой конец. Вашему отцу в любом случае в Москве предстоят неприятные долгие разговоры, проверка на полиграфе и так далее, а любой контакт с Осборном это осложнит. Хотя, повторяю, для Влада сейчас главное, конечно же, просто не попасться тем ребятам с кладбища.

– А второе?

– А второе – тем человеком, которому ваш отец наступил на хвост, в Москве уже занимаются. Чем больше Влад мне про него скажет, тем скорее все закончится. Мне нужно не только его имя – его у нас, вероятно, уже вычислили, хотя и имя поможет. Нужны улики – то, из-за чего Влад так срочно сорвался из Москвы.

– Получается, я должна буду сказать ему про вас, – заключила Тоня.

– Было бы даже лучше, если бы на встречу поехал я, а не вы. Безопаснее-то точно.

– Папа вас выследит заранее и не появится.

– Тогда сделаем, как Осборн. Вы встретитесь, расскажете ему про меня, а потом вдруг и я появлюсь.

– Он может подумать, что вы мною манипулируете в своих целях. Непонятно, в каких.

– Еще вариант. Вы где встречаетесь, в той кондитерской?

Тоню моя осведомленность наконец достала. Хотя эта-то информация была самой очевидной.

– Блин! Есть что-то, чего вы не знаете?

Со стороны это выглядело, как возмущение. И только взгляд вернулся – тот, обычный, насмешливый. На самом деле Тоне нравилось, что кто-то видит ситуацию полнее, чем она сама. И, надеюсь, ее устраивало, что этот кто-то не собирается им с отцом навредить.

– К сожалению, я пока не знаю главного, – вздохнул я. – Так вот вы встретитесь в своей кондитерской, а я засяду где-нибудь поблизости в пабе.

Да-да, я сказал «в пабе». Ведь уже вечер наступил.

– Вы все расскажете отцу, – продолжал я. – Захочет он ко мне подойти – отлично. Не захочет – пусть передаст на словах вам. Но, Тоня…

Она посмотрела на меня. Опять открыто, не боясь, не прячась за щит иронии.

– Без информации про того человека не возвращайтесь. Это для вашего отца единственный шанс вернуться к нормальной жизни.

Она вдруг опять закрылась. Час трудных решений.

– Что-то подсказывает мне, что я должна вам полностью довериться, – медленно, раздумывая, сказала она. – Но в то же самое время я осознаю, что я сейчас играю с жизнью папы и, возможно, со своей собственной. Если я в вас ошибаюсь, я наверное не смогу вам отомстить. Но, – она забарабанила пальцами по своей груди – у вас же там тоже это есть. Вы не сможете дальше жить спокойно. Предать доверие – хуже этого ничего нет.

Я кивнул:

– Эти две последние фразы тоже ему скажите.

13

В такси я выяснил, почему люди Раджа не нашли Тоню с Моховым ни в Кенсингтоне, ни в Хаммерсмите. По воскресеньям Моховы возили дочь в балетную школу в Фулем. Занятия начинались рано, в девять утра, а заканчивались в одиннадцать. По установившейся традиции все семейство отправлялось потом есть мороженое или, зимой, пирожные в кондитерскую на фулемском Бродвее. Хотя не уверен, что девочке, которая хочет стать балериной – а Тоня хотела – было полезно и то, и другое.

Я теперь был глухим. А ведь за эти дни я привык, что знаю, ну, может быть, не все про всех, но очень многое про тех, кто был мне интересен.

– Вы сможете нас слышать? – спросила Тоня, когда кэб остановился у сквера на Парсонс-Грин.

– Увы.

– Потому что у меня больше нет телефона?

Я кивнул. И Тоня кивнула – непонятно, рада она была этому обстоятельству или нет.

– Тоня! – Я вытащил из кармана деньги, снятые из банкомата, когда я ходил за едой. – Передайте отцу. Ему лучше не пользоваться своей кредиткой.

Тоня замялась. У меня вдруг сжалось сердце. Она сидела в углу машины, напротив меня – лондонские кэбы так устроены. Рядом, на сидении ее довольно большая дамская сумка, кожаный плащ наброшен сверху. Все ее земные пожитки. И отец ее такой же неприкаянный, только на него еще и охотятся.

– Я не знаю…

– Берите давайте! Мы с Владом потом разберемся.

Я положил деньги на сиденье и вышел. Такси поехало дальше – я не знал, куда, – а я перешел улицу и уселся за свободным столиком на террасе паба под ласкавшим мой взор названием «Белая лошадь».

Я раньше никогда не был в этой части Лондона. Похоже на Саутфилдс, только зелени больше. Двух-, максимум трехэтажные здания, почти пустые тротуары и никакого намека на общественный транспорт. Уже не деревня, но еще и не город. Я залез в гугловскую карту: судя по тому, куда повернуло такси, Тоня ехала на Нью-Кинг-роуд – там полно было всяких ресторанчиков и кафе. Если Мохов согласится, им до меня идти минут десять-пятнадцать.

Для начала я заказал неизвестный мне бочковой «Эднэмс Биттер». Говорят, людям, которые выпивают в качестве основного вида деятельности, по утрам трудно опохмелиться: руки дрожат так, что рюмка расплескивается прежде, чем ее удается поднести ко рту. Поэтому они поступают следующим образом. Берут полотенце. Один конец зажимают в правой руке вместе с рюмкой, а второй берут в левую руку, пропустив предварительно полотенце через шею. А дальше просто: тянут левой рукой полотенце, как по лебедке, и правая рука с рюмкой автоматически подносится ко рту.

Это мне сейчас пришло в голову. Потому что я-то не набросился сразу на принесенную мне пинту эля изумительного янтарного цвета под небольшой шапкой белой пены. Поблагодарил официанта, повозил еще пальцем по карте района на айфоне и только потом, как бы вспомнив, небрежно отпил глоток. Нет, мне пока далеко до полотенца!

– Пол? – раздался голос в гарнитуре.

Наконец-то!

– Шанкар!

– Это Радж. Мы решили нашу маленькую проблему.

– А что было?

– Твои друзья выпустили на улицы целую радиолокационную станцию на колесах. Шанкара засекли, когда он выходил на связь с тобой. Или со мной. Просто исходящий сигнал перехватили, расшифровать его не так просто. Но сейчас все в порядке.

– То есть от вас отвязались?

– Да, наш минивен записан на фирму, которая занимается корпоративными интернет-сетями и сидит в другом месте. А каким оборудованием он напичкан, разобраться можно за неделю, не меньше.

– Но это были люди из контрразведки?

Радж засмеялся:

– Тебе лучше знать.

– Но англичане?

– Сто процентные британцы: белые, с лондонским акцентом и на машине с лондонскими номерами.

– Я правильно понимаю, что продолжить работу вы уже не сможете?

– Нет, не правильно. Мы отправляем засвеченную машину на другой проект, а с него отзываем другую, чистую. Шанкар свяжется с тобой через час-полтора.

– А как там моя пачечка? Не закончилась еще?