Кремлевское письмо

— Мы не сможем приземлиться из-за пурги.

— К черту пургу.

— Что-нибудь еще, товарищ полковник?

— Да… — Коснов запнулся. — Нет! Пришлите машину за немкой. Она возвращается в тюрьму.

24

Путешествие к Карскому морю

На рассвете самолет достиг Усть-Юза. Буран стих. Они летели на север вдоль Уральского хребта мимо Воркуты к Карскому морю. Самолет приземлился в районе Байдарацкой губы у Карского моря.

— Они, наверное пришли с островов Елизаветы, — предположил Гродин по дороге в Воркуту.

— А возможно, из Гренландии, Аляски, Норвегии, Финляндии, Швеции, — хмуро продолжил Коснов.

— Если бы они шли через Скандинавию, они пришли бы по суше. Раз добрались судном, следовательно — через Баренцево море.

— Они в любом случае пришли бы сюда.

— Почему?

— Из-за железной дороги. Вдоль Баренцева моря нет железной дороги.

— А Мурманск?

— Мурманск совсем рядом с Финляндией. И если память мне не изменяет, граница с Финляндией тянется от Мурманска до самого Ленинграда. Какой смысл был добираться водой до Мурманска, чтобы сесть там на поезд? Они спокойно могли перейти границу по суше и сесть на поезд в Ленинграде. Нет, если они выбрали путь через Карское море, значит, им нужна здешняя железная дорога.

— Но зачем же тогда они украли грузовик? — спросил Гродин.

— Если бы они не планировали здесь сесть на поезд, они бы выбрали маршрут поудобнее.

— Почему они вообще решили идти через Сибирь, есть же более легкие пути.

— А если тебе надо было бы попасть в Россию, как бы ты оценил путь через Карское море? — Спросил Коснов.

— Как очень неудобный.

— Думаю, поэтому они его и выбрали. Однако сейчас это уже не важно. Ты проследил, Эрику хорошо устроили?

— Да. Ее камеру обставили мебелью, питание хорошее, не тюремное.

— Надо ей телевизор поставить, — подумал вслух Коснов.

Машина осторожно продвигалась по только что расчищенной дороге со скоростью не больше двадцати пяти километров в час. Небо прояснялось, и иногда проглядывало низкое солнце. После метели снега прибавилось, его толщина уже местами достигала полутора метров.

— Верно, что Разбойник был связан со Стердевантом? — спросил Гродин.

— Откуда ты знаешь о Стердеванте?

— Я разыскал материал о нем, когда познакомился с делом Разбойника.

— Где ты нашел их? Это закрытые материалы.

— В подмосковном архиве. Там информация о всей их организации. Они хорошо поработали.

— Да, свое дело они сделали, — довольно резко ответил Коснов.

Было одиннадцать утра. Роун стоял в совершенно затемненной спальне и наблюдал через щель, как Ханис пересек соседнюю комнату, вынул ключ и открыл верхний ящик письменного стола. Он достал пистолет, из кармана вынул обойму, вставил ее в пистолет и направился к «исповедальне». Роун зашел за одеяла, которые они с Уордом развесили накануне от самого потолка и ждал, когда войдет Ханис. Он услышал, как открылась и закрылась дверь. Еще несколько шагов, Ханис нашел стул, сел на него, нашел на ощупь фонарик. Роун увидел луч света, заметавшийся по комнате. Роун поправил капюшон и вышел из-за одеял. Фонарик освещал пустой стул. Великий Немой подошел к нему и сел. Он сложил руки на коленях и замер в ожидании. Роун знал, что пистолет уже нацелен ему в голову. Договорились на двадцать семь щелчков пятью сериями.

Ханис щелкнул пальцами три раза. Роун ответил двумя щелчками — одна серия прошла, осталось четыре. Ханис щелкнул один раз. Роун — четыре. Так, использовано еще пять щелчков. Осталось три серии. Еще три щелчка Ханиса и один — Роуна, прошли три серии. Четырнадцать щелчков прошли, осталось тринадцать. Ханис щелкнул дважды, Роун тоже. Ханис щелкнул один раз. Роун насчитал пять щелчков. Последняя серия. Роун быстро пересчитал щелчки. Пять в первой, пять во второй, а потом четыре или три? Он точно знал, что в последней серии было четыре щелчка, а перед этим три или четыре? Луч фонарика слегка дрогнул. Роун мысленно считал. Пять, пять… Стул Ханиса скрипнул. Луч медленно двигался вверх и вниз, освещая Роуна. Роун покрылся испариной. Пять, пять, четыре, четыре плюс пять. Двадцать три из двадцати семи. Осталось четыре. Роун щелкнул четыре раза. Луч был направлен на него. Роун чувствовал, что Ханис тоже считает. Раздался щелчок и Ханис вынул обойму из пистолета. «Черт бы побрал Уорда с его идеями», подумал он с облегчением.

— Вчера вечером я встретился с «Китаем», — начал Ханис в темноте. — Знакомый мадам Софи устроил встречу. Я пошел в поликлинику Университета, спустился в подвал, нашел дверь с табличкой «Для сотрудников». У кабинета сидели две простые женщины. Это было вечером около половины одиннадцатого. В регистратуре дежурил мужчина восточного типа. Скорее всего, китаец. Я мог бы догадаться. Я назвал пароль, сказав, что мой доктор посоветовал прийти в десять, а я опоздал на двадцать две минуты. Он выяснил, кто меня лечит, сказал, что не знает врача по имени «Китай». Я протянул бумажку и извинился, возможно, я неправильно произнес имя. Он поднялся и вышел, отсутствовал минут пять. Когда вернулся, велел мне пройти по коридору в третью дверь налево.

«Китай» больше похож на монаха, чем на китайца. Не желтый, а скорее очень темный, плоское лицо с широким вдавленным носом и паутинкой морщин в уголках глаз. Его возраст трудно определить. Он был в белом халате. Разговаривал мало. Но когда открывал рот, было видно, что два нижних передних зуба у него в металлических коронках, не золотых, а цвета тусклого серебра. Два нижних правых передних зуба. Он не вставал, но видно было, что рост у него не ниже метра восьмидесяти. На русском говорит без акцента.

Он уже знал, что я хотел купить кое-какие новые препараты. Я поправил его, сказал, что продаю, а не покупаю. Если он удивился, вида не показал. Я сознался, что притворился покупателем, чтобы выйти на него, на самом деле, я хотел продать. Он спросил, откуда товар. «Пришел через Турцию», ответил я. «Китай» попросил показать. Я достал героин в маленьком портсигаре. Он посмотрел, потер пальцами, понюхал, попробовал и спросил, чего я хочу. Я ответил, что хочу наладить сбыт. «Китай» спросил, сколько у меня героина. «Сколько нужно», — ответил я. Он вернул мне портсигар и сказал, что не имеет возможности сбыть большую партию. Я сказал, что люди у меня есть. Он возразил, что дело не в этом, просто в Москве не пройдет большая партия. Я очень удивился и спросил, «Что, нет клиентов?» Он объяснил, что из-за милиции. Я поинтересовался, пробовал ли он сам сбыть в Москве большую партию. Он сказал, что пробовал лет шесть-семь назад. Я спросил, почему сорвалось.

Тут он насторожился. Посмотрел на меня оценивающе и спросил, почему меня это интересует. Я ответил, что, если не договорюсь с ним, пойду в другое место или начну работать самостоятельно. Мне надо знать. Он сказал, что может и займется этим. Я настойчиво спрашивал, почему его попытка сорвалась. Он рассказал, что из-за какого-то полковника Коснова из Третьего Управления. Он арестовал китайца по имени Чанг, который все организовал. Был еще один русский, но он ушел. С тех пор ничего не получается. Я сказал, что готов рискнуть и спросил, войдет ли он в дело со мной, или мне действовать в одиночку.

«Дело меня интересует», ответил он, «но если ты торопишься, начинай один. Я сведу тебя с людьми. А когда разузнаю о тебе побольше, мы еще поговорим».

Было уже ближе к вечеру, когда они достигли места аварии. Грузовик лежал на боку в лощине, метрах в шестидесяти от дороги. В пургу он проскочил поворот, свалился в лощину, вспыхнул и полностью выгорел, прежде чем его засыпало снегом. Агенты помогли Коснову спуститься к грузовику. В кабине он увидел два замерзших трупа. Они до неузнаваемости обгорели. Труп на водительском месте так и остался прижатым к рулю. Второй упал спиной на дверь. Коснов обратил внимание, что ноготь большого пальца левой руки у обоих отсутствовал, остальные ногти просто обгорели. Авария произошла ближе к Воркуте, поэтому Коснов приказал отвезти трупы на вскрытие в Воркуту. Так, следуя за санитарной машиной, они и доехали до города.