Линия аллигатора

– Я думаю, не стоит, – Дронго вроде бы передумал, – она просто напишет о нем несколько слов. И дайте мне ваши домашние адреса, чтобы мы могли в случае необходимости выслать вам журналы или прислать наши письма.

– Конечно, – обрадовался прокурор, видя, что корреспондент не настаивает на фотографии его сотрудника, – сейчас я скажу, чтобы секретарь написала наши адреса. Мой и Сарыбина.

Он нажал кнопку селектора, дал секретарю поручение. Исполнительная женщина тотчас принесла два отдельных листа бумаги, на которых были каллиграфически выведены адреса. Дронго взглянул на них, мгновенно запоминая. У него была в этом смысле фотографическая память. Он взял листочки, подержал и, словно раздумывая, спросил прокурора:

– Может, мне не стоит брать у вас адрес еще и Сарыбина? Лучше мы пришлем все журналы на ваш адрес.

– Правильно, – обрадовался прокурор, – не нужен вам его адрес. Все можете передать через меня. Так лучше дойдет. Еще хорошо, что он недавно переехал в новый дом, а то раньше добирался до работы два с половиной часа, с тремя пересадками. А теперь купил автомобиль и квартиру совсем в центре города.

– Хорошие приобретения, – улыбаясь, одобрил Дронго. – Думаю, вы правы, мы все журналы перешлем через вас.

Он положил листок с адресом Сарыбина на стол, еще раз пробегая его взглядом. После чего попрощался с прокурором, сделав напоследок еще несколько снимков.

В запасе у него был целый день. Он посмотрел на часы. Достал из кармана ключ от своей московской квартиры. Есть возможность немного отдохнуть. Теперь он знает главное – домашний адрес Сарыбина. И постарается сегодня вечером встретиться с этим работником прокуратуры с глазу на глаз.

Глава 16

Первый допрос Крутикова мог состояться только в тюремной больнице. Его ранение оказалось довольно серьезным, однако врачи разрешили допросить арестованного. Самойлов и Юдин приехали в Лефортово. Войдя в палату, Самойлов увидел, что санитар делает укол раненому, и фыркнул от возмущения. Подождав, пока санитар выйдет, он сел на стул, придвинул его к койке, на которой лежал Крутиков, и, наклонившись, очень проникновенно сказал:

– Слушай меня, сукин ты сын. Тебе не укол делать нужно, а лечить пулей. Мы пришли к тебе поговорить.

Виктор стоял у постели, наблюдая за раненым. Крутиков скривил лицо, но не стал возражать.

– Два дня назад ты участвовал в нападении на автомобиль ФСБ, – продолжал Самойлов, – мне нужно знать, кто тебе это приказал и с кем ты был. Ответь только на эти два вопроса, и я обещаю, что ты меня больше не увидишь никогда. А все остальные объяснения будешь давать следователям прокуратуры.

Бандит хранил молчание.

– Напрасно молчите, Крутиков, – вмешался Юдин, – вы обвиняетесь в очень тяжких преступлениях. По всем статьям вам выходит «вышка». По-моему, в ваших интересах говорить.

Бандит закрыл глаза, словно не желая видеть следователя.

– Ты свои зенки не закрывай, – ласково сказал Самойлов, – мы еще с тобой говорить не кончили. Понял, о чем я тебя спросил?

Раненый молчал.

– Я спрашиваю, понял? – повысил голос полковник.

– Ну, понял, – отозвался Крутиков, – почему не понять.

– Кто дал указание о нападении на машину ФСБ?

Снова молчание.

– Я задал вопрос, – очень громко сказал Самойлов.

– Не знаю, – арестант попытался пожать плечами и тут же скривился в болезненной гримасе, – я не знаю, кто давал указание. Меня в такие вопросы не посвящают.

Самойлов взглянул на Юдина. Это могло быть правдой.

– А с кем ты был? – спросил полковник.

– Мы познакомились только перед выездом. Мне приказали приехать к станции метро, где меня заберут. Я и приехал.

Самойлов хотел что-то спросить, но его опередил Юдин:

– Когда вам приказали? Вы можете указать время?

– Утром позвонили и сказали, – равнодушно ответил Крутиков, еще не понимая, что попадает в ловушку.

– А ты когда приехал к метро? – понял игру молодого напарника Самойлов и решил подыграть Юдину.

– Часа через три, – уже нагло ответил Крутиков, не сомневаясь, что проверить невозможно.

И вдруг полковник закричал:

– Врешь, сука! О том, что Дьяков задержан, вы узнали за час до нападения. До этого никто не знал, что его повезут обратно в Москву.

Крутиков, ошеломленный таким оборотом дела, молчал. А полковник вдруг встал и сильно надавил на его больное плечо. Крутиков заорал от боли. А Виктор Юдин отвернулся. В комнату вбежал врач. Он был небритый и в грязном желтовато-сером халате.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего, – равнодушно ответил полковник, – просто мы разговариваем с нашим подследственным, который оказался молчуном.

– Это тот самый киллер? – спросил врач.

Полковник кивнул.

– Вы ему хоть рот завязывайте, когда допрашиваете, – посоветовал врач, – чтобы не орал на всю больницу. А то он мне других больных испугает.

И уже не глядя на раненого, вышел из комнаты.

Полковник снова наклонился к бандиту.

– Слушай меня внимательно, Крутиков, – сказал он, – и постарайся понять с первого раза. Ты лично застрелил двух моих товарищей, двух моих сотрудников. Понимаешь, что ты сделал? У них остались семьи, дети. Они стали сиротами из-за такого дерьма, как ты. Так вот, я не гуманист. Я сейчас прикажу следователю прокуратуры выйти и буду пытать тебя до тех пор, пока ты не сдохнешь. Понимаешь, Крутиков? Ты должен сдохнуть. Ты просто обязан подохнуть, иначе я спать спокойно ночами не буду. Я теперь детишкам этим в глаза смотреть не могу. Они меня все спрашивают, как это я их отцов не уберег.

Крутиков молчал. Он понимал, что полковник не шутит.

– И еще об одном скажу тебе, – продолжал полковник, – ты мне больше врать не будешь. Сегодня, сейчас я должен услышать имена тех, кто был с тобой. И имя того, кто давал приказ. Я не выйду из этой палаты, пока не услышу этих имен. Ты меня понял, сволочь? Я тебя сам удавлю, своими руками.

Даже Виктор несколько растерялся от столь эмоциональной речи полковника. Раненый глянул в глаза стоявшему над ним человеку и понял, что пощады не будет. Выждав минуту, чтобы его слова дошли до преступника, Самойлов спросил:

– Кто дал приказ о нападении?

– Я не знаю, – искренне ответил Крутиков, – я действительно не знаю. Мы были в одном доме, когда нам позвонили и приказали встретить на аэропортовской дороге машину. Назвали номер, и мы поехали туда. Машину сразу догнать не могли, они на большой скорости ехали. А когда поравнялись, начали стрелять.

– Кто еще с тобой был?

Крутиков снова замкнулся, испытующе глядя на Самойлова.

– Кто еще был в машине? – теряя терпение, спросил полковник.

– Казак и Марат, – нехотя выдавил бандит.

Полковник посмотрел на Юдина. Ему ничего не говорила вторая кличка. Виктор незаметно качнул головой. Потом уточнил:

– Кто получал указание?

– Марат, – ответил Крутиков, – ему позвонили и сказали, чтобы мы поторопились, иначе можем опоздать. Он сам сел за руль. Я сел на заднее сиденье, Казак рядом с Маратом. Так мы и поехали.

– Стреляли вдвоем? – хмуро спросил Юдин.

– Да, – кивнул Крутиков.

– Где можно найти Марата? – быстро задал вопрос Самойлов.

– А шут его знает, – ответил раненый, – может, он уже где-то в другом месте гуляет. А может, улетел куда-нибудь. В последнее время он любил летать за рубеж. Особенно в Голландию.

Юдин и Самойлов переглянулись.

– Куда он любил летать? – спросил полковник.

– В Амстердам. Там, говорил, девочки самые красивые. Все обещал взять в ихний «красный квартал», нет, кажется, говорил, «розовый квартал». Там, говорят, стоят в витринах бабы, как...

– Про бордели расскажешь потом, – резко перебил его Самойлов. – Лучше скажи, где нам его можно найти. Адрес давай.

– Точный адрес я не помню, – выдавил Крутиков, – но, кажется, где-то в районе ВДНХ. Мы сходили обычно на этой станции метро.

– Это ты дурачкам будешь заливать, – покачал головой полковник, – чтобы ты на метро ездил? Да я в жизни не поверю. Вы же, суки, теперь только джипы и «Мерседесы» признаете. За каждую кровь ты свои гонорары получаешь. Откуда такая бедность?