Испытание смертью или Железный филателист

Тиана одевалась с европейским минимализмом революционных шестидесятых, но иногда любила побаловать себя авторской ювелиркой, ведь Гидон давал ей «на шпильки» огромные деньги.

У них не было детей. Гидон считал, что человеку его профессии не стоит иметь детей. Тиана периодически грозила разводом, но потом летела в Европу делать аборт, ведь в ЮАР аборты были запрещены.

После аборта пила успокоительные таблетки, покупала в утешение чемодан нарядов, мирилась с мужем и клялась себе, что это в последний раз. А потом вовсе перестала беременеть и старалась об этом не задумываться.

Тиана вышла в гардеробную в легкой рубашке и в шлепанцах, расшитых умелыми африканскими вышивальщицами, заглянула через плечо Проджети, гладившей недавно купленное платье. Подумала, сняла с вешалки другое платье, приложила к себе перед зеркалом и осталась недовольна.

— Наденьте новое, мэм, я не зря его глажу. То, что вы взяли, слишком открытое. Ведь вы хотите замуж, а не поразвлечься! — напомнила Проджети. — Тогда надо все спрятать подальше, чтоб мужчина захотел на вас поохотиться. Как говорится, не нужно учиться плавать там, где мелко.

— Проджети, я и сама не знаю, чего хочу… Мне страшно быть одной, а Отто такой заботливый. — Тиана вздохнула. — В прошлый раз он даже принес рыбу для котов.

Шкафы гардеробной хранили столько нарядов, что в них можно было одеть целую улицу Йоханнесбурга. Особенно нелепо это выглядело в свете того, что в основном Тиана ходила в одних и тех же футболке и джинсах. И только кокетство с Отто заставило ее принарядиться.

— Плохо, что он немец, мэм! Немцы очень жадные, — предположила Проджети. — Но зато он вдовец. Значит, вы подходите друг другу, как чашка с блюдцем. Наденьте вот это! Оно хоть немножко полнит, вы так похудели, что мужчине просто нечего будет взять в руки.

И, протянув платье одной рукой, Проджети другой рукой показала на свою мощную грудь.

— Не понимаю, зачем он так долго ухаживает? Так долго ухаживают только богатые старики. Все-таки наше поколение прошло через сексуальную революцию… — Тиана вяло взяла платье.

— Вы занимались революцией? — всплеснула руками Проджети.

— Не в том смысле, что ты подумала. Революция… в смысле свободы заниматься сексом с кем хочешь. В моей молодости в Европе это было очень важно.

— А мы тут и без революции! — бодро подмигнула Проджети.

— За все это время он не дотронулся до меня! Ничего, кроме шутливых поцелуев в щеку на прощание! — пожаловалась Тиана.

— Да что вы такое говорите, мэм? Он вас так и ни разу?.. — возмутилась Проджети.

— Ни разу! — помотала головой Тиана. — У меня нет этому объяснения. Может быть, я слишком подурнела после аварии?

— Что вы такое говорите, мэм? Да посмотритесь в зеркало! Вы для мужчины, как цветущая протея для шмеля! — успокоила Проджети и задумалась. — А вдруг этого немца интересуют деньги, и он хочет жениться на ваших деньгах? Мы не знаем, что у него на уме, в бутылку из тыквы нельзя заглянуть двумя глазами!

— Проджети, ну какие деньги? — отмахнулась Тиана. — Он со своими химчистками в десять раз богаче меня!

— А вдруг он от тех, что украли вашего мужа? — наморщила лоб Проджети. — Он вас ни о чем не расспрашивал?

— Я для них не представляю интереса, иначе бы меня давно убили. И не знаю ничего, кроме того, что мой покойный муж свихнулся перед гибелью.

— А вдруг знаете?

— Проджети, ну вот: твой муж чинит автомобили. Ты знаешь что-нибудь о починке автомобилей?

— Ваша правда, мэм! Жена всегда в дурах! — торопливо закивала Проджети.

— А все бумаги полиция забрала из дома сразу после исчезновения Гидона. Ты же помнишь, как они все перерыли. Они забрали даже его диплом! Как будто он может использовать свой диплом с того света!

— Полиция лучше знает, что забирать, — почтительно заметила Проджети. — Но после них я неделю приводила дом в порядок!

— И не забывай, что не Отто был инициатором отношений. Я сама пригласила его после того, как он спас мне жизнь в Блантайре. — Тиана словно старалась убедить домработницу. — Зачем спасать жизнь женщине, если не хочешь затащить ее в постель?

— Тут вы правы, мэм. Тогда остается только один вариант. — Она горестно покачала головой. — Самый плохой!

— Какой?

— Моя троюродная сестра Риана работала проституткой, тогда еще черным совсем запрещали спать с белыми. Она сильно рисковала. Так вот Риана говорила, клянусь солнцем и небом, что у большинства белых мужчин совсем плохо с этим делом. — Проджети сделала непристойный жесту себя между ног. — Говорила, что по сравнению с черными клиентами с белыми это была не работа, а отдых!

— Нет, Проджети, я чувствую, что с ним все в порядке. И дело не в нем, а во мне. Он относится ко мне как к больному ребенку, а не как к женщине, — пожаловалась Тиана и начала примерять выглаженное платье.

— Мэм, так и не надо шататься с ним по клубам. Надо сразу валить его в кровать, чтоб не успел очухаться. Раз в кои веки вам попался немец, ведь вы так ненавидите англичан! Значит, надо его не упустить! — скомандовала Проджети. — Давайте вы сейчас не пойдете на концерт, а изобразите приступ головной боли.

— Зачем?

— Смотрите, я уйду, мы разбросаем платья в гостиной, чтоб было похоже на правду. Он позвонит в дверь, вы откроете в накинутом халате. — Проджети подбежала к шкафам и начала искать самый соблазнительный халат. — Пуговицы не застегивайте, волосы разлохматьте… А еще лучше, если намотаете на голову полотенце, чтобы было пострашнее!

— Полотенце?

— Небольшое полотенце. Лучше голубое, чтоб под глаза! Сейчас найду голубое! Говорите тихим-тихим голосом, что не можете пойти на концерт, что начинается приступ головной боли, а Проджети, как назло, уехала на свадьбу к родне, а доктор не подходит к телефону… Потом падаете на постель и стонете! Куда он денется?

— Так ведут себя двадцатилетние дурочки, — фыркнула Тиана.

— Мэм, так ведут себя все, когда надо заманить мужчину, — авторитетно заметила Проджети. — Помните, когда нам, черным, уже разрешили алкоголь, белым за рулем не разрешали сажать на переднее сиденье черного?

— Ну, было такое, — кивнула Тиана.

— Я была девчонка, работала у хозяев, и они наняли белого водителя. Немолодой, но такой высокий, сильный мужчина, и я, как говорится, положила на него глаз. Мне хотелось узнать, как это бывает с белым мужчиной! Иногда он подвозил меня до развилки дороги в сторону деревни, но ведь я была в машине сзади, а он спереди, — радостно тараторила Проджети. — И однажды мне это надоело! Доехали до середины дороги, и я начала стонать и сползать с сиденья вниз. Он испугался, остановил машину… Мэм, вы слушаете?

— Да, конечно, — вежливо кивнула Тиана, но мыслями была совсем в другой истории.

— Я стала кричать, что кто-то сделал мне плохо, заплатив колдуну, и что теперь у меня останавливается сердце! И начала тереть вот здесь, на груди слева. — Проджети начала дико извиваться и тереть свою левую грудь. — А на мне была такая широкая кофта, вся в вышивке, и она начала неприлично задираться. Он открыл заднюю дверцу, глаза перепуганные, не знает, что делать… вдруг покажется полицейский и скажет, что он со мной… сами понимаете… А я говорю, что меня надо перенести на траву, чтоб земля дала силы. Я тогда была тоненькая, как тростиночка, и он понес меня с дороги за кусты, чтобы не видела полиция. И когда положил на траву, я так стонала, что ему было уже все равно, где там у меня болит! Чуть не порвал себе все пуговицы на ширинке, так торопился! И с тех пор каждый раз, когда подвозил меня, в этом месте останавливал машину, и я бежала за кусты. Мы так много лет делали, и даже поговорить не успели ни разу…

— И ты не забеременела от него? — удивилась Тиана.

— Как я могла от него забеременеть? Он ведь белый, меня бы сразу убили! — напомнила Проджети.

— Так ведь черные не делают абортов.

— Зачем аборты, мэм? От них можно умереть, и духи этого не одобряют. Но каждая девчонка в деревне знает, как делается тампон из хлопка, меда и крокодильего навоза. И никаких абортов!