Призрак Проститутки

По дороге к себе в отель я все время думаю о евреях. Они только на одну восьмую висят на мне, а у меня странное чувство, будто я целиком отвечаю за них.

Пора в постельку. Привет моему крестнику, а также вам и вашим.

Гарри.

12

14 апреля 1957 года

Дорогая моя Киттредж!

Прием в саду завтра, и Хант решил, что я должен сопровождать его. Он, безусловно, человек смелый, и мне это приятно. Я знаю обстановку, я хорошо потрудился и имею право на награду. Конечно, мне придется в будущем быть втройне осторожным, посещая Боскеверде или же передать их Кирнсу или Гэтсби (которые, кстати, ревниво относятся к тому, что Хант проявляет ко мне благосклонность, — Вы были, безусловно, правы на этот счет), но если все взвесить, то я доволен. Потягивать коктейли в стенах противника — многие ли могут этим похвастаться?

В результате сегодня навалилась уйма работы, и я рано уехал, а сейчас почувствовал настоятельную необходимость снова взяться за перо и написать вам. Моя работа столь многогранна — мне кажется, что я даю вам представление лишь об отдельных ее моментах. К примеру, со дня своего приезда Хант стал интересоваться моей работой с ЛА/ВИНОЙ. Довольно скоро он стал давать мне тексты для передачи команде ЛА/ВИНЫ. Ховард хочет, чтобы они написали буквами в пять футов вышиной: MARXISMO ES ODIOSO[85] или — настоящая бомба! — MARXISMO ES MIERDA [86].

«Ховард, — сказал я ему, — не думаю, чтобы эти ребята согласились писать „mierda“. Хоть они и выросли в трущобах, но такого не потерпят».

«Язык копрологии принят в бедных странах, — возразил Ховард. — Дай-ка я расскажу тебе, что китайцы делали с японцами во время войны». И рассказал длинную историю о том, как Управление стратегических служб давало китайским ребятишкам баллончики с вонючим распылителем, мальчишки подкрадывались к гуляющим японским офицерам и опрыскивали им брюки. Через пять минут от офицера начинало вонять, как из выгребной ямы. «Представляете, как это унизительно для японца!» — заключил И.Х.Х.

«Да, — сказал я, — это поучительная история».

Хант чувствует мое сопротивление и на какое-то время отступается.

Но все равно торопит. Он хочет, чтобы я подстегнул Шеви Фуэртеса, а я противлюсь. Мы с Шеви отлично ладим. Для моих преданных читателей в Спячке я отослал довольно подробную характеристику высших чиновников КПУ, а также картину того, какие группы КПУ связаны с какими профсоюзами и т. п. Порринджер, трудившийся здесь последние два года, утверждает, что материал у меня хороший, но не новый; мне не хотелось бы думать, что он сказал это в отместку за разбитое яйцо. Так или иначе, Ховард хочет, чтобы я подстегнул Шеви и уговорил его поставить парочку микрофонов в конторе КПУ. Дело это нетрудное. Надо только заменить нынешние старомодные электророзетки на стенах (похожие на белые фарфоровые дверные ручки) на новые, которые внешне выглядят точно так же, но в них встроены миниатюрный микрофон и электропередатчик. Гэтсби сумел снять помещение в административном здании неподалеку от штаб-квартиры КПУ, где можно посадить людей, которые будут заниматься прослушиванием, так как у передатчиков ограниченный радиус действия. Таким образом, сказал Хант, у нас все готово — дело за Шеви.

Беда в том, что помещение КПУ хорошо охраняется. Шеви раз в неделю дежурит в главном кабинете. Он и еще один коммунист ночуют там. Поскольку в КПУ буквально помешаны на безопасности, эти двое все время должны быть вместе. Они даже не ходят в уборную, которая находится в коридоре. Им ставят в комнате ведро. Это правило они, однако, нарушают. Один раз за ночь напарник Шеви проводит минут десять в уборной. Вот на это-то и следует рассчитывать. За эти десять минут Шеви мог бы заменить фарфоровые розетки на наши. Но при неудаче я даже думать не хочу, что будет с Фуэртесом. Едва ли его покалечат, но имя его будет навсегда погублено. (В собственных глазах он уже погиб.) Мне, конечно, приходится взвешивать, не слишком ли я оберегаю своего агента. Это не лучше чрезмерной беззаботности. Так или иначе, на меня давят, чтобы я подтолкнул Фуэртеса, и, полагаю, я это сделаю. Хант хочет, чтобы мы шевелились во всех направлениях. Например, Гэтсби принял от Порринджера контакт в центристском профсоюзе, который держит нас в курсе того, что происходит в левых профсоюзах. Хант хочет большего. «Мы здесь для того, чтобы вести войну с красными, — говорит он, — а не для того, чтобы следить за их социальным прогрессом». И Гэтсби подтолкнули воспользоваться вонючими бомбами. Пара левых митингов была недавно разогнана правыми студентами, которых Гэтсби (с помощью Горди Морвуда) завербовал за последние три месяца. Хант утверждает, что, придерживаясь формулы: «Кто? Я?», получаешь удвоенный результат. «Тогда тот, против кого ты действуешь, чувствует себя инфантильным, младенцем. Ведь именно беспомощные младенцы живут среди такого запаха. Таким образом, рабочие лидеры теряют способность воспринимать себя всерьез. А это может вывести человека из строя».

Гэтсби, которого, по-моему, я вам не описывал, светловолосый, с мелкими чертами лица, веснушчатый — словом, самый заурядный. Он никогда не бросался в глаза, даже с усами, которые были почему-то темные и резко контрастировали со светлыми волосами, тем не менее Хант убедил его их сбрить. Так что теперь Гэтсби стал совсем неприметным.

Последние несколько слов о вонючих бомбах. Мы снабдили ЛА/ВИНУ-1 — 7 пульками. Хант утверждал, что это поднимет моральный дух моих ребят. К моему удивлению, так и получилось. В последний раз, когда ЛА/ВИНА-1 — 7 вышли на улицу, они устроили настоящую драку с компанией леваков, которых прежде боялись, а теперь пульки, судя по всему, сделали свое дело. В свою следующую вылазку ЛА/ВИНЫ намереваются написать «MARXISMO ES MIERDA» на стене склада почти в центре города.

Слова «следующая вылазка» напомнили мне о том, что Порринджеры тоже идут в советское посольство на прием в саду. Я чувствую себя Энтони Троллопом[87]. Сумеет ли Херрик Хаббард убедить миссис Порринджер потанцевать с русскими?

Всегда ваш

Гарри.

15 апреля 1957 года

Киттредж!

Жалею, что отправил вам вчера то письмо. Теперь вы ждете от меня новостей, а мне нечего сообщить. Русские отменили прием. Сослались на то, что их резидент Самойлов болен гриппом. Полная ерунда. Мы-то знаем. Сверились у Боскеверде и выяснили, что Самойлов в то утро несколько раз входил в посольство и выходил из него. Кого же, можете вы спросить, мы послали к Боскеверде средь бела дня? Для этого существует гениально придуманная хитрость — еще одна заслуга непопулярного мистера Морвуда. Горди заглядывает к двенадцатилетнему племяннику Боскеверде, когда хочет вызвать Хаймана к телефону-автомату. Поскольку мальчик живет неподалеку от виллы, он отправляется в своей ермолке к своему наставнику, который учит его ивриту. Из таких вот мелочей состоит палитра шпиона. Мне б хотелось, чтобы Горди пользовался большей любовью — у него столь многому можно научиться!

Вот каким путем Боскеверде дал нам знать, что Самойлов жив и здоров. Пока мы еще не можем сказать, почему отменили прием. Мы сообщили об этом в Спячку, а те — в отдел Советской России. Их аналитики пришли к выводу, что дружественные жесты Хрущева по отношению к Западу имеют целью приостановить наращивание ядерного потенциала НАТО. И приглашение, которое мы получили здесь, в Монтевидео, было одним из ходов в задуманном маневре. Однако за ночь что-то произошло, и оливковая ветвь была взята назад. Проверка, проведенная по советским посольствам во всем мире, показала, что отменены были только междусобойчик в Монтевидео и прием в Иоганнесбурге, на который тоже были приглашены люди из нашего посольства.

После трехстороннего обмена телеграммами был сделан следующий вывод: таким путем русские дают понять, что наступило не серьезное, но легкое похолодание в отношениях. Потому и был отменен прием, что по большому счету куда лучше, чем если бы в приглашении отказали только американцам. Господи, надо же ухлопать на это целый день! Я немало взбешен. А Барри Кирнс и того хуже. Ему все утро и весь день пришлось расшифровывать и зашифровывать телеграммы, которыми мы обменивались с отделом Советской России. А если Кирнс допускает малейшую ошибку, что не так трудно, Кислятина ведет себя премерзко. (Однако, чтобы просто добраться до нее, надо набирать код, который каждый час меняется.) Кирнс же забыл, что Вашингтон недавно перешел на летнее время и теперь уже отстает от нас не на час, — представляете, как приходится крутиться! Ошибка Кирнса вынудила Кислятину потерять целых полчаса, пока отыскали его телеграмму в большом контейнере не дошедших до адресата телеграмм. Вот часть их ответа: