Те же и Скунс

– Да ты понимаешь, я как-то до сих пор не женился…

– А родители ваши ещё работают или уже на пенсии?

– Не знаю, – Алексей усмехнулся. – Меня родители бросили, когда мне два месяца было. Я в детдоме вырос.

– А я маму хорошо помню, – сказала Стаська задумчиво. – Мне семь лет было, когда…

– Я знаю, Стасик.

– А папу я никогда не видела. Он в Африке погиб, в геодезической экспедиции. Я даже родиться тогда ещё не успела. – Стаська надела очки и вновь посмотрела на Снегирёва, словно ожидая совета: – У нас в классе мальчик был… То есть он и сейчас есть… Ну, такой, понимаете, которые с пелёнок всё знают… Я однажды сказала про папу, а он стал смеяться: это, мол, все тётки придумывают, которым обещали жениться. Я тут ему ка-ак дала! Нос разбила. Меня к директору вызывали, – добавила она с гордостью. – И тётя Нина с дядей Валей воспитывали. Чтобы я извинилась… Говорили, мама была бы недовольна…

– Почему? – тихо спросил Снегирёв.

– Ну, этим ничего не докажешь, и всякое такое, что нельзя до них опускаться.

– А ты?

– А я сказала, что ещё сильней ему тресну, если он опять!

– Вообще-то опускаться в самом деле не надо, – рассудительно проговорил Алексей. – Так что тут они правы. Но, если честно, я бы тоже, наверное, ему в репу заехал.

– Между прочим, – сообщила ему Стаська, – папа маме кольцо подарил, когда уезжал. Обручальное. Оно у меня теперь на стенке висит. И сказал: как вернусь – в тот же день в загс!

Снегирёв подумал о стихах на беленьком бумажном листке. Стаська услышала его мысли.

– Дядя Лёша… – застеснялась она. – Я когда-то стихотворение сочинила… Можно, я вам прочитаю?

Он кивнул, глядя ей в глаза. Кира шла к ним через лес и близоруко всматривалась сквозь очки, неся, словно букет, яркие подосиновики: «Вы это что тут притихли? Зову, зову…»

Снегирёв вдруг посмотрел на себя как бы со стороны и с пугающей трезвостью, присущей безумию, подумал:

"Господи, а почему бы и нет?.. Плен, побег и прочие злоключения, растянувшиеся более чем на десять лет… Жизнь, она ещё и покруче коленца выкидывает… Сколько легенд он на своём веку сотворил, одной больше… «А сразу почему не сказал?» – «А ты бы на моём месте сразу сказала или тоже сначала познакомилась бы?..» И прекратится наёмный убийца по прозвищу Скунс. Вот прямо сейчас. Вот прямо в эту секунду. Он даже фразу придумал:

«Стасик… Я, должно быть, совсем не похож на портрет…»

– Стасик… – начал он чужим сиплым голосом. И… замолчал, так ничего и не произнеся. Ибо через подлесок, густо зеленевший на той стороне, шумно продрался Жуков. И махнул к ним через канаву, прижав к боку солидно потяжелевшую корзину:

– Это куда же вы подевались, милостивые государи? Кричу, кричу!.. Еле нашёл!

– Вот и я говорю, давно пора собаку заводить, – с самым невинным видом поддакнула Стаська. – Такую большую, мохнатую… Кавказскую овчарку, например. Тогда бы вы нас сразу нашли.

– «Если нету револьвера – покупайте бультерьера», – процитировал Снегирёв объявление, когда-то увиденное в магазине.

– Алексей Алексеевич! – строго прокашлялся Жуков. – Я бы попросил вас не оказывать разлагающего влияния на неокрепшие детские души. Я, собственно, и сам «за», но как вы это изволите объяснить ещё одному члену семейства?..

– А давайте этому члену семейства по телефону позвоним, – сказал Снегирёв. – Чтобы не волновалась.

Здравый рассудок постепенно возвращался к нему. Минуту назад он съесть готов был Валерия Александровича за неожиданное появление. А теперь про себя благодарил его.

– Как это позвоним? – удивилась Стаська. Он вытащил из-за пазухи сотовый телефончик:

– А вот как…

Крах карьеры

Фирма «Инесса» планомерно приближалась к народу Густо-синий «Мерседес» невесомо шуршал, аккуратно спускаясь с Пулковской горы в сторону города: мадам Шлыгина возвращалась с успешных переговоров, проведённых в одном из областных молочных хозяйств.

Ещё в те времена, когда на территории нынешней «Инессы» располагался авторемонтный завод, возле его административного корпуса в сквер на Московском проспекте выглядывала ничем не примечательная «стекляшка». Согласно изначальному замыслу, она должна была освободить заводчан, да и часть окрестного люда, от множества повседневных хлопот… увы, благой замысел трагически провалился. В течение нескольких лет на втором этаже теплилось Богом забытое ателье по мелкому бытовому ремонту, а внизу плодила тараканов дорогая и невкусная домовая кухня. Оба заведения популярности у местного населения так и не снискали и, несмотря на многократные реанимации, всё время порывались испустить дух.

Что в конце концов и случилось.

Новый владелец подошёл к делу серьёзно. Михаил Иванович Шлыгин последовательно отверг идею престижного ночного клуба, молодёжного кафе и даже спортивного зала с тренажёрами для местных «качков». Точную мысль, как нередко бывало, подсказала жена. Инесса Ильинична, дама богатая и сугубо деловая, связи с землёй всё-таки не теряла. Она вполне представляла себе, как вытягиваются пенсионерские лица при виде нарядных столбиков молока стоимостью в половину суточного (если поделить пенсию на тридцать) бюджета. И глазированных сырков, стоивших когда-то четырнадцать копеек, а теперь недоступных ни беззубым бабушкам, ни их замурзанным внукам.

Одним словом, в бездарно пылившейся «стекляшке» решено было открыть магазин. И для начала с минимальной наценкой торговать в нём разливным молоком, сметаной и свежим творожком, только что доставленным из агрофирмы «Павлик» под Гатчиной… яичками с птицефермы «Курочка-Ряба» возле Русско-Высоцкого… Свою пекаренку завести… Переписать в окрестных кварталах всех инвалидов и ветеранов, не выходящих из дому, и два раза в неделю развозить им продуктовые заказы – с транспортировкой за счёт фирмы, естественно…

Надо же помогать людям.

Женя Крылов, сидевший за рулём, косился на шефиню в зеркальце заднего вида. Инесса разложила на сиденье бумаги и делала в них пометки, время от времени прибегая к помощи маленького компьютера. После памятной аварии у озера Пионерское для «ноутбука» устроили специальную полочку, к которой он и крепился. Ни на Женю, ни на дорогу Инесса никакого внимания не обращала.