Удар из прошлого

и фантазиями, что не удержался, окликнул Девяткина. Тот остановился, обернулся назад.

Сначала Боков даже не узнал своего спутника. Лицо Девяткина сделалось совершенно серым. И каким-то неподвижным, будто Девяткин страдал параличом лицевого нерва. Того и гляди, сам грохнется без чувств. Ему потребуется помощь. Видимо, и Девяткин шел на последнем дыхании, и ему дорога давалась с огромным трудом.

– Юрий Иванович, – Боков вытер сочившиеся из глаз слезы. – Вы привяжите меня к себе веревкой. На всякий случай. Чтобы, когда я упаду… Чтобы вы знали, что я того…

– Обратно к машине дорогу найдешь?

– Нет, что вы, – помотал головой Боков.

Девяткин не стал возражать. Раскрыв сумку, он достал веревку, один конец привязал к брючному ремню Бокова. Другой конец обмотал вокруг своей талии. Он вытащил из сумки белую тряпку, полил её водой, протянул Бокову.

– Обвяжи вокруг головы, чтобы закрывала рот и нос, – сказал он. – Станет легче дышать. Дай помогу.

Девяткин завязал два узелка на затылке Бокова. Дышать и вправду стало легче.

– А вы как же? – спросил Боков.

– Во-первых, тряпка только одна, – ответил Девяткин. – Во-вторых, в тряпке я кричать не смогу.

Не тратя времени на разговоры, Девяткин пошел Дальше. Боков, как корова на веревочке, потрусил за ним. Влажная тряпка быстро высохла, легкие наполнились дымом. Через полчаса Боков выдохся, как воздушный шарик. Сел на траву и объявил, что идти дальше он не может. Мир виделся ему через пелену стоящих в глазах слез, ноги подгибались, а в животе что-то дрожало, трепетало. Словно Боков проглотил крупную живую рыбу, и та металась, била хвостом, не могла найти себе места в тесном пространстве желудка.

Девяткин склонился над Боковым, похлопал его по щекам, дал попить воды из бутылки. Но это не помогло, помощник расклеился окончательно. Девяткин сел рядом, приложил губы к горлышку бутылки.

– Задыхаюсь, сейчас блевону, – пообещал Боков.

– Черт, навязался ты на мою голову, – в сердцах ответил Девяткин. – То у тебя сердце. То удушье, то слабость. Придется обратно идти.

– Придется, я уже насмерть отравился, – сказал Боков.

Девятки отдал слишком много сил блужданию в дымном лесу, возможно, от цели его отделяли считанные десятки метров. И вот теперь все труды псу под хвост. Надо топать обратно. Другого выхода он не видел. Если Бокова отправить к машине одного, он чего доброго заблудится и, возможно, погибнет, надышавшись окружающими ароматами.

Девяткин плюнул и встал на ноги.

Они взяли обратное направление, не дойдя каких-то двухсот метров до того места, где лежал истекающий кровью умирающий Тимонин.
* * * *

Как и прежде, обратной дорогой Девяткин шел первым, за ним, привязанный веревкой, семенил ногами Боков. Прошли медленным шагом пару километров. Кажется, тут дышать стало немного легче, подул тихий ветер, немного разогнавший дым, но вдруг веревка дернулась и натянулась.

Девяткин оглянулся. Боков, упав на землю, лежал на боку с закрытыми глазами.

Пришлось вернуться. Девяткин