Язык небес

— Вот что я вам скажу. Я оставлю эту честь кому-нибудь другому. Я просто собираюсь служить в Объединенном комитете начальников штабов. Это станет для меня не только новым делом, но и потрясающей возможностью проверить, на что еще я способен.

— Я слышала, что Аатос Кейн — ваш сторонник. Это правда?

Эта журналистка была гораздо более информирована, чем Лэнгфорд посчитал в начале беседы. Он глубоко вздохнул и ответил:

— Если сенатор говорил про меня так, то я признателен ему за это. Когда впереди маячит утверждение в должности, то всегда приятно иметь друзей в Сенате.

— Вы предполагали, что с вашим утверждением будут проблемы?

Рэмси только пожал плечами:

— Я ничего не предполагал. Просто надеялся, что сенатор считает меня достойным этой должности. Если же это было бы не так, то я бы с удовольствием завершил свою карьеру и прямо сейчас подал бы в отставку.

— Вы говорите так, будто для вас не имеет значения, получите вы эту работу или нет.

Один маленький совет, на который не обращали внимания многие номинанты, был прост и ясен. Никогда не показывай свое беспокойство, а также то, что ты имеешь на что-то право.

— Это не то, что я говорил, и вы это знаете. Какая здесь проблема? За самим назначением нет никакой пикантной истории, поэтому вы пытаетесь ее состряпать сами?

Корреспондентке, похоже, не понравился упрек, однако она никак этого не показала, а лишь задала следующий вопрос:

— Посмотрим правде в глаза, адмирал. Многие аналитики ассоциировали с этим назначением не ваше имя. Роуз из Пентагона, Блэквуд из НАТО — именно эти кандидатуры рассматривались прежде всего, и они совсем не плохо подходили на это место, Но Лэнгфорд Рэмси… Вы появились как чертик из бутылки. Это меня изумляет. До сих пор.

— Это легко объяснить: может, они просто не были заинтересованы в этой работе?

— Это не так, я проверяла. Но Белый дом вышел прямо на вас, и мои источники говорят, что это случилось благодаря Аатосу Кейну.

— Этот вопрос нужно адресовать сенатору Кейну.

— Я так и сделала. Его помощник сказал мне, что они свяжутся со мной и дадут комментарий. Это было три часа назад.

Пришло время охладить пыл неуемной журналистки.

— Я боюсь, что в этом нет ничего предосудительного. По крайней мере, не с моей стороны. Я просто старый морской волк, признательный за то, что ему предоставили возможность послужить родине еще несколько лет.

Стефани проследовала за полковником Гроссом в пакгауз. Тот открыл дверь, набрал цифровой код, приложил большой палец к сканеру и сказал:

— Я лично наблюдаю за содержанием всех этих пакгаузов. Мой приход сюда не вызовет никаких подозрений.

Вот из-за чего, подумала Стефани, Дэниелс и заручился его поддержкой.

— Вы понимаете секретность этого визита? — спросил Дэвис.

— Мой начальник объяснил мне это, как и президент.

Они вошли в маленький предбанник. Многочисленная аппаратура тускло блестела сквозь зеркальное стекло. По стенам пакгауза разместились многочисленные стеллажи.

— Меня предупредили, что я должен рассказать вам историю этого склада, — сказал Гросс и огляделся вокруг. — Это здание сдается в аренду военно-морскому флоту с октября 1971 года.

— Это было перед отплытием «НР-1А».

— Об этом я ничего не знаю, — пояснил Гросс. — Но мне известно, что с тех пор этот пакгауз не менял своих хозяев. Он оборудован отдельной морозильной камерой, — полковник ткнул пальцем в окно, — которая располагается за дальними стеллажами и все еще в рабочем состоянии.

— Что в ней находится? — тут же поинтересовалась Стефани.

Он колебался всего минуту, а потом ответил:

— Думаю, что вы должны сами это увидеть.

— Разве мы здесь не для этого?

Он пожал плечами.

— Не имею понятия. Но командование форта проверило, и мы точно можем сказать, что этот склад оставался в рабочем состоянии все 38 лет. Из них я на службе последние шесть. Никто, кроме адмирала Рэмси, не входит в это здание без моего сопровождения. Только я могу открыть его и всегда слежу за действиями уборщиков или, что бывает крайне редко, за специалистами, если что-то надо починить. Мои предшественники делали то же самое. Сканеры и электронные замки были установлены пять лет назад. Поддерживается компьютерная запись всех, кто сюда заходит, и эти данные ежедневно поступают в департамент военно-морской разведки. Именно этот департамент осуществляет непосредственный контроль за помещением. Что бы и кто бы здесь ни был — а в основном это лишь технический персонал, — все предупреждены о соблюдении строгой секретности, и никто никогда не нарушал эту установку.

— Сколько раз сюда приезжал Рэмси? — спросил Дэвис.

— Только один раз за последние пять лет, так показывают компьютерные записи. Это случилось всего два дня назад. Он также входил и в морозильную камеру. У него личный шифр.

— Проводите нас туда немедленно, — взволнованно произнесла Стефани.

Как только Рэмси проводил до двери репортера из «Вашингтон пост», Хоуви тут же сообщил о еще трех интервью: два для телевидения, одно для радио. И все они пройдут внизу, в комнате для совещаний, которую сейчас приводил в порядок персонал. Рэмси начал получать удовольствие от всего происходящего. Эта жизнь сильно отличалась от его прежней — тихой и далеко не публичной. Адмирал решил стать лучшим в Объединенном комитете начальников штабов — и, если все пойдет по плану, выдающимся вице-президентом.

Он никогда не понимал, почему второе лицо в государстве чаще всего остается в тени, хотя у него есть масса возможностей, чтобы выделиться. Дик Чейни прекрасно продемонстрировал, как можно стать «серым кардиналом». Все знали, что он обладает куда большим влиянием на Сенат, чем президент, но ему удалось списать часть своих недальновидных решений на первое лицо государства. Как вице-президент, он мог участвовать в чем угодно и когда угодно, а потом быстро выйти из игры. Как когда-то мудро заметил Джон Нэнс Гарнер, первый вице-президент при Франклине Делано Рузвельте, «большинство людей полагают, что этот чиновник не стоит даже малого теплого плевка». Хотя легенда гласит, что репортеры все же изменили последнее слово, чтобы фразу можно было опубликовать.

Адмирал улыбнулся.

Вице-президент Лэнгфорд Рэмси.

Ему нравилось, как это звучало.

Его телефон оповестил о своем существовании едва слышной трелью. Рэмси поднял его со стола и посмотрел, кто звонит. Диана Маккой.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она.

— Я так не думаю.

— Никаких трюков, Лэнгфорд. Назови место.

— У меня нет времени.

— Так сделай так, чтобы оно у тебя появилось, или никакого соглашения не будет.

— Ты продолжаешь угрожать мне?

— Я приеду в твой офис. Уверена, что там ты чувствуешь себя в безопасности.

Так оно и было.

— О чем ты хочешь поговорить? — поинтересовался Рэмси.

— О человеке по имени Чарльз С. Смит-младший. Это вымышленное имя, но ты называешь его именно так.

Адмирал Лэнгфорд никогда прежде не слышал, чтобы кто-нибудь называл ему это имя. Хоуви проводил все платежи, но они отправлялись на другое имя в иностранный банк, охраняемый Законом о национальной безопасности. [49]

И все же как Диана Маккой смогла узнать это имя?

Он взглянул на часы. 16.05.

— Ладно, приезжай.

Глава 76

Малоун сел на «LC-130». Они только что завершили десятичасовой перелет из Франции в Кейптаун. Французский военный вертолет доставил их из Оссэ в Казо, Ла-Тест-де-Бюш, где располагалась ближайшая французская военная база, примерно в 150 милях. Отсюда «С-21А», военный вариант «Лирджета», пронес их через Средиземноморье и вдоль всего Африканского континента, дважды приземляясь для дозаправки.

В Кейптауне их уже ждал полностью заправленный и с включенными двигателями «LC-130 Геркулес», с двумя членами экипажа из 109-го воздушного полка национальной гвардии Нью-Йорка. Малоун понял, что полет на «Лирджете» покажется им роскошным по сравнению с тем, что предстоит испытать ему и его спутникам за 2700 миль. Они должны были преодолеть бушующий океан, воздушные ямы, турбулентность и еще много всякого, что Малоун даже боялся себе представить. И только последние 700 миль они пролетят над сплошным льдом.