Иной жизни для себя не представляю! Книга вторая. Опасный маршрут (СИ)

"Мужики! Богом клянусь, не мог я по другому!" - Палыч закрутил головой, бросая взгляды то на меня, то на Леню, - "Влюбился мой дурак в вашу девку, и слушать никого не хочет. Говорит, через отряд поедем! Я, говорит, девушку должен увидеть! Сразу с собой увезти, или договориться, когда за ней приехать!"

"Что делать будем?" - это Леня мне, - "Сейчас машина за канавщиками поедет - представляешь, что устроит отвергнутый Гриша, этот Ромео, когда Камаз увидит и узнает, кто в нем хрен знаем чем занимается?"

"Спрятать машину, пока не поздно, подальше от отряда. Пусть там парочка и договаривается, кто к кому поедет. А Палыч - у нас в домике заночует. Только что б в отряде не светился", - умнее я ничего не придумал.

"Не-не", - Палыч не согласился, - "Ночевать я рядом с машиной буду. Сейчас пойду - и отгоню подальше, а утром девку подвезу к вам - и сразу уедем".

"Перебьется девка", - теперь не согласился Леня, - "пешком в отряд прибежит! А вы", - то-есть Палыч и его напарник Роман, - "утром здесь не показывайтесь. Сразу уезжайте!"

Палыч внимательно нас выслушал, и тут же начал прощаться:

"Ну, мужики, я пошел. Спасибо в положение вошли, из отряда не выгнали и парню позволили с девкой встретиться", - пожал нам руки, - "Свидимся скоро - тогда и поговорим по душам, с водочкой. За это время глядишь - страсти любовные и поутихнут!"

Через десять минут Камаз попылил на юг, с нашей студенткой. Леня проводил его глазами, с явной тревогой, пока тот не скрылся из вида, после чего уже спокойно заметил:

"И правильно. Канавшика, любовью тронутого, точно в партию отвезу!" - огляделся, и пошел вдоль домиков к палатке-камералке, возле которой несколько человек возбужденно размахивали руками. Наверное, что-то обсуждали, и начальник решил поинтересоваться, о чем конкретно шел разговор.

Вернулся в домик недовольным:

"Все их видели", - это насчет нежданных гостей, - "и Палыча, что сюда приходил, и что студентка к Камазу побежала".

"Стой на своем: гости были проездом, а студентка - гуляет где-то. Может, и пронесет".

Однако не пронесло. Через час с работы привезли канавщиков, и несчастный Гриша обо всем узнал. Тут же прибежал к Лене с вопросом: где его любовь, и не увезли ли ее из отряда навсегда. Леня, как мы договорились, уверил, что не увезли, а где-то гуляет. Парень немедля вокруг отряда начал нарезать круги, и, слава богу, до Камаза все же не добежал. Вернулся к ужину, и начал патрулировать возле палатки студенток. Совсем парень свихнулся!

Весь вечер Леня выбегал из домика - проверял, что возле этой палатки творится. Возвращался недовольным, ничего мне не говорил - напрашивался вывод, что влюбленный пост свой не покидает. И только уже по темному, с очередной проверки Леня вернулся с улыбкой и насвистывая веселую мелодию. Разобрал кровать, начал раздеваться, и видя, что я за ним внимательно наблюдаю, прояснил ситуацию:

"Ушел наконец!" - то-есть, молодой канавщик пост возле палатки студенток покинул, - "Это ж до чего любовь довела!" - посочувствовал парню, залез под простыню и улыбнулся, - "И девка хороша! Что б пожалеть! Дала б разочек - с нее не убудет. И он бы успокоился".

"Не-е-е...", - влез я со своим, - "здесь так не получится. Девка не та. Она - лидер, знает, что красивая, уверена, что все от нее без ума. И сама выбирает парней, а не они ее. И выбирает смелых, наглых, напористых. А не сюсюкающих, боящихся хватануть за нужное место. Для нее приятней, если силой возьмут, даже изнасилуют! Так что нашему сюсюкающему канавщику ничего не обломится".

"Зато мне обломится", - Леня выключил в домике свет, - "головная боль на все лето".

По воскресеньям отряд просыпался поздно. Я открыл глаза и продолжал валяться в кровати, а Леня из домика вышел, как обычно пройтись по отряду, посмотреть все ли в порядке. Вернулся довольный:

"Студентка в отряд вернулась. Все в порядке, слава богу".

"Наш влюбленный ее не встречал?" - поинтересовался я, вернее сделал попытку слабенького прикола.

"Не видел!" - Леня заулыбался, - "Он, наверное, ночь не спал, сейчас наверстывает!"

Здесь забамкала железякой повариха, приглашая на завтрак, и я начал из кровати вылезать. Леонид сразу пошел в столовую, а я чуть позже, после утреннего омовения.

К столовой народ и подходил, и уже из нее уходил. Среди присутствующих канавщиков я не заметил. А Розочка имела такой вид, что сомнений, где и как она провела ночь, ни у кого возникнуть не могло.

По случаю воскресенья, большинство в отряде занялись личными делами. Но канавщиков, сознательно приехавших "зашибить деньгу", эти дела мало интересовали, как и пустое весь день времяпровождение в духоте палаток. Поэтому, рядом с отрядом- что бы можно было дойти пешком - всем задали по канаве, и по воскресеньям работяги шли к ним помахать лопатой. Так же пешком пораньше возвращались назад - к обеду. Я это к тому, что отсутствие канавщиков в палатке-столовой никого не удивило - позавтракали пораньше, как они всегда делали, и ушли, поработать по прохладе, вместе с канавщиком влюбленным, который после вечерних страстей и бессонной ночи идти на канаву вроде бы не должен - он же у нас "Курортник". Я и Леня этот нюанс пропустили, не придали ему значение. Зато насторожились через полтора часа после завтрака, когда к величайшему нашему удивлению в распахнутую дверь домика вломился запыхавшийся напарник Палыча Роман. А они оба должны быть в Камазе, и уже километрах в тридцати от отряда!

"Ты чего здесь?" - это Леня с возмущением, удивлением и недоумением, потому что по договоренности утром парень в отряде не должен был появиться!

А у меня на душе кошки заскреблись. Студентка в отряд прибежала одна, как и договаривались, но Роман, я думал, все же ее до него провожал. А сейчас прибежал второй раз - значит, что-то случилось. Причем серьезное, и как бы не с Палычем. И как бы молодой канавщик, любовью прибабаханый и в данный момент в отряде отсутствующий, к этому серьезному делу не приложил руку.

"Мужики! Машина исчезла! Вместе с Палычем!" - прохрипел Рома, и шагнув к кровати, в изнеможении на нее рухнул.

"Как исчезла?" - Леня головой помотал, словно отгонял неожиданное наваждение, - "Сломалась, или еще что?"

"Уехал Палыч! Бросил меня!" - это парень с придыханием, словно вот-вот у него потекут слезы. А до Лени начало доходить, что дело серьезное, и он повернулся ко мне:

"Найди шофера, возьми ключи. Скажешь, что свозишь меня в одно место", - не задерживаясь, я из домика выскочил.

Шофера нашел быстро, обрадовал, что от него нужны всего лишь ключи, а не самому катать начальника. Вдвоем пошли к стоянке машин, где он должен в своей включить секретный тумблер противоугонного устройства.

Только включать не пришлось: задние колеса двух отрядных бортовых Газонов были спущены, а в покрышках сбоку зияли прорези явно искусственного происхождения.

"...твою.......... мать!" - изверг шофер подобающую моменту тираду, - "Это ж что за гад два колеса изничтожил! А у меня запаска одна! Что теперь делать?" - про вторую машину, с теми же двумя "изничтоженными" покрышками даже не упомянул. И продолжил упражняться в ненормативной лексике, с упоминанием всей возможной родни неизвестного злодея. Мне это словоблудие быстро надоело:

"Быстро запаску ставь! Начальника по серьезному делу везти нужно!" - еще какому серьезному, если кроме исчезнувшего Камаза и обе отрядные машины из строя выведены!

"Толку то!" - услышал я от шофера первую осмысленную фразу, - "Запаска одна, а колес пробито - два!"

"Вторую возьмешь с той машины!" - кивнул на вторую отрядную, тоже с двумя пробитыми баллонами, - "А я побежал к начальнику, он тебе в помощь людей пришлет!" Шофер почесал репу, побурчал, что и в воскресенье не дали отдохнуть, но полез в кабину за инструментом. А я припустился в свое жилище.