Умягчение злых сердец

— Это вы точно выразились, самый лакомый, — согласно кивнул Корзилов. — По числу и ценности древних икон разве что скит Великониды может соперничать. Но это в другой колонии староверов.

— Какое имя торжественное — Великонида, — не удержался от замечания Шатохин.

— Она ему соответствует. — Фельдшер бегло посмотрел на часы.

По краткому взгляду, по лаконичному ответу Шатохин понял: времени у собеседника больше нет, тем более на досужие отвлечения для обсуждения достоинств или недостатков звучания имен. Вопросов было несколько. Шатохин, чувствуя, что вот-вот придется расстаться, быстро сформулировал, задал важный на текущий момент:

— Лучшие иконы были, вы сказали, у Агафьи и Настасьи. А самый бедный домик в этом отношении?

— У Варвары, у Агриппины. Правда, в последний месяц их келья расцвела. За Киприяном ухаживали. Все его к ним перекочевало. Теперь опять… Жаль, если не найдете.

Иона Парамонович опять взглянул на часы.

— Вам некогда? — спросил Шатохин.

— На хутор в Марковку через полчаса ехать. У женщины там роды прошли трудно. Жене лекарство успеть приготовить нужно… Завтра приходите. В любое время. Можно хоть в пять утра. Я встаю рано.

— Спасибо, Иона Парамонович.

Шатохин скользнул взглядом по журналам на подоконнике, поднялся с дивана. Участковый — тоже.

Едва отошли от корзиловского дома, Шатохин спохватился: забыл спросить, кто участвовал в ограблении скитов в предыдущий раз, восемь лет назад. Фельдшер наверняка знает, помнит.

Шатохин приостановился, обернулся. Можно бы возвратиться. Нет, не стоит. В другой раз справится. Потом, и без помощи фельдшера легко установить, поднять дело из архива. Сейчас и так сведений предостаточно получил.

9

Со вчерашнего дня неотвязным был вопрос: почему, побывав во всех скитах, грабители обогнули один-единственный, стоящий не так уж и на отшибе от остальных? Объяснение было такое: в четырех прежде опустошенных кельях охотники за иконами взяли так много, что дополнительный груз сделал бы рюкзаки неподъемными. Не думал он до встречи с уртамовским фельдшером и о том, почему налетчики заглянули перво-наперво именно в скит около озера, не усматривал в этом какой-то скрытой закономерности. Просто посчитал, нужно же откуда-то начинать. Ошибался. Все у грабителей было предусмотрено, выверено, ни одного лишнего движения не сделали. Нет, без хорошего проводника не обойтись, чтобы вот так свободно, быстро передвигаться от острова к острову среди болот. Где же этот вахтовик-железнодорожник Бороносин, которого видели поблизости от Силантьевки и около скита экс-кузнеца Василия? Если связан Бороносин с налетчиками, меньше всего ему сейчас выгодно где-то прятаться, привлекать к себе этим внимание. И где лейтенанты Поплавский и Хромов? Три часа назад приказал им выехать в Уртамовку. Пора уж быть. Начальник Назарьевской милиции тоже должен приехать сюда. Нужно договориться о дальнейших действиях. Поиски в тайге прекращаются, но это не означает, что грабителям будет обеспечена возможность беспрепятственно уходить.

Гул тяжелых мотоциклов огласил тихую центральную улицу поселка. Это возвращались пробывшие двое суток в засадах уртамовцы. Поднимая пыль, мотоциклы промчались мимо Шатохина и Красникова. Вид у находившихся в колясках и на задних сидениях был воинственный.

На подходе к поселковому совету, где находился кабинет участкового, Шатохина с Красниковым нагнал вездеход. Пропыленные, с усталыми от бессонной ночи глазами, вылезли из кабины Поплавский и Хромов.

— Думал, из управления вам был приказ прервать поиск, — обращаясь к Шатохину, выпалил Поплавский. — А это вы, товарищ майор, настояли. Э-эх… — В голосе начальника Нетесовского ОУРа слышалось осуждение.

— Так надо. Людей беречь надо. — Понятна была горячность лейтенанта, желание отличиться.

Считая лишними дальнейшие объяснения, Шатохин направился в кабинет участкового, остальные — следом.

— Сколько от Бирюлино езды? — спросил Красникова, садясь за стол, на котором по-прежнему лежала карта района с пометками Поплавского.

— Часа четыре ехать, товарищ майор, — ответил участковый.

Раньше, чем через час, Коротаев не будет, — подумал Шатохин. Вместе с ним после встречи уедет в Назарьево. Пора, наконец, встретиться с теми, кто побывал до него в скитах, прежде его осмотрел места происшествий. Что-то там у криминалистов — районного и из крайуправления?

— По вашему мнению, лейтенант, они все еще в тайге, на территории района? — спросил Шатохин начальника ОУРа.

— Так точно. Убежден, отсиживаю гея.

— Предположим, отсиделись, пошли. Покажите, где, по-вашему, должны выбраться из тайги. Территорию, прилегающую к Назарьевскому району, в расчет не берите.

Поплавский помолчал, глядя на карту.

— На их месте постарался бы выйти к реке. По лесу. Потом обогнул бы Тасеевский луг.

— Километров семьдесят, — прикинул по карте расстояние Шатохин. — Почему к реке?

— Катера ходят, буксируют лесовозные баржи. Плотик из двух бревешек сколотить, ночью доплыть до баржи — и все, вырвались.

— Так. А участок, где могут выйти на берег?

— Вот. Примерно от сих до сих, — Поплавский указал отрезок километров в двадцать пять.

Участковый закивал, все верно, он так же думает.

— Два поселка, две пристани здесь, — сказал Шатохин.

— На «Ракету» не рискнут садиться.

— По крайней мере, ваши люди и там должны быть. И бассейн реки должен находиться под наблюдением день и ночь. Пусть сотрудники выедут, порыбачат. Общественность привлекать запрещаю. Не тот случай. Понятно?

— Так точно.

— Еще где?

— Мост железнодорожный, автовокзал, разумеется…

— Все? — спросил Шатохин. Не услышав дополнений, сказал: — Поезжайте с Хромовым в Нетесово. Надолго там не застревайте. Прошу помнить про автомат. И других предупредить.

В Назарьево на транспорте Коротаева добрались из-за поломки в пути лишь около девяти утра. Полночи лил дождь. Чиня машину, изрядно промокли.

Районный эксперт-криминалист доложил, что на двух из семи консервных банках, несмотря на то, что побывали в воде, обнаружены отпечатки пальцев. В одной банке из-под тушенки нашли крохотный газетный клочок. Разумеется, бумага раскисла, но прочитать текст на обрывке можно. Вот только название газеты и за какое она число — этого в местных условиях не определить. А тушенка изготовлена на Липецком мясо-молочном комбинате. Возможно, и газета липецкая.

— Издалека десант, — сказал майор Коротаев. Он был доволен своим подчиненным.

— Когда все это установили? — спросил Шатохия криминалиста.

— Позавчера. Через час после возвращения от староверов данные были готовы. На смятой пачке следов никаких.

— Знали свои возможности и держали у себя. Зачем? — спросил Шатохин, поморщившись. Он не разделял восторга Коротаева, считал упущение прежде всего своей недоработкой. Не предусмотрел, что вещественные доказательства могут осесть в райотделе мертвым грузом.

Самолет улетал через час с минутами. Шатохин распорядился упаковать и отправить находки в крайуправление.

Настроение поднялось, когда связался с краевым ЭКО и полковником Пушных.

Дактилоскопический анализ показал, что отпечатки на окурках и литой иконке принадлежат Бороносину Анатолию Васильевичу. Пушных уже на всякий случай позаботился, чтобы сведения о Бороносине были собраны. Ничего нового, правда, Шатохин почерпнуть из них не мог.

На расколотой пополам деревянной чашке и жердочке тоже обнаружены узоры. Но не бороносинские. Чьи — выясняется. Отпечатки все свежи, брали в руки предметы в один и тот же день, три дня назад. К сведению, следователь, эксперт-криминалист и кинолог краевого УВД только что выехали из Нетесово в Уртамовку.

Придется брать понятых и обходить снова с ними все скиты, составлять протоколы и писать под ними «От подписи отказался по религиозным мотивам», — подумал Шатохин. Дня на два еще здесь придется задержаться. Долгонько же ехали. На совещание по обмену опытом так еще простительно подъезжать. Кинологу вообще на болотах делать нечего. Теперь, после дождя, подавно.