Современный польский, чешский и словацкий детектив

— Вероятно, он наблюдал за тем, что происходило в вилле после убийства, — начал я свои рассуждения, — видел скорую помощь, прибытие сотрудников милиции, твой приезд, твоего Олеся и машину, увозившую тело убитого. Наконец он заметил, что дверь опечатали… Послушай, ты случайно с ним в сговоре не состоял? Ведь окно-то и сейчас открыто?

Весь передернувшись, НД взглянул на меня, но ничего не ответил. Мы быстро шли к площади Коммуны.

— По всему видно, что он чертовски хитер, — продолжал я. — Все у него шло удивительно гладко. Ему невероятно повезло. А раз так, то аппетит у него разыгрался!

— Ты прав, — отозвался НД. — И именно поэтому в вилле произвели повторную кражу. Пропали марки или серии марок, но какие — мы еще не знаем. Именно в этом, без сомнения, и состояла цель его возвращения… Чувствую, что он где-то здесь, затаился поблизости!

— Потому ты и хотел, чтобы мы скорее ушли?

— Да. Потому что… я уверен, что в течение ближайших часов преступника удастся схватить.

— Ключ?

— Разумеется. Окно, телефонные звонки и ключ, — перечислил НД. — Окно по-прежнему открыто, на телефонные звонки не отвечают, ключ в замке пока не заметили…

— И он думает, что никто из домашних доступа в комнату не имеет, — дополнил я. — Но как раз в отношении ключа он просчитался.

— Да, — подтвердил НД. — Значит, надо организовать засаду. Ключ как бы играет роль крючка. Если они попались на этот крючок, думает преступник, то уже знают о повторной краже и догадались, что я собираюсь забраться в комнату в третий раз. Войти в комнату им помешал ключ. Вскоре приедет оперативная группа, поднимется суматоха, будут искать следы, осматривать ограду, в комнате загорится свет, окно закроют и дом будет взят под наблюдение… Наш спокойный уход убедит его в том, что нам даже в голову не пришло посмотреть в замочную скважину… Ты прав, Глеб. Его жадность по мере успехов стала возрастать. Он появится в комнате в третий раз! Он не успел выбрать из альбомов все ценное, что было собрано почти за сто лет.

— Почему ты сказал «почти за сто лет»?

— Так говорила вдова… Но сейчас это не имеет значения. О марках поговорим потом. Теперь надо ловить этого сукина сына. У меня есть… и д е я!

Мы остановились у пивного киоска на площади Коммуны. Рядом с нами два довольно развязных парня угощались крепким портвейном.

— Ох, как спать хочется! — зевнул НД.

— И мне. — Я тоже зевнул.

Мы разыгрывали эту сцену на случай, если преступник вздумает пойти за нами или станет расспрашивать о нас. А вдруг он стоит сейчас на другой стороне площади и смотрит, что мы будем делать дальше?

Мы еще позевали, затем НД купил в соседнем киоске вечерний выпуск «Экспресса».

— Мы, Глеб, пойдем сейчас в разные стороны, а через полтора часа ты постараешься вернуться к вилле, — шептал НД, заглядывая в газету. — Луна взойдет не раньше половины одиннадцатого. Для преступника погода сегодня неблагоприятная: нет ни единой тучки. Поэтому он появится в промежутке между наступлением темноты и восходом луны. Ты должен попасть в виллу раньше него. Я же отправлюсь в комендатуру и организую одно мероприятие, которое его обманет…

Просматривая газету, НД продолжал инструктировать меня усталым, безразличным тоном, который не мог вызвать никаких подозрений. План его был великолепен. Зевая, я усердно кивал головой.

— Итак, Глеб, если у тебя нет замечаний, то давай посередине площади, на виду у всех, пожмем друг другу руки и разойдемся, — закончил НД.

Мы попрощались.

Через несколько минут НД сел в автобус, направлявшийся в центр города. Я поехал в трамвае, идущем в противоположную сторону.

Если преступник был в этот момент на площади, то наш отъезд укрепит его намерение осуществить задуманное.

На последней остановке я вышел из вагона и не спеша направился к Висле. Вдали на улицах зажглись первые вечерние огни. Шагая по тропинке через поле, я думал: «Зачем я утром надел новый костюм? Не известно, что с ним станет. Ведь, чтобы забраться в комнату, мне придется лезть через ограду. Кроме того… эта скотина, преступник, наверняка не заморыш. И в случае стычки он, несомненно, пойдет на все. У него может оказаться оружие… Надо будет захватить его врасплох, когда он начнет упаковывать альбомы. На фотографии было видно, что в шкафу, возле которого лежал труп, полно альбомов… Нет! Альбомы он упаковывать не станет. Лишняя тяжесть будет для него помехой. Скорее всего он постарается выбрать наиболее ценные марки (если до сих пор не выбрал то, что ему нужно)… Может, еще не все выбрал? Иначе зачем ему понадобилось оставлять изнутри ключ в замке, а затем звонить по телефону и ждать, не поднимут ли трубку?…»

У меня еще было время, я присел на кучу щебня и опять задумался.

«Если засада даст результат и мы схватим преступника, то дело будет закрыто на два дня раньше, чем наметил мой бесценный шеф. Мы выясним личность преступника, его знакомства и связи, «накроем», или, говоря нормальным языком, арестуем сообщников (если они есть), и я, выполнив очередное задание, со спокойной совестью начну… собирать марки!»

— Захватили, заманили тебя марки. Держись! — пробормотал я.

И, встав, потихоньку пошел по ухабистой дороге, в конце которой начиналась улица, ведущая к вилле. Вокруг было пустынно и тихо. Я не видел никаких оснований скрываться, тайком пробираться от дерева к дереву.

Время приближалось к десяти вечера. Согласно плану, через несколько минут НД должен начать операцию, создающую видимость облавы.

Если преступник затаился где-то рядом, то патруль отрежет ему путь к ограде виллы, отвлечет его внимание и даст мне возможность незаметно пробраться в комнату. План операции предусматривал, что, несмотря на тщательные поиски, никто не должен быть задержан.

«Как только я увижу, что ты на ограде и пробрался в комнату, — говорил мне НД во время нашего совещания на площади Коммуны, — меня тут же «поймают», поднимут шум, а затем увезут. Потом я вернусь к вилле. Пока преступник поймет, что ему ничего не грозит и что облава не связана с его особой, пройдет минут пятнадцать. Тогда он приступит к делу…»

Я стоял, прижавшись к забору, метрах в пятидесяти от виллы и от калитки, по которой мне нужно было карабкаться на верх ограды. Время от времени поглядывал на часы.

Облава запаздывала…

Было уже четверть одиннадцатого, когда на соседней улице поднялась суматоха. Раздались звуки сирены, и послышались громкие крики. Кто-то, вынырнув из-за угла, убегал…

Я без труда узнал фигуру НД. Он бежал к забору. Когда он пробежал мимо, я без колебаний бросился за ним. За нами с отчаянным криком гнались два или три участника облавы.

Улица осветилась фарами мотоциклов. Фары то гасли, то загорались, с тем чтобы дать возможность посторонним лицам, если они находятся поблизости, уйти… НД пробежал мимо калитки и дал знак, что путь свободен.

Пока участники облавы старались «искать» и ничего не найти, я без труда влез на ограду и прополз в темноте к окну. Было уж совсем простым делом ухватиться за подоконник, подтянуться и спрыгнуть в комнату на мягкий ковер.

— Помогите! Спасите! — орал на улице НД.

Я, согнувшись, сидел в комнате у окна. В это время должны были схватить НД, надеть ему наручники, а затем, по его же замыслу, отвезти под конвоем подальше от виллы.

Мне было слышно, как подъехал один, затем второй мотоцикл. Возле дома поднялась суматоха. Я услышал голос знакомого сержанта:

— Давай, лапы, негодяй! Я отучу тебя хулиганить!

— Помогите! — орал мнимый хулиган.

Но его крики, видимо, никого не трогали, и в ближайших домах открывать окна не спешили.

Вскоре на улице опять стало тихо.

Обхватив руками колени, я уселся поудобнее. Нужно, чтобы глаза привыкли к темноте…

Рядом, у левой стены, стоял большой тяжелый шкаф с полуоткрытыми дверцами. А я помнил, что на фотоснимке дверцы были закрыты! Напротив, за портьерой, темнела дверь, ведущая в прихожую. В правом от меня углу комнаты виднелись очертания столика и кресел. Правую стену, не известную мне по фотографии, от пола до потолка закрывали стеллажи с книгами. Там же, направо, на расстоянии протянутой руки, стоял массивный письменный стол, который как бы загораживал угол комнаты. Место за письменным столом было единственным, где я мог расположиться так, чтобы меня не было видно и чтобы я был как можно ближе к окну. Место за портьерой у двери не годилось: тогда между мною и окном было бы около шести метров…