Смертоносная чаша

одита. Не так ли?

Я кивнул. Порфирий начисто отбил у меня охоту разговаривать. Он уже все узнал у Толмачевского, которому, несмотря на его железное алиби, я не доверял. Он ловко пытался провести меня и на этот раз, первым прибежал к Порфирию и все выложил, чтобы отвести от себя подозрения. Но мои подозрения он уничтожить не в состоянии.

– Да, кстати, – продолжал мило улыбаться Порфирий, изредка постукивая зубочисткой по столу. Такой улыбочке я бы предпочел львиное рычание. Но выбора у меня не было. – Дело в том, что эти молодые люди вовсе и не собирались встречаться в ресторане. Просто Толмачевскому и его милой спутнице примерно в одно и то же время позвонили и попросили подойти в назначенный час в «Плазу».

– С какой целью? – нахмурился я.

– Каждому из них сказали одно и то же. Толмачевского там якобы будет ждать его подружка. А подружку – господин Толмачевский. Избитый трюк.

– Или ловкий ход конем, – усмехнулся я в ответ.

– Чей ход?

Чей, я еще не знал. Одно из двух. Либо вор хотел выманить их из квартиры для полной своей безопасности, либо Толмачевский все это выдумал сам, чтобы начисто умыть руки. Ко второму я склонялся гораздо больше.

– Я, вижу, Толмачевский произвел на вас самое благоприятное впечатление, коль вы так доверяете его сказкам.

– Звонки могут быть сказками, я не отрицаю. Но его алиби – это уже быль, хотите вы этого или нет.

– И кто же подтвердил его алиби, если не секрет?

– Официанты ресторана его прекрасно знают. Видела его и директор ресторана, и другие служащие.

Я громко расхохотался.

– Да уж! В одной системе промышляют. Да они друг за друга горло кому хотите перегрызут!

– А вы не спешите с выводами, Никита Андреевич, и не считайте себя умнее других. Во-первых, мы не имеем права подвергать сомнению показания многих, я повторюсь – многих очевидцев. А во-вторых… – Порфирий запнулся и посмотрел куда-то вдаль, мимо меня. – А во-вторых, вы зря недооцениваете работу наших органов: мы ведем следствие, не прекращая его ни на минуту. Запомните это.

– Я запомню. Только хочу добавить, Вы ведете следствие в одном направлении. Против Вороновой. И, насколько мне известно, собираете улики именно против нее.

– Собирать улики вовсе не обязательно, – невозмутимо усмехнулся Порфирий. – Улики все налицо. И ни один суд не сможет оправдать девушку при наличии таких веских доказательств. Есть мотив преступления. Есть орудие убийства. Что еще нужно для обвинения? И что у вас имеется против этих фактов? Только безграничная вера в невиновность девушки? И то сомнительная.

– А то, что кто-то покушался на мою жизнь, – это не факт?

– Факт, – тут же мило согласился Порфирий, – но это не значит, что он имеет отношение к делу. Вы с тем же успехом можете возвращаться вечером домой, и вас ударят по голове. Но при чем тут убийство Борщевского? Просто совпадение. Кто-то пытался украсть ценную скульптуру у Вороновой. И вы пришли некстати в это время.

– А я думал, что все случайности, имеющие отношение к подозреваемой,