Людоед, который обелся (сборник)

— Да, так,— сказал Виллис.

— Вы были здесь, когда Стив уходил, Мейер?

— Да. Я как раз писал рапорт.

— Он вам ничего не говорил?

— Пожелал доброй ночи и пошутил насчет того, что я из кожи вон лезу, чтобы продвинуться по работе, раз остаюсь после дежурства.

— Еще что-нибудь?

— Больше ничего.

— Может быть, он вам в другое время говорил, куда собирается?

— Ничего.

— Ну а вам, Клинг?

— Мне тоже.

— Вы были здесь, когда он уходил?

— Нет.

— Где же вы были?

— Ехал домой.

— Когда же вы ушли отсюда?

— В три часа.

— Почему так рано?

В комнате воцарилось молчание.

— Почему так рано? — повторил Бирнс.

— У нас была стычка.

— По какому поводу?

— Но личному.

— Стив мертв,— сказал Бирнс сухо.— Больше не может быть и речи о личных поводах для ссоры.

— Он отправил меня в управление, потому что ему не понравилось, как я вел себя во время беседы со свидетелями. Я разозлился.— Клинг сделал паузу.— Из-за этого мы и повздорили,— нехотя закончил он.

— Так вы ушли отсюда в три часа?

— Да.

— Хотя и предполагалось, что вы должны были работать с Кареллой по делу Тинки Сакс вместе, как я понял?

— Да.

— Вы знали, куда он собирался отправиться отсюда?

— Нет, сэр.

— Может быть, он при вас упоминал, что собирается кого-то допросить или с кем-нибудь еще раз повидаться?

— Только лифтера. Он сказал, что неплохо было бы снова побеседовать с ним.

— Для чего?

— Чтобы еще раз уточнить время, которое он нам указал.

— Вы не думаете, что он именно к нему и направился?

— Не могу сказать, сэр.

— Вы сами не разговаривали с лифтером?

— Нет, сэр. Я не смог его найти.

— Он исчез с понедельника с ночи,— сказал Мейер.— Согласно рапорту Берта, он ожидал визита человека, который назвался Кареллой.

— Это верно? — спросил Бирнс.

— Верно,— ответил Клинг.— Но я не думаю, что это действительно был Стив.

— Почему вы так решили?

— Все изложено в моем рапорте, сэр.

— Вы прочли его, Мейер?

— Да.

— И какое у вас сложилось впечатление?

— Я согласен с Бертом.

Бирнс поднялся из-за стола, подошел к окну и остановился, заложив руки за спину и глядя вниз, на улицу.

— Он что-то обнаружил. Это наверняка,— сказал он будто про себя.— Он нашел что-то или кого-то и был за это убит.— Он резко повернулся: — И никто из вас, черт возьми, никто из вас не знает, куда он направился. Даже тот, кто был назначен расследовать это дело вместе с ним.

Бирнс вернулся к своему столу.

— Клинг, вы останетесь. Остальные свободны.

Все вышли из комнаты.

Клинг остался стоять перед столом лейтенанта, чувствуя себя весьма неуверенно. Бирнс опустился в кресло-качалку, повернув его так, чтобы не смотреть в лицо Клинту. Тому не было видно, куда, собственно, смотрит лейтенант,— казалось, глаза его уставились в пространство.

— Вы, наверное, знаете, что Стив Карелла был моим лучшим другом?

— Да, сэр.

— Очень хорошим другом,— повторил Бирнс.

Он помолчал, глядя мимо Клинга, и вдруг сказал:

— Почему вы дали ему уйти одному, Клинг?

— Я ведь вам уже объяснил, сэр. Мы поспорили.

— И поэтому вы ушли с работы в три часа, хотя вам чертовски хорошо известно, что вы имели на это право не раньше четырех сорока пяти? И как, по-вашему, это следует назвать?

Клинг молчал.

— Я выкидываю вас из этого проклятого управления,— вдруг сказал Бирнс.— Мне следовало сделать это гораздо раньше. Я попрошу, чтобы вас перевели отсюда. А сейчас выматывайтесь отсюда к чертовой матери!

Клинг повернулся и направился к двери.

— Нет, подождите минутку! — окликнул его Бирнс.

Теперь он повернулся к Клинту лицом, на котором было ужасное выражение. Как будто он силился заплакать, но слезы не находили выхода из-за душившего его гнева.

— Полагаю, что вы, Клинг, понимаете, что у меня недостаточно власти, чтобы уволить вас. Уверен, что вы это знаете. Такой властью располагает только комиссар или его заместители, а они не полицейские. Но человека можно уволить, если он нарушает установленные правила и порядок или если он совершил преступление. Я лично считаю, что вы повинны и в том и в другом! Вы нарушили порядок и отправились домой в тот момент, когда находились при исполнении служебных обязанностей. Кроме того, вы совершили преступление, допустив, чтобы Карелла отправился куда-то в одиночестве и был убит.

— Лейтенант, я...

— Если бы я только мог самолично отобрать у вас оружие и жетон, я бы это непременно сделал, Клинг, поверьте мне! К сожалению, я не вправе это сделать. Но в ту же минуту, как только вы покинете управление, я немедленно позвоню шефу и скажу ему, чтобы вас уволили и отдали под следствие! Я буду просить его, чтобы он порекомендовал комиссару так и поступить с вами. Буду добиваться этого следствия, Клинг, даже если мне придется обратиться к самому майору. Я добьюсь суда над вами и вашего увольнения из полиции! А теперь — вон отсюда, и чтобы я вас больше не видел!

Клинг молча пошел к двери, открыл ее и вышел в служебную комнату. Несколько минут он просидел за своим столом, тупо глядя в пространство.

Он услышал зуммер телефона у Мейера на столе, слышал, как тот взял трубку.

— Да?.. Понятно, Пит. Хорошо, хорошо... О’кей, я ему скажу!

Он услышал, как Мейер снова положил трубку, поднялся и подошел к его столу.

— Звонил лейтенант,— сказал Мейер.— Он приказал мне взять на себя расследование дела об убийстве Тинки Сакс.

 Глава 8

Около десяти утра по телетайпу было передано сообщение:

Мейер вынул копию сообщения из телетайпа и подумал, для чего это детективу из бюро розыска понадобилось ставить слово «абсолютно» перед словом «лысый».

Мейер, который и сам был лыс, находил это слово чрезвычайно детализирующим, слишком подробным и, безусловно, небеспристрастным. Насколько он мог себе представить, у лысого волосы отсутствуют. То есть их просто нет. Ну, и к чему же тогда составитель этого сообщения (Мейеру он представлялся с копной густых волос, с густыми бровями, черными усами и густой бородой) так настаивает на слове «абсолютно»? Видимо, для того, чтобы направить свой указующий перст на всех лысых мужчин вообще?

Негодуя, Мейер взял словарь, лежавший на полке, и стал его просматривать. Дойдя, наконец, до нужного слова, он стал читать:

Мейер захлопнул книгу, неохотно согласившись с тем, что если невозможно быть немного беременной, то вполне можно быть слегка лысеющим. Составитель бюллетеня, этот волосатый черт, совершенно правильно описал Циклопа, назвав его абсолютно лысым. И если сам Мейер когда-нибудь исчезнет, то и его опишут точно таким же образом. Ну а пока его экскурс в филологию оказался не такой уж пустой тратой времени. С этого момента он может рассматривать себя как лицо, у которого полностью отсутствуют на черепе волосы, как голую, неприкрашенную личность с проплешинами на голове. Кроме того, у него имее тся и зоологическое определение: Лысый Орел, Гроза Злодеев, Защитник Невинных!