Людоед, который обелся (сборник)

— Каким образом?

— Я периодически виделся с Анной. Мы договорились об этом перед разводом. Последний год, правда, у меня было для этого не слишком много возможностей, поскольку я копаюсь в пустыне. Но обычно я довольно часто встречался с ней. Кроме того, я разговаривал с Тинкой по телефону и писал ей. Мы поддерживали отношения все это время.

— Можно сказать, что вы находились в дружеских отношениях?

— Я любил ее,— сказал Сакс просто.

— Понятно.

В комнате снова воцарилось молчание. Сакс сидел, отвернувшись в сторону.

— Вы никого не подозреваете в убийстве своей жены?

— Никого.

— Решительно никого?

— Да.

— Когда вы с ней связывались в последний раз?

— Мы писали друг другу почти каждую неделю.

— Она не упоминала, о чем-либо, что тревожит ее?

— Нет.

— И не упоминала о ком-либо из своих друзей, кто мог бы...

— Нет.

— Когда вы в последний раз писали ей?

— На прошлой неделе.

— Вспомните точно, когда именно?

— Думаю... числа пятого или шестого. Не уверен...

— Вы отправили письмо авиапочтой?

— Да.

— Тогда она должна была его получить.

— Думаю, что так.

— Она обычно сохраняла ваши письма?

— Не знаю. Да и чего ради?

— Но мы не нашли ни одного вашего письма у нее в квартире.

— Ну, значит, она их не сохраняла.

— А вы сохраняете ее письма?

— Да.

— Мистер Сакс, не знаете ли вы какого-нибудь приятеля вашей жены, к которому подошло бы такое описание: рост — шесть футов и два или три дюйма, возраст — около тридцати или чуть больше, прямые и светлые волосы и...

— Я не знаю, с кем Тинка встречалась после развода, ведь мы жили отдельно.

— Но вы продолжали любить ее?

— Да.

— Но тогда зачем же вы развелись? — спросил Клинг снова.

Сакс ничего не ответил.

— Мистер Сакс, это может оказаться важным для следствия!

— Нет.

— Ваша жена не была нимфоманкой?

— Нет.

— Вы сами не гомосексуалист?

— Нет.

— Мистер Сакс, что бы это ни было, поверьте мне, тут не будет ничего предосудительного для нее. Поверьте мне, мистер Сакс. Я прошу вас!

— Очень сожалею, но вас это совершенно не касается. Это абсолютно никого не касается, кроме Тинки и меня.

— О’кей,— сказал Клинг.

— Очень сожалею.

— Подумайте еще раз. Я понимаю, что вы сейчас в таком состоянии, но...

— Мне сейчас не о чем раздумывать. Существуют такие вопросы, которые я никогда не стану ни с кем обсуждать. Мне очень жаль, мистер Клинг. Но это самое малое, что я могу сделать для Тинки.

— Понимаю,— сказал Клинг, вставая.— Спасибо, что вы уделили мне столько времени.

Он подумал и добавил:

— Я оставлю вам свою карточку на случай, если вы припомните что-нибудь важное для нас.

— Хорошо,— сказал Сакс.

— Когда возвращаетесь в Аризону?

— Пока не знаю. Нужно кое-что уладить. Адвокат Тинки просил меня остаться на некоторое время, чтобы дождаться утверждения завещания Тинки и решить, что делать с Анной. В общем, много всего...

— Она оставила состояние?

— Да.

— И большое?

— Нет, не думаю.

Клинг как будто собирался еще что-то добавить, но воздержался и протянул Саксу руку:

— Еще раз благодарю вас, мистер Сакс! Я свяжусь с вами.

Сакс проводил его до двери. Анна с куклой все еще смотрела телевизор.

В управлении Клинг уселся за свой стол с карандашом в руках и позвонил в аэропорт, попросив перечень всех рейсов до Финикса, Аризона, и обратно. Ему понадобилось двадцать минут на получение этой информации и еще десять, чтобы отпечатать все в хронологическом порядке. Потом он вынул лист из машинки и стал его внимательно изучать. Ему показалось вполне возможным, что Деннис Сакс вылетел из Финикса в двенадцать двадцать пять ночи в четверг или любым из трех ранних рейсов в пятницу утром и оказался в городе вполне вовремя, чтобы попасть в Тинкину квартиру в девять, полдесятого вечера. Он, безусловно, мог убить свою жену и попасть на первый утренний рейс в субботу утром. Или на любой из четырех рейсов в воскресенье. И каждый из них, благодаря разнице во времени, доставил бы его обратно в ту же ночь. Он мог успеть в Рэнсфилд к понедельнику, чтобы получить ожидавшую его телеграмму.

Да, такая возможность существовала, хотя и незначительная. Конечно, возникал вопрос о темных волосах Сакса. Циклоп ведь говорил, что у того мужчины были светлые волосы. Но достаточно патентованной краски для волос или даже перекиси. «Все один к одному»,— подумал Клинг.

Он нехотя притянул к себе телефонный справочник и начал методически обзванивать агентства воздушного сообщения с Финиксом. Его интересовало, не воспользовался ли человек по имени Деннис Сакс или вообще какой-нибудь мужчина с инициалами Д. С. ночным рейсом в пятницу и не возвращался ли обратно в любое время в течение уик-энда.

Девушки, обслуживающие агентства, были любезны и терпеливы. Они проверяли все списки пассажиров.

— Правда, нам этого не положено делать, сэр. Это связано с розыском пропавшего лица?

— Нет,— ответил Клинг,— это связано с делом об убийстве.

— О, конечно, в таком случае, сэр... Но мы все же обычно не делаем этого даже для полиции. Видите ли, наши списки...

— Буду очень благодарен за содействие!

— Но ни на одной из авиалиний в списках нет Денниса Сакса или какого-либо Д. С., ни из Финикса, ни в Финикс, кроме понедельника, 12 апреля. Он числится в списках пассажиров только рейса 68, Американ Эрлайнз, который вылетел из Финикса в 8.30 в понедельник и прибыл в Нью-Йорк в 16.53 в тот же день. Обратный билет мистер Сакс еще не заказывал.

Клинг поблагодарил и повесил трубку. Оставалась еще возможность, что Сакс летел из Финикса и обратно до понедельника под вымышленным именем, но проверить это не было никакой практической возможности. Единственный же человек, который мог бы провести опознание, отсутствовал с ночи понедельника.

В тот же день, в пять часов пополудни, в кабинете лейтенанта Бирнса состоялось совещание, на котором помимо его самого присутствовало еще пять детективов. Мисколе принес для всех кофе, но участники совещания лишь рассеянно прихлебывали его, внимательно слушая Бирнса, который проводил самый необычный в их практике допрос.

— Мы собрались здесь, чтобы побеседовать о событиях, произошедших в понедельник после обеда,— начал Бирнс.

Тон его был самый будничный, лицо не выражало никаких эмоций.

— У меня тут регистрационная карточка на понедельник, 12 апреля, из которой следует, что Клинг, Мейер и Карелла дежурили с восьми до четырех, причем последним ушел Мейер. Вторая смена -- Хэйвс, Виллис и Броун. Броун ушел последним. Все так и было?

Мужчины кивнули.

— Когда вы явились на службу, Кеттен?

Хэйвс, который стоял, прислонившись к массивному шкафу картотеки, и единственный из присутствующих пил чай, а не кофе, поднял глаза и сказал:

— Вероятно, около пяти.

— Стив еще был здесь?

Нет, его уже не было.

— А вы, Гэл?

— Я пришел немного пораньше, Пит,— ответил Виллис.— Мне надо было сделать пару звонков.

— Когда это было?

— В четыре тридцать.

— Стив был еще здесь?

— Он был еще здесь, да.

— Вы с ним разговаривали?

— Да.

— О чем?

— Он сказал только, что собирается вечером в кино с Тедди.

— Еще что-нибудь?

— Только это.

— Я тоже разговаривал с ним, Пит,— сказал Броун — единственный коп-негр в этой комнате. Он сидел на табурете справа от стола Бирнса, держа в огромной ручище чашку кофе.

— Что он вам сказал, Арт?

— Сказал, что должен кое-куда завернуть по дороге, домой.

— Куда завернуть?

— Этого он не сказал.

— Ну ладно. Значит, так: только вы двое из вашей смены видели Кареллу, и он ничего не сказал вам, куда направляется, верно?