Близнецы-соперники

он проходил как военный переводчик. Рядом с его удостоверением лежало несколько рекомендательных писем на бланках верховного главнокомандования вермахта, подтверждающих его лояльность рейху.

Удостоверение и бланки писем были подлинными, лояльность — вымышленной. Любок был тайным связным и работал на территории Чехословакии и Польши. При выполнении заданий он не скрывал своих гомосексуальных склонностей: всем было известно, что за офицерами тайной полиции Гиммлера водилась такая слава. На контрольно-пропускных пунктах никогда не знали, кого удостоили своим расположением влиятельные мужчины, предпочитавшие в постели мужчин. А балетмейстер был ходячей энциклопедией правдивых и полуправдивых историй и сплетен, относящихся к сексуальным привычкам и извращениям немецкого верховного главнокомандования в любом секторе, куда он ни попадал; эти байки-были его оружием.

Любок сам вызвался участвовать в лох-торридонской операции и сопровождать агентов МИ-б из Монбельяра через Висбаден в Прагу и Варшаву. И чем больше позади оставалось пройденных миль и дней, тем большую признательность испытывал Фонтин. Лучшего провожатого трудно было найти. Даже щеголеватый костюм не мог скрыть могучее сложение Любока, а острый язык и живой взгляд выдавали в нем горячий темперамент и недюжинный ум.
* * *

Варшава, Польша.

Любок вел мотоцикл. В коляске сидел Виктор в форме полковника вермахта, сотрудника оккупационного управления транспорта. Выехав из Лодзи, они мчались по шоссе к Варшаве и ближе к полуночи добрались до последнего контрольно-пропускного пункта на шоссе.

Любок выкаблучивался перед патрульными вовсю, щедро сыпал именами комендантов и оберфюреров, намекая на страшные кары, которые могут последовать в случае задержки их мотоцикла. Перепуганные солдаты не рискнули проверять его хвастливые заверения. Мотоцикл пропустили в город.

Здесь царила, разруха. Ночная тьма не скрывала развалин. На улицах было безлюдно. В окнах горели свечи — электричество было отключено. Со столбов свисали провода, то и дело попадались замершие легковушки и грузовики — многие лежали, завалившись на бок или перевернутые колесами вверх, — точно гигантские стальные насекомые дожидались, когда их поместят под микроскоп.

Варшава была мертва. Ее вооруженные убийцы бродили по улицам группами, потому что сами боялись этого трупа.

— Мы едем в «Казимир», — тихо произнес Любок. — Подпольщики тебя уже ждут. Это в десяти кварталах отсюда.

— Что такое «Казимир»?

— Старинный дворец на Краковском бульваре. В центре города. Долгие годы там был университет, а теперь, разместились немецкие казармы и городская администрация.

— Мы войдем туда? Любок улыбнулся:

— Можно пустить нацистов в университет, но что с того? Все технические службы в здании и на прилегающей территории укомплектованы подпольщиками.

Любок втиснул мотоцикл между двумя автомобилями на Краковском бульваре, неподалеку от центральных ворот в «Казимир» Улица была пустынна — только охранники маячили у входа. Горело