Близнецы-соперники

очном небе, приближаясь к земле.

Встречи в Монбельяре прошли успешно. Странно, думал Виктор, несмотря на немудрящие условия — заброшенный склад, старый амбар, каменистое кладбище, — эти собрания мало чем отличались от тщательно подготовленных совещаний совета директоров, на которых он присутствовал в качестве полномочного представителя концерна. Цель встреч с руководителями подполья, тайно собравшимися в Лотарингии, была прежней: обсудить возможности найма для группы подготовленных специалистов, которые ныне находятся в изгнании в Англии.

Управляющие были нужны везде, ибо повсюду в стремительно расширяющемся Третьем рейхе предприятия апроприировались и запускались на полную мощность. Но одержимость немцев производительностью страдала одним существенным изъяном: управление осуществлялось из Берлина. Заказы рассматривались в Reichsministerium промышленности и вооружений, распоряжения вырабатывались и отдавались в тысячах миль от предприятия.

Распоряжения можно было перехватывать по пути, заказы можно было менять прямо в министерстве, внедрив своих людей в канцелярию.

Можно было создавать вакансии и производить замену персонала. В хаосе, рожденном лихорадочным стремлением Берлина мгновенно добиться максимальной эффективности производства, страх был неотъемлемой частью. Поэтому приказы редко подвергались сомнению.

Бюрократическая среда была готова принять людей из Лох-Торридона.

— Вас отвезут на Рейн и посадят на речную баржу в Неф-Бризахе, — говорил ему француз, стоя у окна небольшого пансионата на рю де Бак в Монбельяре. — Ваш сопровождающий привезет документы. Насколько я понимаю, для вас придумали вот какую легенду: вы речной бродяга — здоровенные бицепсы и дурная башка. Грузчик, который в нерабочее время в основном беспробудно пьянствует, предпочитая дешевое вино.

— Что же, это будет даже интересно!
* * *

Рейн.

Интересно не было. Было утомительно, физически тяжело, а потом стало почти невыносимо из-за смрада в трюме. Немецкие патрули прочесывали реку, останавливали для досмотра все суда и подвергали команды жесточайшим допросам. Рейн был тайным каналом подпольной связи, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. А поскольку речные бродяги и не заслуживали лучшего обращения, патрули находили особое удовольствие в том, чтобы пускать в ход дубинки и приклады винтовок, когда им под руку попадалось это отребье. Камуфляж Фонтина был удачным, хотя и отвратительным. Он пил большое количество дешевого вина и вызывал рвоту, чтобы изо рта пахло омерзительно, как у закоренелого алкаша.

Только благодаря своему сопровождающему он не спился окончательно. Его звали Любок, и Виктор знал, что, как ни сильно он сам рискует, Любок рисковал еще больше.

Любок был еврей и гомосексуалист. Это был светловолосый, голубоглазый балетмейстер средних лет, чьи родители эмигрировали из Чехословакии тридцать лет назад. Он прекрасно говорил на чешском и словацком, а также на немецком, и в кармане у него лежали документы, по которым он