Близнецы-соперники

ически усмехнулся священник.

— Раньше я никогда даже не слышал имени Любока.

Я только знаю, что он выполняет свое задание. Он еврей и... сильно рискует.

— Он работает на Рим, — заревел ксенопский священник. — Он передает в Рим предложения! Твои предложения!

Виктор молчал; изумление его было беспредельно.

Ксенопский монах продолжал тихим, проникновенным голосом:

— Странно, не правда ли? Из всех возможных сопровождающих на огромной оккупированной территории выбор пал именно на Любока. Он вдруг ни с того ни с сего появляется в Монбельяре. Вы думаете, мы поверим в это?

— Можете верить чему хотите. Это чистое безумие.

— Это предательство! — снова крикнул священник, отступив от стены на несколько шагов. — Дегенерат, который может в любой момент снять телефонную трубку и начать шантажировать пол-Берлина! И самое ужасное — для вас — это пес, который работает на чудовище...

— Фонтин! Ложись! — раздалась команда из тьмы туннеля. Это был высокий пронзительный голос Любока. Эхо его крика, откатившись от низкого потолка, перекрыло вопль священника.

Виктор пригнулся и прыгнул вперед, скатился на твердую почву рядом с ржавыми рельсами узкоколейки. Над головой раздался свист пуль, разорвавших воздух, и потом громоподобные выстрелы двух «люгеров» без глушителя.

При тусклом свете мерцающих свечей он увидел фигуры Любока и еще нескольких человек, вынырнувших из мрака туннеля с оружием наперевес. Они появлялись из-за выступа стены, прицеливались, стреляли и снова исчезали за скалистым укрытием.

Все закончилось в считанные секунды. Ксенопский священник упал. Он был ранен в шею, другим выстрелом ему снесло левое ухо. Умирая, он подполз к краю возвышения, на котором только что стоял, и вперил взгляд в Фонтина. Предсмертный его шепот был больше похож на хрип.

— Мы... вам не враги. Ради всего святого, верните нам рукописи...

Раздался последний короткий выстрел; пуля разворотила священнику лоб, фонтаном брызнула кровь и залила глаза.

Виктор почувствовал, как кто-то схватил его за левое плечо, боль пронзила плечо и грудь. Его рывком подняли на ноги.

— Вставайте! — скомандовал Любок. — Выстрелы могли услышать наверху. Бежим!

Они побежали в туннель. Мрак прорезал тонкий луч фонарика в руках одного из людей Любока, который бежал впереди. Он шептал что-то по-польски. Любок переводил его слова Фонтину.

— Примерно в двухстах ярдах впереди пещера монахов. Там мы будем в безопасности.

— Что?

— Пещера монахов, — ответил Любок, тяжело дыша на бегу. — История «Казимира» уходит в глубь веков. Тут много подземных ходов и укрытий.

Они легли и поползли в узкий темный проход, прорубленный в скале. Проход вывел их в глубокую пещеру. Здесь воздух был совсем другой — прохладный и свежий; где-то в темной глубине пещера имела выход на поверхность.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Виктор торопливо.

— Предваряя твои вопросы, должен тебе сказать, что капитан Ганс Нойман, оказывается, верный офицер рейха, и его двоюродный брат