Смерть воды и огня (СИ)

- Так вы все-таки встретились? - спросил Игорь.

- Да. Я к этому подойду... И потом, связь его страхов со смертью Дурманова вполне вероятна, а для милиции, ищущей хоть какие-то зацепки в этом деле, будет просто очевидна - не требующей доказательств, так сказать - и они, грубо и напористо, возьмут Черемшина в оборот, устроив ему такие допросы и проверки, что старика может инфаркт хватить. Зачем старику лишние стрессы? Да и мы в этом случае будем чувствовать себя предателями... Но самое главное - милиция не сумеет предоставить нам охрану на время нашей поездки в Италию, а, судя по всему, такая охрана будет нам очень нужна!.. перехватив чуть иронический взгляд Игоря, Студнев быстро добавил. - Вы, конечно, недоумеваете сейчас, зачем нам, способным окружить себя магической защитой, нужна охрана? Неужели, мол, мы настолько не верим в свои силы и сами считаем наши занятия чуть ли не шарлатанством? Нет, не считаем! И, поверьте, одно другому не противоречит!

- Охотно верю, - чуть поспешно заверил Игорь. - Что ж, раз вы к нам обратились, давайте поговорим о делах сугубо земных и практических. И первый вопрос, чтобы потом не было недоразумений: вы приблизительно представляете, сколько стоят услуги частного детективного агентства?

- Приблизительно представляем, - сказал Студнев. - Может быть, слишком приблизительно, но деньги мы найдем. И потом, ведь сама возможность прокатиться в Италию без всяких усилий и затрат с вашей стороны тоже чего-то стоит, да?

- Возможно, - кивнул Игорь. - А теперь давайте поговорим о двух неудачных покушениях - или о том, что вы считаете двумя неудачными покушениями. Как это было? И почему вы считаете, что это не случайность, не совпадение обстоятельств?

- Нам трудно считать это случайностью, - проговорил Студнев. - Дело было так...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Выдалась редкая в ноябре ясная ночь, морозец прочистил воздух, и звезды густо сверкали даже в московском небе, в котором звезд обычно не видно, или видны лишь самые яркие, из-за вечно поднимающейся к небесам городской копоти и отсветов неисчислимых огней, сливающихся в одно сплошное зарево, затмевающее свет далеких звезд. Но в эти часы небо действительно выглядело так, что вспоминалось сравнение, к которому часто прибегали старинные поэты: густо-синий бархат, прибитый золотыми гвоздиками... Из мансарды с застекленной крышей, располагавшейся над десятым этажом могучего "сталинского" дома неподалеку от Красных Ворот - обиталища известного в "авангардных" московских кругах художника - это небо смотрелось особенно чудесно. И присутствовавшие, как они ни были увлечены разворачивавшимся перед ними зрелищем, нет-нет да и поглядывали на это великолепное небо через двойные стекла над головой.

А зрелище, ради которого собрались человек пятнадцать, если не все двадцать, действительно заслуживало внимания. Акличаг, известнейший - почти легендарный - шаман, в очередной раз оказавшийся в Москве проездом между Лондоном и Вероной, согласился дать сообществу "городских шаманов" наглядный урок, просветив их насчет нескольких тонкостей в искусстве владения шаманским бубном - так сказать, проводил то ли семинар, то ли практикум по пользованию шаманским бубном.

Студнев, успевший хорошо изучить своего подопечного, не мог не заметить, что Акличаг чем-то встревожен и обретение нужного настроя дается ему с трудом. Некоторое время Студнев кружил по мастерской, разглядывая работы хозяина, сделанные из самого разнообразного материала и отбиваясь от попыток художника вовлечь его в соавторы. Дело в том, что в последнее время художником владела новая идея: он затеял создавать "синтетические произведения", которые должны были "многомерно охватывать человека и вовлекать в свой мир". На практике это означало, что он ставил свои картины - свои "структуры", как он их называл - на подставки с моторчиками, которые эти картины неспешно вращали, и включал при этом восточную музыку. Художник переживал, что приходится пользоваться "готовыми музыкальными образцами", и просил Студнева, знатока мотивов Забайкалья, Памира и Тибета, написать для него что-нибудь оригинальное, полностью совпадающее с "духом изобразительного ряда". Но у Студнева был один пунктик: он, закончивший консерваторию, ко всему, связанному с музыкой, подходил очень щепетильно, и терпеть не мог дилетантских экспериментов. Это не значило, что он не принимал авангарда и музыкального хулиганства, что они, по меньшей мере, не веселили его - но любое хулиганство, по его глубокому убеждению, должно было основываться на фундаменте твердого навыка и профессионализма. То, на что пытался уговорить его художник, было по меньшей мере непрофессиональным - и Студнев всячески увертывался от заманчивого предложения.

Кое-как отделавшись от художника, он прошел в боковую комнатку, где готовился Акличаг. Акличаг, полностью облаченный в шаманские одеяния, уложивший особым образом свои длинные седые волосы и нанесший особую раскраску на лицо, сидел и хмуро разглядывал бубен, держа его перед собой как зеркало.

- Что-то не так? - спросил Студнев.

Акличаг долго не отвечал. Потом, не поворачивая головы, осведомился:

- Кто тот человек, в углу у окна?

- Понятия не имею, - ответил Студнев. - Вы ведь знаете, к вам в ученики рвется самый неожиданный народ. Если хотите, я могу выяснить...

Акличаг остановил его жестом.

- Не надо.

- Чем он вам не нравится? - спросил Студнев, припоминая мужичка в углу: худого, чуть-чуть сутулого, начинающего лысеть...

- А ты не видишь?

- Он - человек воды.

Вода враждебна огню, той стихии, на которую шаманы прежде всего опираются и к которой прежде всего взывают во время своих обрядов. То есть, человек, поклоняющийся воде как высшей стихии (осознанно или неосознанно) это человек враждебный. Человек, стремящийся проникнуть в магический круг творимого обряда, чтобы его сорвать.

- Хотите, чтобы я узнал о нем побольше? - спросил Студнев.

- Узнай для себя. Чтобы рассказать мне потом, после, прав я или не прав.

Студнев кивнул. Акличаг не хочет знать заранее. Всякое дополнительное, извне привнесенное в последний момент, знание может сейчас пойти только во вред. Но задним числом ему, конечно, хочется убедиться, что он, как всегда, правильно видит людей.

И Студнев, выйдя из закутка в основное пространство студии, пробрался к хозяину и спросил:

- Слушай, Антон, вон тот лысоватый человек в углу у окна... кто он? Вроде, знакомое лицо, но никак не могу припомнить, где я его видел.

Антон рассмеялся.

- Скорей всего, ты мог видеть его по телевизору, в программе "Третий глаз" или в подобной. Говорят, он очень мощный экстрасенс и, если бы успел подсесть на первую волну, то прогремел бы не хуже Чумака и Кашпировского. Но он как-то упустил время, поэтому считается, так сказать, знахарем, второго плана, хотя и славы, и клиентов у него хватает. Естественно, его интересуют все восточные методики исцеления души и тела, вот я его и пригласил. Я вас потом познакомлю, он очень славный человек.

- А чем он конкретно занимается?

- Ну, всякие штуки с водой. Один из самых частых его фокусов - для дружеских компаний - это вытягивать лишнюю воду из стены и из воздуха и стряхивать в стакан, когда на ладони наберется достаточно. Пациентов он лечит заряженной водой, проповедует всякие "духовные омовения". Дает человеку выпить стакан воды - и, по мере того, как вода спускается к тому в желудок, потом проникает в кровь, видит все его болячки. Простая вода, говорит он, для него нечто вроде светящегося зонда для медиков. Словом, с водой он на "ты".

Студнев вздохнул. Сбывались худшие предположения Акличага. В студии присутствовала враждебная сила. Пусть неосознанно враждебная, но от этого не легче. Однако, пенять на это не стоило. Никто не виноват, что этот "водный" экстрасенс оказался здесь. Это был один из тех вызовов, одна из тех проверок, которые иногда посылает судьба, чтобы проверить: а чего ты, собственно, стоишь, не шарлатан ли ты, в конечном итоге? И надо принимать такой вызов - и с честью выдерживать его.