Кровная месть

— Почему Бэби?

— Потому что баба.

   — Разве «бэби» значит «баба»?— спросила Нина насмешливо.

   — Нет, разумеется, — сказал Феликс. — Но мой учитель, светлая ему память, полковник Синюхин всегда учил нас давать агентам клички маскировочного характера. Например, у меня в одной работе была кличка Борода, хотя я никогда не носил бороды. Я вообще хотел дать тебе кличку Хромой, но это уже перебор. А два «б» в кличке все-таки дают намек на твое истинное лицо. Но этого уже никто не должен знать. Впрочем, и я не знаю других агентов. Это азбука конспирации.

   — Зачем ты меня звал? — спросила Нина, вдруг почувствовав некоторую неприязнь к этому человеку, долгое время бывшему для нее чуть ли не единственным другом.

— Есть дело, — сказал Феликс, — и очень серьезное.

— Какое же? — спросила она.

   — Понимаешь, то, что я тебе предложу, сильно смахивает на террористический акт. Я всегда говорил и буду говорить, что политика меня не интересует. Но в среде высших политиков скрывается немало преступных элементов! Как тут быть, скажи, пожалуйста?

—     Кто? — спросила Нина.

   Феликс посмотрел на нее с сомнением, шмыгнул носом и сказал:

   — Есть такой депутат Кислевский, питерский воротила и настоящий мафиози. Недавно по его указанию расстреляли целую конкурирующую контору—восемь человек!

   — И кто заказывает это дело? — спросила Нина безучастно.

   — Тебе это знать ни к чему, — буркнул Феликс, — но я скажу. Он приговорен Судом Народной Совести.

5

   В пятницу с утра меня вызвал к себе Меркулов. Вряд ли кто из подобных мне следователей по особо важным делам бывал у заместителя генерального прокурора чаще, чем я. Что говорить, сам прокурор Москвы, бывало, дожидался в приемной, а я проходил в кабинет, приветливо ему кивнув. Мне это нравилось, хотя систему отношений и подрывало. Когда я вошел, у Кости в кабинете находились посетители, представительные граждане с бегающими глазками. Они даже пытались высказать свое неодобрение моему бесцеремонному вторжению, но Меркулов объяснил:

   — Товарищ по срочному делу. Что у вас, Александр Борисович?

Я включился мгновенно.

   — Колется, Константин Дмитриевич, — объявил я радостно. — По всем пунктам колется. Но требует вашего личного присутствия, потому что не доверяет, мерзавец, такой мелочи, как я.

   При этом я жизнерадостно заулыбался, и посетители тоже понимающе засветились. Все это был чистый блеф, но я, привыкший понимать Костю с полуслова, догадался, что посетители ему до чертиков надоели и он мечтает избавиться от них. Так оно и случилось. После моего «срочного сообщения» те вынуждены были извиниться и подняться.

Меркулов тяжело и глубоко вздохнул.

— Что за «чайники»? — спросил я с любопытством.

   — Избавь меня от своего жаргона,— скривился он. — Один — прокурор области, второй — генерал из МВД. А вон те трое, как ты сказал, «чайники», — представители администрации на местах. Меня покупали, и ты пришел в тот момент, когда они уже были готовы назвать свою цену.

— Значит, я поторопился?

   — Напротив, пришел вовремя,— сказал Меркулов. — Или ты считаешь, что мне следовало поторговаться? Это не тот случай, Саша.

—     Неужто не интересно узнать себе цену? Он усмехнулся.

— Я ее знаю. Как твои дела?

   — По нашим «стрелкам» кое-что прояснилось, — сказал я. — Это действительно разные люди, Костя. Но у них наметилось нечто общее.

   — Террористическая организация? — усмехнулся он. — Не вздумай об этом где-нибудь брякнуть.

   — Круг целей общий, — сказал я. — Оружие однотипное. Ты был прав, гэбэшники этот склад с немецкими пистолетами то ли потеряли, то ли разворовали. Никаких бумаг не осталось.

   — Там фигурирует «Макаров», — напомнил Меркулов. — Что о нем известно?

   — Да, с «Макаровым» они прокалываются, — согласился я. — Я даже подумал, что это постороннее вмешательство. Цели у «Макарова» пожиже, мелкота всякая. Но этого коренастого парня видели свидетели на месте убийства Кручера. Нет никакой уверенности, что убивал именно он, но внешность совпадает. Мы показывали свидетелям фоторобот, составленный по данным Бердянской, и те подтверждают его идентификацию. Мы уже разослали ориентировку по регионам.

   — И потом, «Макаров» единственный повторяется дважды.

   — Трижды, — сказал я. — Из того же «Макарова» убит некий Петечка Волкодав, профессиональный киллер из Твери.

   — Интересно, — отметил Меркулов. — Волкодав, потом этот Райзман и, наконец, Маркарян. Что их объединяет, а?

— Мы над этим работаем, — сказал я.

   Он посмотрел на меня чуть насмешливо и покачал головой. Сколько уже раз и он, и я, да и все наши коллеги отвечали этой дежурной фразой на начальственную распеканцию. К тому же я догадывался, что он в курсе моей воспитательной работы с новым поколением следователей, но его позиция в этом вопросе меня не устраивала, и эту тему в наших беседах я старался обходить.

— Сколько тебе лет, Саша?

   — Не знаю, — сказал я. — После тридцати я перестал считать. Много, наверное, потому что девушки перестали реагировать. Скоро начнут место в метро уступать.

   — Я понимаю твою трагедию, — сказал он. — С самовлюбленными людьми так и случается, стоит хоть одной девушке пройти мимо, не глянув на тебя, сразу начинается уныние и ненависть к новому поколению.

— Ты это о чем? — не понял я.

   — О твоих помощниках, молодых следователях, — сказал Меркулов. — Слышал, они там всю следственную часть переворошили.

   — В каком-то смысле безусловно, — согласился я. — Погоди, они что, жалуются на меня? До тебя дошли слухи?

   — Разве они на это способны? — спросил Меркулов с интересом.

Я пожал плечами.

   — Это поколение для меня загадка. Впрочем, жаловаться им самолюбие не позволит. Между прочим, я завтра приглашен ими на вечеринку.

   — Надеюсь, тебе это поможет избавиться от надуманных переживаний, — заметил он. — Ирина в городе?

   — Она тоже приглашена, — сказал я. — Я вчера ее привез. Сейчас, в ее состоянии, она такая смешная, похожа на шар.

   Меркулов улыбнулся и кивнул. Он был большим другом нашей семьи и ждал продолжения нашего рода даже с большим нетерпением, чем я сам.

   — Я тебя позвал, чтобы пригласить с собой,— сказал Меркулов и глянул на часы. — Сегодня в двенадцать я вызван на слушания в депутатскую комиссию по законности и правопорядку. Народные избранники обеспокоены состоянием законности в стране. Пойдешь со мной?

— Я? Зачем я? — удивленно спросил я.

   — Может, пригодишься, — пожал плечами Меркулов. — Помимо слушаний я надеюсь повидаться с одним человеком. Тебе будет интересно.

   — А что такое эти слушания? — спросил я недоуменно.— Собираются депутаты и начинают вас слушать, да? Вопросы задают?

   — Вообще-то это, конечно, все полная ерунда, — сказал Меркулов, скривившись.— Видимость демократии. Они, дескать, проявляют заботу, а мы, значит, заботы не проявляем. Но в принципе это обычная форма парламентского исследования общественных проблем. Наши только начинают ее осваивать.

— А человек, он кто? — спросил я.

   — Эксперт одной из комиссий Верховного Совета, — пояснил Меркулов. — Славный старикан, и, возможно, он кое-что знает о твоих секретных складах.

   Я всегда поражался обилию нужных знакомых у Кости Меркулова, чуть ли не в каждом деле у него появлялся нужный человек сверху, как козырный туз у матерого шулера. При этом я никогда не слышал, чтоб он был завсегдатаем светских тусовок или старался пролезть поближе к начальству. Нет, его знакомые появлялись каким-то неизвестным образом, то ли из созвучия душ, то ли по какой-то высшей необходимости. Просто когда возникало безвыходное положение, он напрягался и каким-то чутьем отыскивал нужного человека. Очень часто только это нас и спасало. Тот мудрец, кто поставил Костю заместителем генерального, вероятно, хотел использовать именно этот талант Меркулова.