Кровная месть

   Подобно многим старичкам пенсионерам, он сидел на лавочке и читал газету. Даже газета у него была всегда неизменная — «Правда». Не то чтобы он исповедовал коммунистические идеи, скорее, это была давнишняя, укоренившаяся привычка, ломать которую в его возрасте было немыслимо.

   Остановившись неподалеку, Нина некоторое время наблюдала за ним, пытаясь понять, что же он для нее значил. Она очень хорошо запомнила их встречу около года назад, когда еще не очень понимала, зачем осталась жить. Она шла по следу Щербатого, того самого зверя, что терзал ее детей, и в какой-то момент поняла, что переоценила собственные силы. Уйдя из милиции, она потеряла надежду на помощь товарищей, столь же потрясенных убийством, как и она сама, но зато это развязывало ей руки по части приведения в исполнение приговора, который она уже вынесла убийцам. Припугнув нескольких мелких воришек, она нашла место пребывания Щербатого, но он ушел оттуда за неделю до ее появления там. И тут у нее опустились руки, возникло гнетущее чувство отчаяния, сопряженное к тому же с полным одиночеством. В какое-то мгновение она была близка к самоубийству, и потому звонок Феликса однажды ночью показался ей голосом с неба.

   — Милая, — сказал он, — имей в виду, за тобою хорошо смотрят. Ты только думаешь, что ты одна.

   — Я не понимаю, о чем вы, — сказала она тогда, но это было неправдой. Она сразу поняла, о чем он говорит.

   — Я не буду от этого страдать, — заметил ее ночной собеседник. — Но вот что я хотел тебе сказать... Виктор Юхнович по кличке Щербатый нынче гуляет в компании. Ты его в лицо знаешь?

— Да, — прошептала Нина.

   — Тогда записывай, — сказал ночной собеседник и продиктовал адрес.

   Помнится, тогда она еще долго сидела у телефона и не могла сообразить, действительно ей кто-то звонил или это была ее галлюцинация. Но бумажка с адресом в ее руке была вполне реальной, и она быстро собралась. Это было самое начало, и она ничего не умела, кроме как стрелять из пистолета. До дачного поселка она добиралась пешком, долго плутала в темноте и нашла нужный домик едва ли не под самое утро. Гулянка давно закончилась, и гости спали вповалку кто где. Нина некоторое время не могла поднять руку с пистолетом, хотя ее и душили слезы. Потом, когда кто-то пошевелился, она задержала воздух на вдохе и всадила три пули в Щербатого. Никто не проснулся, потому что пули шли через глушитель, заранее ею предусмотрительно навинченный. Она чувствовала себя легко и свободно, возвращаясь с дачи домой. Когда к ней пришел давнишний друг Коли майор милиции Деменок с рассказом об убийстве Щербатого, она даже расплакалась, причем совершенно искренне.

   А через три дня снова позвонил ночной благодетель и предложил встретиться в «Новороссийске». И был это невыразительный старичок, гэбэшник на пенсии, еще сохраняющий многочисленные связи в органах и строивший утопические планы борьбы с преступностью.

   Сам едва ли не изгнанный с позором из комитета из-за каких-то давнишних историй, он был одержим мечтой о создании некоего тайного карающего органа, который, по его мнению, должен был выражать интересы широких народных масс. Впрочем, о массах Феликс Захарович Даниленко говорил лишь в те редкие мгновения, когда они встречались в каком-нибудь незатейливом заведении, где подавали качественное вино — некачественное он презирал,— и после третьего бокала начинался его монолог о грядущем общечеловеческом счастье. До того как такие встречи стали возможны, Нина прошла непростой путь, который начался с той памятной беседы в «Новороссийске», где они встретились впервые.

   — Понимаете, душенька моя, — говорил старичок, кряхтя и сопя, — наша с вами профессия очень специфична. Я, знаете ли, никогда не связывался с диссидентами, я занимался валютчиками и контрабандистами, и надо же было так случиться, что именно мои клиенты пришли к власти!

—     Вы хотели, чтобы я его убила? — спросила Нина. Он кивнул.

   — Конечно, я этого хотел. Это было очень важно как для вас, так и для меня. Это была наша с вами совместная операция. Теперь можно сказать, что счет 1:0 в нашу пользу.

   — Откуда к вам попала эта информация?— спросила Нина.

— Из компетентных источников, — хихикнул старик.

   — Если это было известно органам, почему же его не брали? Он же убийца и маньяк!

   — Тут я вас могу удивить, — произнес старичок задумчиво. — Не всякий убийца непременно является врагом общества. Некоторые из них весьма полезны. Вы, к примеру.

   — Я не убийца, — решительно заявила Нина. — Если хотите, я — мститель.

   — Так вот, — продолжал Феликс, не заметив ее реплики. — Существуют убийцы, необходимые обществу. Печальной памяти господин Щербатый иногда выполнял задания органов — за это ему прощалось многое.

   — Не хотите ли вы сказать, — испуганно спросила Нина, — что моего мужа и детей уничтожили по заданию органов?

   — Когда я выясню это окончательно,— пообещал Феликс, — я вам доложу.

   Он так окончательно и не выяснил этого. Во всяком случае, именно благодаря ему Нина составила список тех, кто хоть каким-то образом участвовал в том страшном убийстве. Список этот был далеко не полным, Феликс сам признавал, что большинство в нем — это уголовники и дельцы мелкого пошиба. Большинство из них покинули Краснодарский край, и для погони за ними нужны были и средства, и информация из компетентных источников. Феликс предложил ей эту помощь, вплоть до квартиры в Москве и обеспечения оружием. Квартира ей пригодилась, но от оружия она отказалась. Для совершения мести у нее оставался пистолет мужа, и она считала, что, стреляя из него, она делает это вместе с мужем. Но помощь Феликса была небескорыстна. Начав отстрел своих врагов, Нина должна была время от времени участвовать и в операциях Феликса. У него был свой список врагов, их тоже следовало уничтожать. Нина Ратникова должна была стать профессиональным убийцей, киллером. И она пошла на это с легкостью, удивившей даже ее саму. Тот ужас, что был пережит ею в день убийства ее семьи, действительно что-то сдвинул в ее восприятии жизни. Люди, которых она убивала, не были людьми в ее понимании. И она шла по адресам и стреляла, считая это чем-то сродни работе уборщицы.

   — Что пишут? — спросила она, подойдя к Феликсу и склонившись над ним.

— Да вот, опять кого-то убили. Присаживайся, девушка.

   Нина села, и никто бы из прохожих ни за что не заподозрил их в чем-либо непозволительном. Внучка повстречалась с дедом.

   — Видела тебя эта сыкуха, — сказал Феликс. — Поет про тебя в полный голос. Здоровенный громила, говорит, с автоматом — высадил два магазина. Перепугалась вусмерть.

   — Я могу ее понять, — сказала Нина. — Но все произошло очень быстро, заметить что-либо было невозможно.

   — Зреет маленький переполох в рядах преступных масс, — удовлетворенно добавил Феликс. — Таким образом, начинается раскрутка операции «Народная воля». Знаешь, кто ее разрабатывал?

—     Знаю, — сказала Нина. — Ты. Старик радостно хихикнул.

   — Я! А теперь ты даже не представляешь, какие силы к этому подключаются.

— Какие силы? — насторожилась Нина.

   — Государственные, — прошептал Феликс. — Серьезные люди относятся к нашим идеям с большим интересом.

   — А ты не боишься, что эти самые государственные люди начнут использовать тебя в своих целях?

   — Я был бы полным идиотом, если бы не учитывал этого в своих построениях, — сказал Феликс. — Вопрос в том, кто кого больше использует?

   — Значит, твоя инициатива все-таки нашла поддержку? — задумчиво спросила Нина.

   — Ты не очень-то обольщайся,— сказал Феликс — И инициатива была не только моя, и суть дела не совсем та, что предполагалась первоначально. Но это уже дело, это поддержка, и в этом я нахожу большое утешение.

   — Кто-нибудь из твоих новых начальников знает про меня? — неожиданно спросила Нина.

   — Конечно, знают, — хихикнул Феликс. — Ты же знаменитый киллер Бэби!