PRосто быть богом: ВВП (СИ)

— Ты куда? Вот чумная–то! — вслед ей крикнул Пахомыч.

Но ответом ему были резкие выхлопы, дребезжанье и апоплексическое дыхание удаляющегося ржавого коня с прилепившейся к нему сбоку коляской.

На той стороне реки Сосны, сразу за полуразобранным Старым мостом, дорога от берега сразу заворачивала резко вправо. По дороге этой давно никто не ездил. Разве что редкие смельчаки рисковали перебраться по останкам моста.

Когда мост пришёл в практическую негодность, сюда подогнали технику, сломали перила и сняли бетонные плиты с половины проезжей части. Подъезд с обеих сторон реки перегородили шлагбаумами с запрещающими проезд знаками.

Однако со временем шлагбаумы сами как–то собой тоже пришли в негодность. И особенно торопливые и бесшабашные автомобилисты всё же использовали мост в качестве опасной, но зато короткой переправы через реку. Путь в областной центр таким образом сокращался примерно на треть. А вот для пешеходов и велосипедистов дорога эта особого интереса не представляла — на той стороне реки в радиусе примерно десятка километров никакого жилья и прочих признаков цивилизации не наблюдалось.

Таким образом, место, располагавшееся совсем неподалёку от города Великоволжска, и практически даже входившее в его официальные границы, оказалось почти совершенно безлюдным. Сквозь асфальт дороги кое–где проросла трава. Развелось тут и множество живности — по крайней мере белки скакали по веткам окружавших дорогу сосен как сумасшедшие. Говорили, что по вечерам на заброшенный берег порой выходят волки и с тоскливым интересом смотрят на другую, обитаемую сторону реки. Но это были, скорее всего, досужие обывательские слухи. Ну какие сейчас волки в наших краях? По крайней мере, городские охотники, облюбовавшие теперь эти места, никаких волков здесь не видели.

Там, где дорога делала резкий поворот, росла кряжистая сосна с двумя стволами, издалека напоминая детскую рогатку для стрельбы камешками по случайным или зазевавшимся мишеням. Эта развилка сосны вполне годилась для временного наблюдательного пункта за переправой — лучше места было просто не найти. Вася — Царь и не стал искать, а удобно устроился на этой самой сосне, в её удобной развилке.

Вася сидел на дереве и внимательно наблюдал за мостом, на котором ровным счётом ничего не происходило. Однако Вася чего–то определённо ждал. Но вовсе не того, что вдруг увидел над лесом со стороны города, потому как практически вслух произнёс по этому поводу сакраментальное:

— Это что ещё за хрень?

«Хрень» представляла собой синего цвета и нечеловеческих размеров воздушный шар с какой–то едва различимой издалека надписью. Сощурив глаза, Вася смог прочитать:

Жарский, уходи!

Надо сказать, что слова эти вызвали в его глазах какие–то довольно противоречивые чувства. То есть, с одной стороны, в них, в глазах, отразилось определённое удовлетворение от выше прочитанного. С другой — заметное сомнение. Вася даже покачал из стороны в сторону головой.

Нет, этот просто так не уйдёт, видимо, подумал он. Разве что ему очень хорошо помогут. Тут подобие улыбки тронуло Васины губы. Он посмотрел на часы и, что–то прикинув в уме, стал спускаться с дерева.

Спустившись, он присел на корточки, привалившись спиной к стволу, и закурил «Золотую Яву». Отсюда ни мост, ни дорога видны не были. Только слышно было, как на перекате ниже по течению шумит река.

Неторопливо докурив сигарету, Вася поднялся и взялся уже было рукой за ближайший сучок сосны. Но в последний момент передумал и достал новую сигарету. По тому, как он прикуривал, было ясно — Вася — Царь нервничает.

В салоне «лендкрузера» звучала бодрая утренняя музыка. Вжав ногу в педаль газа, Жарский быстро преодолел оставшиеся полтора километра. Дорога здесь раздваивалась. Направо она шла вдоль Сосны в сторону ближайшего действующего моста, до которого было километров пятнадцать. Развилку украшала стела с прозрачными бетонными буквами «ВЕЛИКОВОЛЖСК» и установленным повыше гербом города: на нижнем синем фоне — рыбка, вверху на белом фоне — пчела.

Налево дорога шла к Старому мосту. На её обочине был установлен металлический транспарант:

Проезд закрыт!

Идут ремонтные работы

Объезд — по Луховицкому шоссе

Притормозив, Жарский свернул налево. Дорога была перегорожена запертым на проржавевший амбарный замок шлагбаумом. Жарский съехал с асфальта по довольно наезженной колее и обогнул шлагбаум.

Перед въездом на мост он остановился. Постучал ладонями по рулю. Заглянул в бардачок и пошарил там рукой — всё вроде бы было на месте. Взялся за ручку двери — с мгновенным намерением из машины выйти. Но тут же руку отдёрнул — не в его правилах было изменять принципам. А принцип его в данном случае заключался в том, что он, когда был в машине один, ездил через Старый мост. Словно всякий раз заново проходя тест на психологическую устойчивость. Ну, заодно, и на свои водительские навыки. Которыми — и не без причины — изрядно гордился.

Он потёр кончиками пальцев виски. Сделал чуть громче музыку — как раз передавали «Yesterday».

Жарский мечтательно заслушался и опять не услышал, что лукошко тётки Натальи уже давно и встревожено гудит.

Из–под марли выбралось уже несколько жёлто–чёрных потревоженных существ. И намерения их, судя по всему, были совсем не мирные. Первые, разведчики, проложили дорогу прочим. Пчёлы из лукошка всё ползли и ползли. А некоторые уже поднялись в воздух.

Жарский, осторожно газуя, въехал на узкие бетонные плиты. Что справа, что слева от колёс джипа до края моста было не более чем по полметра. А вот вниз, до быстротекущих вод реки, метров семь–восемь. Но Жарский смотрел только вперёд. И медленно, но вполне уверенно вёл свой тяжелый «лендкрузер».

Тут раздался выстрел. Его Жарский сквозь открытое окно всё же успел услышать.

Но вовсе не выстрел исказил судорогой его лицо. Салон машины был полон злобных, вмиг закружившихся вокруг лица Жарского полосатых насекомых! Откуда?! Что за напасть?! — успел подумать он, то правой, то левой рукой отмахиваясь от этих тварей. Колёса джипа вильнули в опасной близости от края пропасти.

Второго выстрела Жарский уже не услышал.

Тяжелый «лендкрузер», вильнув ещё раз колёсами, соскользнул сначала передним правым, потом задним колесом с края бетонной плиты. Джип начал сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее заваливаться набок.

Развернувшись уже в воздухе тяжелым носом вперёд, машина с удивительно тихим плеском вошла в воду. Словно была этому специально обучена на своих далёких и хитрых японских заводах.

Синий шар над лесом скукожился с одного бока. И стал неторопливо опускаться за верхушки деревьев.

Мужчина в тёмных брюках и белой рубашке не успел нажать на кнопку переговорного устройства, как услышал щелчок открывшейся двери — его уже ждали. Он вошёл в затемнённую прохладную прихожую. Навстречу шла Ольга. В лёгких кремовых брюках на бёдрах и в короткой шёлковой маечке на узких лямках она казалась невесомой и совсем юной. Волосы Ольга заколола в пучок, из которого с продуманным изяществом выбивались легкомысленные прядки.

— Наконец–то, — вполголоса сказала она, и её тонкие руки обняли его, замкнулись на белой рубашке, блеснув перламутровым маникюром. — Как долго я ждала…

Глава третья. У всех — такая работа!

Пётр VII, по паспорту Пётр Петрович Заусайлов, по понедельникам обычно работал не в собственном офисе на углу Инессы Арманд и Крестовой, а здесь, в кабинете своего деда, Петра V. Нынешний Пётр Петрович имел густую купеческую бороду, крупный нос и пронзительно детские голубые глаза, которые лишь очень наивному наблюдателю могли показаться признаком мягкости характера. И ещё он был как две капли воды похож на портрет своего ещё более далёкого пращура Петра I Заусайлова, висевший на стене.