Запах соли, крики птиц

— Сколько было лет близнецам, когда они утонули? — спросил Йоста, но Хедда его, похоже, не услышала, лишь смотрела перед собой невидящим взглядом.

— Она была благородной, — немного погодя пробормотала Хедда. — Жемчужное ожерелье, пальто и все такое. Благородная дама…

— Кто? — спросил Патрик, чувствуя, что у него просыпается интерес. — Какая дама?

Однако Хедда, похоже, уже сбилась с мысли.

— Сколько лет было близнецам, когда они утонули? — еще отчетливее повторил вопрос Йоста.

Хедда повернулась к нему, поднося бутылку ко рту.

— Близнецы ведь не утонули? — Она снова приложилась к бутылке.

Йоста бросил на Патрика многозначительный взгляд и с нетерпением склонился вперед.

— Близнецы не утонули? Куда же они подевались?

— Как это не утонули? — Во взгляде Хедды вдруг мелькнула насмешка. — Конечно, близнецы утонули, да, конечно, утонули… — Она продолжала пить, и глаза у нее все больше мутнели.

— Хедда, как все было? Утонули они или нет? — Йоста слышал в своем голосе отчаяние, но оно, казалось, только глубже погружало Хедду в туман. Теперь она уже не отвечала, а лишь мотала головой.

— Подозреваю, что больше мы ничего не добьемся, — с сожалением сказал Йоста.

— Да, боюсь, ты прав, надо попробовать как-то иначе. Может, стоит тут немного поосмотреться.

Йоста кивнул и обратился к Хедде, у которой голова уже опять клонилась к столу.

— Хедда, можно мы немного посмотрим твои вещички?

— Ммм, — только и ответила она, засыпая.

Йоста подставил к ней вплотную стул, чтобы она не свалилась на пол, а потом принялся вместе с Патриком обыскивать дом.

За час им ничего найти не удалось. Повсюду обнаруживался только хлам, хлам и еще раз хлам. Патрик сожалел, что не прихватил с собой перчатки, и ему казалось, что у него чешется все тело. В доме не имелось никаких признаков того, что в нем когда-то жили дети. Очевидно, Хедда избавилась от всего с ними связанного.

У Патрика в голове звенели ее слова о «благородной даме». Они не отпускали его, он сел рядом с Хеддой и попытался мягко вновь привести ее в чувство. Она неохотно распрямилась, правда, голова сперва откинулась назад, но потом Хедде удалось зафиксировать ее в вертикальном положении.

— Хедда, ты должна мне ответить. Благородная дама, твои дети у нее?

— Они так озорничали. А мне надо было только уладить в Уддевалле кое-какие дела. Заодно пришлось купить еще выпивки, все закончилось, — пробормотала она и посмотрела в окно на сверкающую под весенним солнцем воду. — Они все проказничали. И я так устала. А дама была благородной. Такой доброй. Она сказала, что может их забрать. И я ей их отдала.

Хедда перевела взгляд на Патрика, и он впервые увидел в ее глазах искреннее чувство — глубоко спрятанную боль и такую страшную вину, что заглушить ее могло только спиртное.

— Но я раскаялась, — сказала она с блеском в глазах. — А найти их уже не смогла. Я искала, искала. Но они исчезли. И дама с ожерельем тоже. — Хедда поскребла себя по шее, чтобы показать, где висело ожерелье. — Она исчезла.

— Но почему ты сказала, что они утонули? — Краем глаза Патрик видел, что Йоста остановился в дверях и слушает.

— Стыдно… И может, им у нее было лучше. Но я стыдилась…

Она снова обратила взгляд к воде, и они довольно долго просидели молча. Мозг Патрика усиленно работал, переваривая услышанное. Нетрудно было вычислить, что «благородную даму» звали Сигрид Янссон и она почему-то забрала детей Хедды. Почему именно, им уже никогда не узнать.

Когда он медленно поднялся на трясущиеся от всего этого ужаса ноги и повернулся к Йосте, то увидел, что коллега держит что-то в руках.

— Я нашел фотографию, — сказал он. — Под матрасом. Фотографию близнецов.

Патрик взял снимок и стал рассматривать. Двое малышей, около двух лет, сидят на коленях у родителей, Готфрида и Хедды. Вид у них счастливый. Фотографию, вероятно, сделали непосредственно перед тем, как Готфрид утонул. До того, как все рухнуло. Патрик принялся изучать лица детей. Где-то они сейчас? Неужели кто-то из них убийца? Круглые детские личики ни о чем не говорили.

Хедда опять заснула за кухонным столом, Патрик с Йостой вышли на улицу и вдохнули свежего морского воздуха. Патрик аккуратно вложил в бумажник фотографию с многочисленными следами пальцев. Он обязательно проследит за тем, чтобы ее поскорее вернули Хедде, но сейчас фотография необходима им, чтобы найти убийцу.

На обратном пути они молчали, как и по дороге на остров. Правда, на этот раз молчание объяснялось потрясением и грустью. Грустью по поводу того, каким бессильным и беззащитным оказывается порой человек. Потрясением от масштаба ошибок, которые человек способен совершить. Патрик живо представлял себе, как Хедда металась по Уддевалле, как разыскивала детей, которых в приступе отчаяния, бессилия и похмелья отдала совершенно чужому человеку. Он прямо-таки ощущал панику, которую она, вероятно, испытала, поняв, что детей ей не найти. И отчаяние, побудившее ее заявить, что дети утонули, вместо того чтобы сознаться в том, что она отдала их в чужие руки.

Только когда Патрик пришвартовал старую посудину к понтонным мосткам, Йоста нарушил молчание.

— Ну, теперь нам, по крайней мере, все известно, — сказал он, и по его лицу было видно, что он по-прежнему чувствует себя виноватым.

По дороге к машине Патрик похлопал его по плечу.

— Ты не мог знать, — попытался он успокоить коллегу.

Йоста не ответил, и Патрик подумал, что никакие слова не помогут. Йосте придется разбираться с этим самому.

— Нам необходимо побыстрее узнать, куда подевались малыши, — сказал Патрик по дороге в Танумсхеде.

— От социальной службы из Уддеваллы по-прежнему ничего?

— Да, наверное, не так-то легко разыскать такие давние сведения. Но где-то они явно имеются — ведь не могли же два пятилетних ребенка бесследно исчезнуть.

— Какая ей выпала ужасная жизнь.

— Хедде? — спросил Патрик, хотя прекрасно понимал, кого имеет в виду Йоста.

— Да. Представляешь, жить с таким чувством вины. Всю жизнь.

— Неудивительно, что она пытается отключаться всеми доступными способами.

Йоста не ответил. Не отрываясь, он смотрел в окно и под конец спросил:

— Что будем делать дальше?

— Пока не получим сведения о детях, будем работать над тем, что у нас имеется. Сигрид Янссон, собачьи волосы от Лиллемур, попытаемся найти связь между местами убийств.

Они свернули на парковку возле здания полиции и с мрачными лицами направились ко входу. Патрик на секунду задержался в канцелярии, чтобы ввести Аннику в курс дела, а потом пошел и сел у себя в кабинете. У него пока не было сил рассказывать обо всем остальным.

Осторожно достав из бумажника фотографию, он стал ее рассматривать. Глаза близнецов смотрели на него непроницаемым взглядом.

~~~

В конце концов она сдалась. Только короткая поездка. Маленькая экскурсия в большой, незнакомый мир. А потом обратно домой. И чтоб он больше не просился.

Он нетерпеливо закивал, едва сдерживая эмоции. Брошенный на сестру взгляд подтвердил, что она также переполнена ожиданием.

Его волновало, что же он увидит. Что будет там? За лесом. Ему не давала покоя одна мысль. Окажется ли там та, другая? Женщина с суровым голосом. Почувствует ли он запомнившийся запах соли и свежести? И ощущение раскачивающейся лодки, а еще солнце над морем, и кружащие птицы, и… До чего же трудно было выбирать среди всех надежд и впечатлений. В голове вертелась одна-единственная мысль. Она возьмет их с собой. В тот мир. Он с легкостью пообещал взамен больше не проситься. Одного раза вполне достаточно. В этом он был убежден. Один разок, чтобы только увидеть, что там, чтобы им с сестрой знать. Большего ему не требовалось. Только раз.

Она с мрачным лицом открыла им дверцу машины и наблюдала, как они запрыгивают на заднее сиденье. Потом тщательно пристегнула их ремнями и, усаживаясь за руль, покачала головой. Он помнит, что засмеялся. Пронзительным, истерическим смехом, когда сдерживаемое напряжение наконец вырвалось наружу.