Манхэттенский ноктюрн

Старик замолчал, чтобы перевести дыхание, и я, воспользовавшись паузой, забрал у него свое удостоверение.

– Мистер Сигал, я пришел, чтобы подробнее узнать о вашем соглашении с имущественным фондом Саймона Краули…

– Как, вы сказали, его фамилия… повторите еще раз.

– Краули.

Старик подвинул мне бумагу и карандаш:

– Напишите, пожалуйста.

Я написал и отдал ему листок. Он взял его, с трудом встал и шаркающей походкой направился к огромному зеленому картотечному шкафу. Он выдвинул один ящик, откуда выпало несколько бумаг, но он этого даже не заметил. «Хмм… нет… это «Ка». Сначала поищем-ка «И», ага, вот…» Следующий ящик и еще больше бумаг. «Это, должно быть, здесь… она зарегистрировала их… Я же просил ее делать всю канцелярскую работу, ну как я могу все упомнить? Я руковожу конторой, которая вечно перегружена работой. Разве я могу тратить все свое время на регистрацию и подшивку документов, когда мне…» Он повернулся ко мне.

– Как его фамилия?

– Краули. У вас в руке листок с фамилией.

– Да, конечно. – Он взглянул на свои руки, но, видимо, минуту назад он уронил бумажку, которая тут же затерялась среди разбросанных по полу документов. Тут вдруг запиликал мой пейджер. Я вытащил его из кармана и прочел: «Портер, позвони мне, Хэл». Мистер Сигал стоял и протирал очки.

– Вы знали Саймона Краули? – спросил я, считал необходимым как-то завязать беседу.

– Ну как же, конечно, он не так давно приходил навестить нас.

– А что ему было нужно?

– Я не могу сообщать вам подобные вещи. Это касается отношений с привилегированным клиентом. Вы, разумеется, понимаете, что это значит.

– Он умер.

– Умер?

– Да.

Старик подозрительно насупился:

– А у вас есть копия свидетельства о смерти?

– Нет.

Я уже готов был махнуть на все рукой и уйти, как Ирвинг Сигал вдруг начал что-то вспоминать.

– Но были же… определенные распоряжения. – Он задумался. – Я помню, что мы все это записали… нам надо было… а потом надо было составить соглашение, отправить… видите ли, мы аккуратно зарегистрировали документы и хранили их в подвале, но потом эта труба, у нас были страшные неприятности, кругом беспорядок, все перепуталось, разом обрушилось множество проблем, я не успел вовремя нажать на тормоз, и один кореец подал на нас в суд, так что… – Старый адвокат выдвинул ящик и принялся копаться в нем в поисках бумаг. – Мы считаем, что контору надо привести в порядок, и чем раньше, тем лучше, – заявил он. – В принципе наша система очень… – Он вытащил из ящика пачку порнографических журналов, но не удержал их в руках, и они в картинном беспорядке рассыпались по полу. – Я искал… – Он замолчал и прислушался. – Норми? Норми, это ты?

Послышался звук закрывающейся двери и брошенных на стол продуктов, после чего в комнату вошла женщина, которой было далеко за шестьдесят. Она с удивлением посмотрела на меня.

– Норми, этот человек хочет кое-что спросить о… уф…

– О Краули, Саймоне Краули.

– Да, – ответила она без малейших колебаний, после чего повернулась ко мне. – Я в курсе дел моего мужа; когда-то мы выполнили кое-какую работу для клиента по фамилии Краули, но это было давно, возможно, года два или три тому назад, и, кажется, с тех пор мы больше ничего для него не делали.

– Да-да, – вступил в разговор мистер Сигал. – Так оно и есть. Небольшая работенка несколько лет назад, но позднее – ничего, сэр, вообще ничего такого, чем бы я мог помочь вам сейчас, так что, к сожалению, я должен уделить внимание другому… очень занят, сэр, приятно было поговорить с вами. – С этими словами он принялся с интересом рыться в своих бумагах и рекламном хламе, вертя их в руках с видом ребенка, рассматривающего цветные открытки с изображенными на них животными. Он выбрал «Ридерс дайджест» времен первого президентства Рейгана и уселся в кресло.

– Позвольте мне проводить вас, – сказала миссис Сигал. Удалившись от кабинета на достаточное расстояние, чтобы ее муж не мог нас услышать, она остановилась и повернулась ко мне. – Не хочу лишний раз волновать его. Итак, что там с Саймоном?

Я объяснил, кто я такой и зачем сюда пришел.

– Вы пишете для газеты?

– Да, но я не намерен опубликовывать эти сведения в газете.

Она посмотрела на меня с опаской:

– Как я могу быть уверена в этом?

– Должен вам сказать, что не далее как вчера я навещал мистера Краули в интернате для престарелых…

– Вы видели Фрэнка?

– Да.

– Ну и как он?

– Я, разумеется, не знаю, как обычно он себя чувствует, но его вчерашнее состояние, по-моему, оставляет желать много лучшего, миссис Сигал. – Я посмотрел на нее и решил рискнуть. – Он был Саймону хорошим отцом?

– Нет.

Я подождал.

– Видите ли, мистер Рен, мы старые соседи. Когда-то мы жили в шести домах отсюда. Миссис Краули умерла, когда Саймону было всего два года. Рак груди. Обычная история. После этого Саймон стал часто бывать у нас. Понимаете, я хотела иметь ребенка, но забеременела только через семь лет. Я думала, дело во мне, но, представьте, когда мне исполнилось тридцать шесть, это наконец произошло. У меня появился малыш, Майкл…

Опять запищал мой пейджер.

– Извините.

«Позвони мне как можно скорее… Хэл (твой друг)».

Я убрал пейджер в карман.

– Так вот, у меня был сын по имени Майкл, и они с Саймоном часто играли вместе. Почти все время. Я забирала их из школы. Они были как братья. Мистер Краули… Фрэнк… много работал. Он был хорошим человеком, но, по-моему… не обладал богатым воображением. Есть вещи, которые идут от матери, и я считала, что мой долг сделать для Саймона все, что не успела сделать она. Мальчики играли вместе, а иногда Фрэнк давал мне деньги, чтобы я купила Саймону одежду. Он больше не женился. Думаю, он и сам не знал почему. Трудно сказать, приходила ли ему вообще в голову такая мысль. Он был занят только лифтами. По всему городу. А Саймон и Майкл много времени…

Она замолчала и сняла очки, затем снова их надела и посмотрела на меня:

– Майкл погиб, когда ему было пять лет. Он утонул в плавательном бассейне мотеля. Это была моя вина. Я побежала в комнату за другим полотенцем, а он ударился головой, и по сей день, мистер Рен, я проклинаю себя за свою глупость. В прошлом июле исполнилось двадцать пять лет с того дня.

– Мне очень жаль.

– Это было… мы все зарабатывали деньги, мечтая, что, может быть, просто переедем во Флориду, где жизнь лучше. Ирвинг зарабатывал очень хорошо, и в то время мы ездили на «Кадиллаке». Мне было за сорок, Ирвинг старше, ему было больше пятидесяти. Понимаете, это был его второй брак, и мы с Майклом просто ездили туда и сюда по трассе № 1, той, что проходит по восточному побережью Флориды. Это было так давно, когда во Флориде еще было безопасно, до того, как все… впрочем, история повсюду одна и та же. У нас был домик на юге, в Сент-Питерсберге, и мы подумывали о переезде. Ирвинг зарегистрировал там свою фирму. Он владел кое-какой собственностью. Это все было до смерти Майкла. Когда Майкл умер, это был… это был конец всему, мистер Рен, мы не могли зацепиться ни за что. Я стала пить – гораздо больше, чем раньше. Я… Майкл утонул отчасти потому, что мне захотелось выпить еще порцию, и замешкалась, слишком долго смешивая ее, это – чудовищная правда, мистер Рен…

Она посмотрела на меня глазами полными слез.

– Продолжайте.

– Вот, пожалуй, после этого я и начала пить уже по-настоящему, а Ирвинг, он просто не мог ничего вспомнить. У нас была кое-какая собственность, очень даже неплохая, но…

– Это было в Сент-Питерсберге?

– Да, красиво, знаете ли, небо и воздух…

– А в Нью-Йорке вам что-нибудь принадлежало?

– Да.

– И что это было?

– О, я помню, у нас было четыре дома. Нам принадлежала пара небольших домов по соседству, здесь неподалеку, мы сдавали их внаем. У нас был магазин. И еще дом в центральной части Манхэттена.

– Номер 537 по Восточной Одиннадцатой улице?