Детектив и политика. Вып. 1

Как-то раз я поинтересовался у одного узбекского товарища, сколько примерно в республике предприятий по выпуску неучтенной продукции. Товарищ работал в прокуратуре и, как я полагал, должен был знать такие цифры. Но он только развел руками: «Не знаю, дорогой, честное слово. Трудно сказать. А вообще с этим делом многие связаны. У кого-то своя шашлычная, кто-то джинсы шьет».

— Своя? — не понял я.

— Ну да, фактически так. У него, например, тридцать тысяч плана. Он делает тридцать две тысячи, а остальное, все что сверху, берет себе. Их «цеховиками» называют. Много их у нас.

— Ты имеешь в виду кооперативные предприятия?

— Что ты! Государственные.

Частнопредпринимательская деятельность в тех или иных формах существовала давно. Порою «цеховиков» привлекали к уголовной ответственности, но чаще просто не обращали на них никакого внимания. А потому к началу восьмидесятых годов, когда коррупция и взяточничество, подобно раковым метастазам, опутали многие отрасли народного хозяйства, «цеховики» словно бы обрели второе рождение.

И именно в это время появились первые вооруженные банды. Ибо именно «цеховики» и разного рода «дельцы» были той благодатной средой, из которой интенсивно выкачивали капиталы узбекские гангстеры.

Потерпевшие — что бы с ними ни произошло — всегда вызывают жалость. Во всяком случае, сострадание. Однако многие люди, проходившие в качестве потерпевших по делам о бандах, вызывают к себе двоякое отношение. С одной стороны, конечно же, жалко: у одного унесли десять тысяч, другого ограбили на пятьдесят. С другой же стороны, возникает вполне закономерный вопрос — а откуда, собственно, все эти тысячи?

Но стоит только повнимательнее присмотреться и хотя бы перелистать анкетные данные самих потерпевших, сразу же многое прояснится. Ведь абсолютное большинство пострадавших от рук бандитов занимали весьма ответственные должности в сфере торговли, бытового обслуживания, сельского хозяйства и общественного питания. Среди них немало директоров магазинов, ресторанов, кафе, заведующих складами и базами. Некоторые, как выяснило следствие, замешаны в темных делах, а потому в своих показаниях намеренно занижали суммы похищенного во время ночных налетов. На них-то прежде всего и нацелили свое внимание вооруженные бандитские формирования.

«Тумашунис Сергей Викторович, не удовлетворяясь трудовыми доходами, поставил перед собой цель в жизни — любыми способами разбогатеть. Отслужив в вооруженных силах в г. Чирчике, Тумашунис остался жить в этом городе, мечтая создать вооруженную банду, и спустя некоторое время начал подбирать в нее людей. Так он познакомился с ранее судимым Одиловым Мураджоном, отбывающим наказание в спецкомендатуре г. Чирчика. Вместе с Одиловым был разработан план вооруженных нападений на ответственных работников в сфере торговли. Кроме этого, ими был разработан план нападения на директора Чирчикского мясокомбината и директора Чирчикторга».

Когда Сергея Тумашуниса спросили, почему именно этих людей избрал он в качестве объектов нападения, главарь ответил: «Мне говорили, что они живут на „левые“ доходы, говорили, что у них хранится много денег. Вот я и хотел их взять».

В 1984 году «цеховики» Узбекистана переживали самые неприятные времена, потому как буквально на собственной шкуре испытали всю тяжесть и ужас бандитского террора. В том году следственные органы республики зафиксировали 308 разбойных нападений, 1406 грабежей и 5101 квартирную кражу. В подавляющем числе случаев объектами нападений были как раз преступники в белых воротничках.

Во время судебных процессов главари узбекских банд так или иначе пытались найти хоть какое-то моральное оправдание своим преступным деяниям. И что удивительно: многие из них находили такое оправдание в одном и том же довольно затасканном тезисе: мол, да, мы грабили, но грабили-то преступником, а значит, никакого ущерба государству не наносили, наоборот восстанавливали социальную справедливость. Впрочем, тезис этот был рассчитан на сентиментальную публику. Ибо даже неспециалист понимал: похищенные деньги бандиты, как правило, делили между собой, а не тратили их на благотворительные нужды. Что же касается государственного ущерба, то он заключался в сращивании «белых воротничков» с преступным миром и проникновении преступного мира в сферу деятельности «белых воротничков».

«В оборот дельцов вводились все новые суммы добытых преступным путем денег. Данный факт стал причиной сращивания уголовников дельцами, „цеховиками“ и крупными расхитителями. Уголовная среда потянулась к дельцам, преследуя корыстные цели наживы, и наоборот дельцы к уголовникам для использования их за щедрое вознаграждение в целях обеспечения охраны, личной и имущественной безопасности, разбора конфликтных ситуаций и борьбы с такими же дельцами-конкурентами, их запугивания или устрашения».

Именно магнаты нелегального бизнеса при поддержке отдельных партийных и хозяйственных руководителей республики стали организаторами и главарями «беловоротничковой преступности».

Лидеры преступного мира в последующем сами включились в изготовление и сбыт неучтенной продукции, начали вкладывать свои деньги и нелегальные производства, получая отчисления от их прибылей. Они определили формы процентных отчислений от доходов расхитителей, гарантируя им безопасность.

В конце семидесятых годов на своем «краснодарском» съезде  лидеры преступного мира со всех концов страны приняли неслыханное доселе решение о взимании пятнадцатипроцентных отчислений с нелегальных цехов, выпускающих неучтенную продукцию. Естественно, решение негласное, а потому многие и многие «цеховики» были немало удивлены, когда к ним вдруг стали захаживать странного вида молодые люди. Это происходило примерно так.

В один прекрасный или, наоборот, ненастный день на пороге заведения какого-нибудь Саида Ахметовича, специализирующегося на выпуске «левых» ботинок, появлялась группа людей. Они без приглашения рассаживались в кресла, закуривали и начинали вести разговор. Дескать, мы давно наблюдаем за вами, дорогой Саид Ахметович, и отлично знаем, чем вы тут занимаетесь. Чего скрывать, дорогой, ведь вы же просто находка для ОБХСС, а потому предлагаем следующее: работайте себе на здоровье и впредь, ни о чем не печальтесь, однако энную часть ваших доходов, будьте любезны, раз в месяц — на стол. Если же вами вдруг и в самом деле заинтересуется милиция, мы, будьте покойны, это дело замнем, ну а коли все же посадят — будете жить в прекрасной колонии, в хорошем бараке. И то — до первой амнистии. Если же вы, уважаемый, откажетесь от нашего предложения, вас ожидают очень крупные неприятности. В ближайшее время вами займутся органы, а суд накинет срок, что называется, на полную катушку. В колонии из вас сделают общедоступную девочку, и в конце концов вы, не выдержав позора, скорее всего повеситесь в тюремном сортире. Кстати, у вас ведь есть дети и молодая жена? Мы не можем гарантировать их безопасности. Так что выбирайте, уважаемый Саид-ака.

После подобного разговора любой, даже самый стойкий делец, как правило, соглашался на условия гангстеров. Может быть, не сразу, так, во всяком случае, какое-то время спустя, когда воочию ощущал, что угрозы бандитов вовсе не пустые слова, что они и в самом деле обладают мощными разветвленными связями.

В скором времени наиболее опытные и умные «цеховики» поняли, что отношения с гангстерами лучше не портить, а наоборот, следует привлечь их к своему делу, дабы, с одной стороны, обезопасить себя и свое имущество от нападений залетных «гастролеров», а с другой — влиять на несговорчивых должников и конкурентов. И прежде всего это поняли магнаты «беловоротничковой преступности», ибо только они имели достаточно средств, чтобы нанять убийцу или телохранителя.

«Директор совхоза „Пахтакор“ Кашкадарьинской области Азимов за 60 000 рублей нанял наемных убийц братьев Азизовых и Целани для расправы с бывшим кассиром Саидовым и другими лицами, давшими показания о хищении Азимовым денег в сумме свыше полумиллиона рублей. 1.4.85 года, предварительно получив в виде аванса 20 000 рублей, наемные убийцы бросили гранату РГМ-2–80 в машину, где находились Саидов и Бабаев, а видя, что граната не взорвалась, произвели в них выстрелы из обрезов».