Детектив и политика. Вып. 1

Забавно, что примерно в то же время американский писатель Дэшил Хаммет опубликовал свой «черный роман» «Красная жатва» (Dashieli Hammett, «La Moisson Rouge»), в котором рисует мрачную картину американского общества, гневно разоблачает коррупцию и подавление профсоюзного движения.

Не менее интересен тот факт, что тогда же литературный критик Эдмонд Вильсон (Edmond Wilson) оставил на время свои яростные нападки на Советский Союз, чтобы заклеймить позором политическую и детективную литературу.

Какие выводы можно сделать из этих трех сообщений? Нет ничего проще: решение было принято (литературное или политическое), и догматический отказ от объективного анализа социальных и литературных явлений привел к тому, что многие критики и писатели отвергли литературу, чей неизменный успех тем не менее натолкнул их на размышления. Однако даже сейчас, в разных кругах, часто идеологически непримиримых, считается хорошим тоном говорить о полицейском романе презрительно, как о литературном направлении для легкого развлечения и примитивного удовольствия.

К такому отношению привели определенные идеологические предпосылки.

Социалистические страны, которые считали недопустимым для себя заниматься изучением низости, пороков и заблуждений людей, долго тормозили возникновение национального «детективного романа», ибо строили общество нового типа, с новыми отношениями, которые исключали кражу, преступление, проституцию, наркоманию. В западных странах критики и интеллигенция провозгласили закат исторического романа и появление «нового» романа и формальных исследований. Ситуация и в тех и в других странах способствовала тому, что «детективный роман» был изолирован.

РОЖЕ МАРТЕН (1950 г.р.) — профессор, один из лучших французских специалистов в области детективной литературы. Он издает журнал об американском романе ужасов («черном романе») и сам пишет такие романы под своим именем или под псевдонимом Кеннет Райан (Kenneth Ryan). Его последняя работа — это исторический труд о зарождении в США ку-клукс-клана и о неофашизме.

Все это произошло с большой легкостью потому, что значительная часть детективной и политической литературы представляла лишь относительную ценность (то есть не представляла вообще никакой ценности) и защитники детективных романов не проявляли при защите своего любимого жанра достаточно здравого смысла.

Наделяя роман всеми достоинствами, объявляя его лучшим жанром и утверждая, что к нему прибегали известные писатели, они часто приносили вред своему делу. Слишком часто они приводили резкое замечание Раймонда Чандлера (Raymond Chandler): «Покажите мне кого-нибудь, кто не любит детективы. Это почти всегда жалкий человек». Но подобное высказывание имело бы гораздо больше веса у писателя, не специализирующегося именно в этом жанре литературы.

Это всего лишь умело поддерживаемая неточность, и нет ни малейшего мошенничества в такой постановке вопроса: Фолкнер или Хаммет, Пруст или Сименон, Толстой или Семенов, Сервантес или Монтальбан, Теккерей или Грэм Грин.

Единственным или абсолютным критерием должен быть критерий качества произведения. Это то, что подразумевал Буало (Boileau) три века назад: «Все жанры хороши, кроме скучных». А Раймонд Чандлер в своей «Переписке» («Correspondence») утверждал: «Когда книга, не важно какая, имеет определенный художественный успех, то это уже литература».

Я хочу продолжить защиту и представление того литературного жанра, который марксистские критики обходят вниманием и не считают нужным анализировать, как будто принцип исторического материализма не должен быть применен ко всем социальным явлениям.

Сначала нужно отметить, как неодинаковы термины, характеризующие его. Это — «roman-policier» во Франции, «Mistery Whodunit» в Англии, «Kriminalroman» в Германии и «детектив» в Советском Союзе. Столько эпитетов, которые лишь частично дают представление о его богатстве и сложности!

Не вдаваясь в подробности, о детективном романе можно сказать, как о слоне, описываемом слепыми в буддийской притче, пересказанной Киплингом. Для одних — это роман с психологической интригой («Whodunit» в Англии), для других — роман с полицейским расследованием, а для третьих — сюспанс [13], триллер [14], «черный роман»…

Нужно ли уточнять, что по большей части все тенденции гармонично дополняют друг друга. У Хаммета — это соединение «черного романа» с романом на социальную тему, у Жапризо (Japrisot) — сюспанс и изучение нравов, у Грэма Грина — сюспанс и психологический анализ…

Жанр детективного романа тем более богат, что он не возникает из небытия и его корни уходят в глубь веков. Библия, Коран и большая часть священных писаний полны шума и ярости. Древнегреческие и латинские тексты ни в чем им не уступают, а труды Геродота, Цицерона и Плиния изобилуют невероятными рассказами о преступлениях, в то время как Эзоп в своих баснях положил начало новелле с классическим расследованием.

Чтобы судить о древности и значительности достояния, совсем не обязательно составлять каталог. Достаточно открыть книгу «Тысяча и одна ночь», древнекитайские «Судебные хроники», Шекспира или Вольтера.

Нужно ли напоминать трагедию Уильяма Шекспира «Гамлет», в которой Гамлет сам воссоздает перед Датским двором обстоятельства убийства своего отца и демонстрирует таким образом одно из положений детективного романа — разоблачающую психологическую драму?

Стоит ли вспоминать шекспировского Генриха IV?

Нужно ли ссылаться на Вольтера, который, ассимилируя прочитанную им восточную литературу и идя дальше, создал Задига, незаурядный детективный персонаж?

Список будет чересчур длинным, если мы захотим призвать на помощь всех писателей от Эзопа до Джека Лондона (захватив мимоходом Гюго, Бальзака, Диккенса, Достоевского или Драйзера), которые так или иначе, пусть несознательно, внесли свой вклад в зарождение и развитие детективной литературы. Когда Бальзак и Гюго, вдохновленные «Воспоминаниями» Видока (Vidocq, «Memoires»), создают свои персонажи в «Отверженных» и «Блеске и нищете куртизанок», когда Диккенс пишет «Приключения Оливера Твиста» и особенно свой последний роман, который не был закончен, «Тайна Эдвина Друда», когда поэт Эдгар По публикует сборник новелл, когда Достоевский создает «Преступление и наказание» и Николай Лесков пишет «Леди Макбет Мценского уезда», не пишут ли все они детективные романы в чистом виде и не имеют ли все они прямого отношения к этому жанру?

С моей точки зрения, детективный роман, который сочетает действие и размышление, чем-то напоминает поединок между писателем и читателем, сыщиком и убийцей. Даже если он не наводит читателя на глубокие размышления, то все равно не заслуживает резкой критики. Пусть в романе показываются обычные ситуации, но от него можно получить то же моральное удовлетворение, он может оказаться таким же духовным стимулом, как шахматы. Этим он и похож на поединок автора и читателя.

Развлечение — совсем не обязательно синоним духовной пустоты. Такой известный французский философ и писатель, как Франсуа Рабле, признавал, что написал своего «Гаргантюа» потому, что «смех — это человеческое свойство».

Да, роман никогда не будет таким значительным романом в полном смысле слова, пока не приобретет особенности «черного романа».

Роман, в котором разгадка не найдена, где редко бывает happy end и герои которого оказываются во власти неудач или постоянных проклятий; роман, в котором ночь и город часто играют важную роль, где кипят страсти, до тех пор оставался привилегией американской детективной литературы с ее Дэвидами Гудисами (David Goodis) и Джимами Томпсонами (Jim Thompson), пока он не получил распространения в других странах.

Иногда он не просто высвечивает общество, а становится орудием и средством разоблачения его пороков. «Черный роман» — это, если перефразировать высказывание Пабло Неруды о поэзии, «оружие, несущее заряд будущего». Разве же это простое совпадение, что «черный роман» далек от того, чтобы быть «излюбленной духовной пищей пресытившейся Европы», и что по своим традициям он приближается к устоявшимся традициям разоблачающих романов наподобие романов Золя, Джека Лондона, Драйзера или… Горького?