Детектив и политика. Вып. 1

Судите сами. В 1930 году Дэшил Хаммет в «Красной жатве» разоблачает коррупцию и жестокие репрессии против рабочих медных шахт. Член коммунистической партии, во времена «маккартизма» он был брошен в тюрьму.

Роберт Финнеган пишет антифашистскую трилогию (Robert Finnegan, «Тле Lying Ladies», «Bandaged Nude», «Many A Monster»). Скрываясь под псевдонимом Майк Куин (Mike Quin), он был самым боевым рабочим-активистом в доках Сан-Франциско.

К нашему времени ближе Майкл Коллинз (Michael Collins). В своей истории о частном детективе Дэне Форчуне (Dan Fortune) он непрерывно разоблачает несправедливое, агрессивное и расистское общество «рэмбо».

В Швеции Май Шеваль (Sjöwall) и Пер Вале (Wahlöö) в своих романах тщательно анализируют шведскую модель демократии.

Смятение Испании после свержения режима Франко и судороги фашизма показаны в едких романах Мануэля Васкеса Монтальбана (Маnuel Vasquez Montalban). Он тоже марксист, как Хаммет, Шеваль и Bane.

В Германии все механизмы ее общества раскрываются Ки (Ку) и Ханс-Йоргом Мартином (Hansjo rg Martin). Не остается ни одной страны, в литературе которой не было бы примеров, доказывающих, что большая часть писателей жанра «черного романа» близка в своем творчестве к традициям социального романа. Они уже не довольствуются, как Чандлер, индивидуальным, даже индивидуалистическим, разоблачением. Их книги призывают к коллективному сознанию.

Во Франции такими писателями являются Жорж Ж. Арно (Georges Arnaud) и Дидье Дэненкс (Didier Daenynckx), каждый со своим восприятием действительности, своим стилем. Без всякого сомнения, Жорж. Арно — первый и единственный французский писатель, опрокинувший и своих романах все каноны западной классической литературы. Его серия «Le Commander» — это постоянные резкие выпады против ЦРУ. Дидье Дэненкс в романе «Убийства за воспоминания» («Meurtres pour Mömoires») открыл широкому кругу читателей правду о событиях в Алжире в 1961 году. Именно он, идя по горячим следам, обличает подлость властей: дело малийских рабочих, превышение своих полномочий полицейскими (роман «Черный свет» («Lumiere noire»), закрытие заводов и увольнение трудящихся (роман «Под фонограмму» /«Playback»).

Это еще не все, но придется приостановиться на время.

Наверное, можно закончить такой дерзкой и тревожной мыслью: что, если к концу XX века миссия «черного романа» заключается именно в том, чтобы оживить страсти, нанести удар несправедливости, подлости, коррупции? Именно этому учат Дэшил Хаммет, Май Шеваль, Пор Вале, Ки и Дидье Дэненкс.

Нет никакого сомнения в том, что в СССР вокруг Юлиана Семенова вырастает новое поколение, которое будит сознание самых широких кругов читателей.

Итак, доказано, что «черный роман», как и все остальные литературные жанры, достиг универсальности.

Крупным планом

В этом разделе под увеличением будем рассматривать существенные социальные проблемы, предоставляя слово одновременно нескольким авторам, но по одному поводу.

Представим авторов раздела.

Дмитрий ЛИХАНОВ — корреспондент «Огонька», член Исполкома Советской ассоциации детективного и политического романа (СовДП), член Союза журналистов СССР.

Тельман ГДЛЯН — старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР, руководитель одной из следственных групп, работающих над разоблачением коррупции в Узбекистане.

Евгений ДОДОЛЕВ — корреспондент журнала «Смена», член Советской ассоциации детективного и политического романа (СовДП), член Союза журналистов.

В статье использованы материалы, предоставленные МВД УзССР.

Дмитрий Лиханов

Клан

Очерк-предупреждение

Преступление на улице Радости

Утром пришла телефонограмма: в городе Янгиюле совершено вооруженное нападение на частный дом. Жертв нет. Преступниками похищены автомобиль и две тысячи рублей облигациями.

Через час наша дежурная машина уже мчалась по широким улицам Ташкента, а еще через пятнадцать минут вырвалась на загородное шоссе, ведущее в Янгиюль.

На улице Радости уже стояла белая «Волга» заместителя начальника УВД Ташкентской области майора Алматова и «рафик» криминалистов. Сокрушенно качали головой и тихо переговаривались между собой соседи. Тут же бегали чумазые пацаны.

На пороге дома — несколько пар ботинок. Люди заходят в дом, скрипят рассохшимися половицами, что-то спрашивают, уточняют и снова выходят во двор.

Люди говорят вполголоса, много курят, и никто из них не улыбается. Как на похоронах.

Впрочем, к счастью, на сей раз обошлось без трупов.

Майор Алматов спрашивает потерпевших и время от времени что-то записывает в свой маленький блокнот. Говорят по узбекски, и поэтому я мало что понимаю из этого разговора Разве что по слезам пожилой женщины, сидящей напротив майора Алматова, могу догадаться: то, что случилось этой ночью, действительно было страшно. Рядом с женщиной сидит ее муж. Он все больше молчит, ему не хочется думать о происшедшем.

— Ну ладно, — говорит Алматов уже по-русски, — мне все ясно. Пойду во двор.

Он уходит, а пожилая женщина и ее неразговорчивый муж в который уж раз рассказывают о минувшей ночи.

— После программы «Время» начали показывать узбекский фильм «Седьмая пуля», — вспоминает мужчина, — очень хороший фильм, про бандитов. Сидим, чай пьем, смотрим. Дочка в соседней комнате спит. Вдруг дверь открывается. Заходят трое. Все в черных масках. У одного в руке пистолет, у другого — винтовка. «Ни с места», — говорят. Потом спрашивают: «Где деньги, деньги давай». Я накануне пенсию получил, в кармане девяносто рублей лежало. Забрали. Потом один жене к горлу нож приставил. Я испугался, что сейчас ее зарежут…

— Нет, он просто пугал, — вмешалась в разговор женщина, — пугал. Ему же были нужны деньги. Я сняла с себя золотые серьги и отдала им. Потом достала две тысячи облигациями и тоже отдала. А высокий не унимается, опять деньги требует. Я ему говорю: это все, больше нету — если б были — разве не отдала? Жизнь-то дороже. Тогда высокий спрашивает: «А где твоя дочь? Если не дашь денег, я ее сейчас во двор вынесу и у тебя на глазах на кол посажу». Пошли искать мою дочку. Не нашли. Слава аллаху! Потом он говорит: «Надо тебя утюгом пожечь. Живо все выложишь». Вдруг они заспешили. Связали нам веревкой руки и ноги, в рот тряпку засунули. А когда уходили, сказали: «Если кому-нибудь расскажете, из-под земли достанем и все равно убьем». Потом они ушли.

Во дворе возле прокопченного казана стоял майор Алматов и думал о чем-то своем. Неподалеку криминалисты снимали гипсовый слепок со свежего отпечатка кроссовки.

— Ну как дела? — спросил я Алматова.

— Подключили служебную собаку, — пожал плечами Алматов, — собака след не взяла. Однако меры принимаются. Уже работают шесть поисковых групп. О случившемся проинформирован Ташкент, приграничные районы Казахстана и Туркмении. Объявлена операция «Перехват».

— Так кто же они — эти трое в масках?

— Банда, — сказал майор Алматов и, сощурившись, посмотрел на яркое азиатское солнце…

Банды?! В наше-то время! Да может ли быть такое? Уж не досужий ли это вымысел, не дурной ли сон?

Нет. Не сон и не вымысел. Одни лишь факты. Десятки, сотни фактов, подтверждающих одно и то же: в Средней Азии взвилась волна профессиональной преступности.

Банды

«Это было примерно в полночь. Аслан постучал. Дверь открыли хозяин дома — узбек лет пятидесяти и его сын лет двадцати пяти. Аслан сказал, что мы из милиции. Нас впустили. В доме оказались хозяин, его сын и дочь, старуха, женщина и четырнадцатилетняя племянница. Женщин отвели в соседнюю комнату.

Я ударил девушку, потом ударил старуху и свалил ее на пол. Садык, ударив жену хозяина, свалил ее на пол и стал связывать. Аслан тем временем разговаривал с хозяином дома и сказал ему, что, если он не отдаст денег, его убьют. Тогда хозяин вынес сетку с деньгами и отдал их нам. Мы вышли из дома, сели в машину и вернулись в Ташкент. В сетке было шестнадцать тысяч».