На грани фола (Крутые аргументы)

Вот, допустим, кто-то из уважаемых тобою людей высказывает благоприятное о тебе мнение. Естественно, такая моральная поддержка приятна и настраивает на хороший лад. Но хватит ли её для полного счастья? Любой хвалебный отзыв может оказаться ненадежным, как и чужое благоусмотрение. Заодно и житейский опыт подсказывает стремиться больше не к удовольствиям, а к отсутствию страданий и скуки. С тех пор как предал Иуда и отступился от Иисуса Петр так оно, вероятно, и было, хотя искуситель от этого не в восторге, мороча всем голову миражами счастья в море наслаждений. Невольно ты тоже подстраивался, но набирался все же ума-разума, желал себе лишь реально достижимого. Даже пришел к выводу: как ни обогащай свои знания и опыт, единственная стоящая выручка от этих усилий - твоя готовность в любой момент трезво увидеть себя со стороны. Попутно научился забывать собственные переживания, вызванные заблуждением, будто жизнь есть только присваивание себе чужого и нанесение вреда ближнему. То есть придерживался строго своего "метода безжалостной объективности".

В былые времена журналистской работы в Америке и дипломатической в Мексике, немало превратностей ты испытал в общении с людьми, которые ценили предоставленные им привилегии превыше всякого счастья. Нет, это не в претензии к ним. Это к тому, что при каждом удобном и неудобном случае они старались произвести на тебя сильное впечатление атрибутикой своего престижного статуса, причем их поступки напоминали фигурки калейдоскопа, когда при новом повороте видно нечто иное, но в сущности все те же тщеславие и манию величия. Кажется, эка невидаль! И действительно все было бы нормально, если бы их неизменно повышенная озабоченность внешними признаками статуса "очень важной персоны" не балансировала на грани с вяло текущей шизофренией, а то и далеко за гранью.

В самом деле, никто не обладает иммунитетом надежным от приятных душевных недугов: у одних хворь мало заметна, у других с возрастом прогрессирует, причем им даже бессильно помочь чувство юмора, собственного достоинства и национальной гордости. Тут остается только признать, что все хотят иметь право на стремление к счастью, но не все умеют избавляться от навязчивых состояний и делать это вдохновенно, да так чтобы даже забыть передать свой геном потомкам в качестве эстафеты. Ты же, дабы научиться "думать счастливо", словно назло своей исконной натуре решил не юродствовать, скинуть поношенный пиджак космогонической белиберды и стать духовником самого себя. По мере самопознания росло в тебе и убеждение, что никакой вожделенный пропуск с правом прохода всюду в Кремле или в Белом доме благоденствия не даст. У тебя была реальная возможность стать его обладателем, но ты все же предпочел остаться хозяином самого себя и послал к чертям собачьим престижный статус со всеми его сладкими привилегиями.

За границей и у себя дома ты часто присматривался к той редкой породе баловней судьбы, что считают себя счастливыми, довольными своей жизнью. Их интересы обычно выходили за пределы чего-то одного и с первого взгляда казались экстравагантными. Театр их действия был огромен, но с тщательно обозначенными границами, дабы не переходить их и не терять время попусту. Жили они в расслабке, без нужды в наркотиках и заполняли свое сознание преимущественно тем, что исключает глубокое разочарование. Упрямы же они были как черти карамышевские. И тактично мне давали понять, что для полного счастья мало иметь русскую жену, не помешает ещё китайский повар с японской прислугой.

Где только и у кого не искал ты безотказных рецептов счастья! В результате, все реже стал заглядывать далеко в будущее, слишком доверяться надежде, до умопомрачения тосковать о минувшем. Настраивался и в конце концов настроился на безусловную однозначность того, что твое ощущение "сам себе хозяин, никому не слуга" есть величайшее благо на правах подлинного счастья.

Стараясь извлекать больше проку из своей борьбы с унынием, скукой и собственной блажью, сравнивая старые и новые замыслы с ценой достигнутого, ты невольно приходил ещё к одному заключению: подлинная сладость и гармония душевного покоя у тебя более всего возможны с самим собой и твоими душевными способностями преодолевать одиночество без помощи молитв и вина. Выбирая гордое уединение меньшим из зол, Петрарка воскликнул: "Серкато э сэмпрэ солитарья вита!" ( Всегда ищу одинокой жизни!) По похожему случаю французы полагают, что у каждого безумца своя фантазия. У тебя же, как бы ни складывалось, сочинял ли ты в одиночестве книгу или красил черным по белому дом, всегда было ощущение, будто действительно творишь эпопею. И, абер натюрлих, в голову твою никогда не приходила мысль укрыться от жизни светской в унылой монашеской келье, где любят проказничать черти.

Сызмальства тяжело и болезненно переносил ты грубость и хамство тех, кто испытывал на прочность твое достоинство. Позднее ты уже начал пресекать такие попытки, что вызывало явное неудовольствие у некоторых твоих наставников или "доброжелателей". Еще позднее, когда уже самому приходилось наставлять других, то и в себе стал обнаруживать такие же гнусные поползновения. Крайне чувствительный к чужой грубости, ты нередко оказывался менее чувствительным к своей.

Оберегал ты и свои дружеские связи, тем не менее глубокая эмоциональная привязанность к кому-то в тебе не задерживалась. Почему? Дабы спокойно перенести потерю дружбы в том случае, если кто-нибудь из друзей решал вдруг использовать эти отношения в своих корыстных целях. Как и повсюду, товарищеская взаимовыручка в разведывательной службе только приветствуется, однако попробуй только переступить порог умеренности - тут же возникает повод для подозрений, обид и разочарований. Терпимость к отдельным шалостям товарища - это ещё куда ни шло, но в один прекрасный день он просит тебя оказать некую маленькую услугу, требующую с твоей стороны изворотливости, если не обмана. Что делать? Под коркой свербит: на сей раз либо ты сам стал объектом оперативной разработки, либо тебя проверяет служба собственной безопасности. Иначе говоря, с другом дружись, а сам не плошись.

Как бы тебя ни соблазняли, ты остался верен братству людей, делавших тихо и незаметно нужное стране твоей дело. За границей же, если и отличался от иностранцев в лучшую сторону, то разве лишь в собственном воображении, ибо добродетели твои могли иногда зависеть от настроения, стечения обстоятельств и массы других стимуляторов нравственности или безнравственности. Не только дома, но и за кордоном общение с людьми одинакового склада ума и души было для тебя все равно что завод для часов: взаимопонимание устанавливалось почти мгновенно и без лишних слов. К сожалению однородные натуры тоже не застрахованы от злосчастья! Кто-нибудь возьми да напусти на себя важность от того, что ты первым открыл ему душу, да поведи с тобой так, словно ему жалко отвечать взаимностью. И что самое интересное, закономерность "чем меньше мы, тем больше нас" складывается в отношениях не только между людьми, но и между государствами, а серьезная ошибка одного из них в ущерб только себе исключается.

На чужбине тебе пришлось окончательно убедиться в правоте многих вещей, ранее казавшихся спорными. К примеру, как ни парадоксально звучит, особенности любой личности сложнее особенностей любой нации, ибо каждый человек вмещает в себя внутренний мир не одного, а сразу нескольких народов сразу. Быть может, оттого и нет ничего сверхвыдающегося в какой-то отдельной нации, знака бесспорного её превосходства над другими, а по числу идиотов, фанатиков и сумасбродов на тысячу жителей все народы одинаковы. Все люди как люди, один черт в колпаке!

Равным образом, складывается некая круговая порука по всему миру между пуританами, криминалами и никчемушниками, и в этом смысле Россия ничем не отличается от Европы. Чем же действительно отличается, так это тем, что её северные моря и реки почти на треть года покрываются льдом.

В Западной Европе ворчат: россияне продвигаются уж больно тяжело, неровно, словно медведи по лесу, ломая все на пути. Тогда позвольте привести контраргумент. Не там ли зародились смерчи двух мировых войн, унесшие десятки миллионов жизней? В Западной Европе черти тоже яблоки делят! Весь её быт построен на племенной исключительности и не без натяжек может быть признан верхней ступенью человеческой цивилизации. Во всех западноевропейских странах власть тоже утверждалась путем обмана, а порядок, только в этом веке, неоднократно оказывался горьким плодом насилия. Так что, Россия в своем оправдании человеческих мук высокой целью мало чем отличается от других. Повсюду чертям вольно в своем болоте орать...