Пороги рая, двери ада

Мрачный субъект в последний раз душераздирающе вздохнул и покинул бар с таким видом, словно отправлялся вешаться.

Бармен, некрасивый худосочный паренек, от нечего делать стал обходить столики и протирать их сальной тряпицей. Когда он поравнялся с моим, я показала ему краешек стодолларовой купюры и шепнула:

«Есть дело!» Бармен никак не среагировал, только наклонился чуть ниже и особенно тщательно завозил рядом с моим локтем мерзкой тряпкой.

— Мне нужно купить паспорт, — едва слышно произнесла я:

— Заплачу, если скажешь, где.

Парень ничуть не удивился и так же тихо сказал:

— Допьешь, заруливай в подсобку, там поговорим.

Через пару минут я подошла к стойке, и бармен кивнул мне на дверь, завешенную вьетнамской бамбуковой шторой. За шторой была довольно просторная комната, загроможденная картонными коробками и сломанными табуретками. Судя по количеству поврежденной мебели, в «Зубе акулы» ею регулярно колотили по чьим-то головам, что вызывало определенное уважение к заведению.

Бармен уселся в старое офисное кресло и настороженно уставился на меня. Я устроилась напротив на пластиковом стуле и вторично поинтересовалась, знает ли он кого-нибудь, кто может сделать мне паспорт.

Парень пошевелил губами и нерешительно почесал за ухом. Я снова показала ему купюру. Теперь уже целиком.

— Плачу за информацию. Но мне не нужна дешевая подделка, только настоящий паспорт с моей фотографией.

— Ладно, хотя не понимаю, почему ты пришла ко мне. Я тут никто, сошка мелкая. Но слышал кое-какие разговоры. Есть тут один деятель. В «Пеликане» отирается, зовут Чухонцем. Он сам только заказы принимает.

Часам к восьми подойди туда, спроси у охранника, он тебе его покажет. Только ни звука, что я навел, скажешь от Колыча. Его вчера замели, так что проверить сложно. — Бармен явно трусил, но жадность брала свое, и деньги он схватил мгновенно.

До восьми часов была еще масса времени, и я решила заглянуть в парикмахерскую. Но выбрала не дорогой салон, который обычно посещала, а маленькую парикмахерскую за драмтеатром, где стригли дешево и без затей. Толстая девица, беспрерывно жующая «Стиморол», обкорнала меня под мальчика и намазала волосы краской цвета «баклажан», бывшей в моде в прошлом, а то и позапрошлом сезоне. Сорок минут я просидела в темном уголке, закрывшись древним журналом «Огонек».

Осмотрев в зеркале результаты деятельности девицы, я осталась довольна, чтобы узнать меня в этой банальной стриженой девчонке с подбитым носом, нужно быть настоящим физиономистом и уж, как минимум, снять с меня темные очки, с которыми я теперь не расставалась. Я поправила свою новую прическу и только тут обратила внимание на обручальное кольцо. Вот идиотка! Я так к нему привыкла, что забыла снять. А сделать это нужно было обязательно, слишком уж оно примечательно — узкий платиновый ободок с двумя маленькими бриллиантами — белым и голубым. И видели это кольцо как минимум трое — Галина Петровна, бармен и девица в парикмахерской. Это если не считать Мурзилку и Сидоровну, но те вряд ли разбираются в ювелирных украшениях. Я быстренько стащила кольцо с пальца и сунула его в Севкин бумажник. Кстати, и бумажник нужно спрятать, мало ли что. Хотя там оставалась еще одна нетронутая пока кредитная карточка. Нужно ли рисковать? Вдруг третий банк оказался умнее всех и заблокировал ее, узнав о смерти владельца.

У меня были весьма относительные представления о порядках в банках и работе со счетами и карточками. Но я знала, что сильно рискую, если карточка не сработает прямо в зале банка, поэтому отправилась искать подходящий банкомат и обнаружила его в вестибюле самой большой в городе гостиницы.

Там стояло их штук пять разных и я потрудилась на славу — выкачала еще изрядную сумму, а главное, не привлекла к себе внимание. Очевидно, Игорек считал, что карточки сгорели в машине вместе с владельцем, и не счел нужным обратиться в банки или это мог сделать только сам Севка. Ничего другого я просто подумать не могла, зная скаредность Пестова. Конечно, рано или поздно он узнает про снятые суммы, а может и не узнает, какого черта ему сообщат, ведь он не наследник. Опекуном Егорки наверняка станет Сима. А Сима всегда относилась к Игорьку с явным предубеждением, стараясь при его появлении сразу куда-нибудь исчезнуть.

Вообще-то, я вела себя крайне неосторожно и даже легкомысленно, но меня гнала вперед мысль о том, что для осуществления моих планов нужны будут деньги, и немалые. И к тому же, не исключена возможность того, что нам с Егоркой придется скрываться, а делать это без денег практически невозможно. Вот ведь, наконец-то я поняла силу денег. А до этого всю свою жизнь я провела, ничего не зарабатывая и почти ничего не тратя самостоятельно. Все, что у меня было — шубки, драгоценности, одежду и обувь, даже косметику и милые безделушки, сначала покупали мне родители, а после свадьбы — Севка. Конечно, я любила пройтись по магазинам и ткнуть пальчиком в надраенную до блеска витрину, но не больше. Самостоятельно я покупала только детские вещи и игрушки для Егорки, да и то делала это в сопровождении Севки или охранника, таскавших за мной пакеты с покупками.

Теперь вдруг я стала на удивление расчетливой, и хотя мое знание жизни было весьма и весьма ограниченным, экстремальность ситуации, в которую я попала, заставляла действовать. Я даже дом умудрилась купить, а теперь собираюсь на встречу с настоящим бандитом Чухонцем. Кстати, я так и не узнала, где находится этот самый «Пеликан» и что это за заведение. Наверняка, самый что не на есть притон.

Мне пришлось приобрести в ближайшем газетном киоске увесистый справочник «Желтые страницы», напичканный рекламой. В нем были адреса разных фирм, магазинов и тому подобного. Страницы с рекламой я безжалостно выдрала и выкинула. «Пеликан» отыскался в списке ресторанов и располагался он вблизи вокзала. Я решила, что стоит заранее поехать туда и оглядеться, к тому же время обеда давно наступило и прошло, а я, чтобы наесть морду, должна была питаться регулярно и обильно.

Подходя к дому по указанному в справочнике адресу, я обратила внимание на то, что весь его первый этаж был выкрашен в глупый розовый цвет. В центре фасада располагалась вывеска с жирной хохлатой птицей, усеянной электрическими лампочками. Очевидно, в темноте птичка сияла ослепительным светом, но сейчас был день, и лампочки придавали несуразному пеликану странную пупырчатость. Я вошла в маленькое фойе и не обнаружила в нем ни одной живой души. Но пахло вполне прилично — жареным мясом и свежей зеленью, и это меня успокоило. В зале посетителей было явно маловато, что объяснялось временем.

Нормальные люди уже пообедали, а ужинать было еще рано.

Я устроилась в уголке за большим кустом китайской розы и принялась листать меню. Потом заказала подскочившему официанту салат из сыра с орехами и ветчиной, харчо и свинину в кляре. Зал ресторана был небольшим и напоминал о пятидесятых годах — французские шторы, большие растения в кадках, а на стенах развешены натюрморты. Из всего этого так и перло ханжеством. Интересно, какой контингент собирается здесь по вечерам? Судя по качеству блюд и по их ценам, отнюдь не бедный. В то же время, в нашем с Севкой кругу данное заведение не звучало, а значит, бомонд здесь не тусовался.

Немного успокоенная, я допила кофе с миндальным пирожным (так и ощущала, как все эти корзиночки, эклеры и бисквиты с кремом жирным слоем ложатся на мои бедра, плечи и лицо) и закурила. Ну и жизнь я веду — пью, курю и обжираюсь, а как же мои витаминные салатики, мюсли и ежедневные занятия на тренажерах, чтобы быть в форме? Никому это сейчас не нужно, потому что все это я делала ради Севки.

Украдкой я вытерла слезы под очками и покинула «Пеликан».

Чтобы скоротать время я отправилась в кинотеатр неподалеку и посмотрела какой-то дурацкий боевик и половину не менее дурацкой мелодрамы. В восемь часов я вышла из темного зала, где мне не угрожала опасность быть узнанной, и вернулась в ресторан. В фойе у дверей на этот раз маячил здоровенный веснушчатый амбал в камуфляже. Я спросила у него, пришел ли уже Чухонец. Амбал удивленно оглядел меня с ног до головы, но кивнул в сторону зала: