Смерть под кактусом.

Распластавшись на земле, Шах осторожно оглядывался вокруг. Потом перевалился на здоровое плечо и быстро перезарядил обойму. Тяжело дыша, он поморщился, скороговоркой прошипев сквозь зубы:

— С-собака... ах ты... собака...

«Собака? — не поверила я. — Хотелось бы, чтобы это была собака...»

Чуть приподнявшись над землей, Шах осторожно двинул назад. Он двигался очень медленно и аккуратно, настороженно цепляя взглядом каждую мелочь. В движениях не было ни нервозности, ни спешки, казалось, теперь Шах был спокоен и даже деловит. Отчаянно желая, чтобы все происходящее оказалось сном, я всхлипнула, уронила голову на руки и закрыла глаза. Дальнейшее произошло буквально в считаные мгновенья... Злобная учительница наотмашь хлестнула бедного ученика по лбу: раз! два! Резко чмокнула пробитая плоть, и короткий вскрик оборвался. Я подняла голову и увидела обмякшее тело Шаха, неловко приткнувшееся между могил...

«Жива... Слава богу...— подумала я, закрывая глаза. — Только вот надолго ли...»

Пройдет минута или две, и я наконец узнаю, верен ли был мой расчет. Конечно, события развивались не самым лучшим образом. Я не могла предвидеть, что Шах вздумает сковать меня наручниками. Однако в самом главном я оказалась права: он здесь. И он даже может думать, что пришел сюда сам. Но он ошибается — это я позволила ему сюда прийти. Потому что не сняла с волос заколку с голубой жемчужиной. И не выкинула ее в первую попавшуюся лужу.

Удивительно, как случайно оброненная фраза может послужить первым звеном в целой цепи событий, приведших человека к собственной гибели! Я покачала головой... Не сболтни тогда Шах в сердцах: «Жучки, камеры, информация... Джеймс Бонд хреновый...», я еще долго подозревала бы дорогого одноклассника в злокозненном нарушении закона и посягательстве на неприкосновенность чужого жилища. А тогда я поняла, откуда взялись «жучки» в наших квартирах, отчего начинали шалить часы, почему хрюкало радио, когда в определенной близости от них оказывалась заколка с жемчужиной, взятая в тон синему шелестящему кошмару.

На что рассчитывал Жорж, я догадывалась. Заботило меня другое — что в итоге он собирается предпринять после того, как я приведу его к тайнику? В результате мы здесь, он избавил меня от Шаха, но чем закончится этот обмен любезностями?

— Ну, здравствуй...

Я оглянулась на голос и изобразила изумление. Хотя изумиться было чему. Жорж походил на грешника из преисподней: немыслимый лохматый балахон и лицо, как у почетного трубочиста. Неудивительно, что я едва не хлопнулась в обморок, когда он начал подниматься с земли. Но все это были сущие пустяки по сравнению с жарким блеском его глаз. Небольшая заварушка среди могил и покосившихся крестов изрядно повысила уровень адреналина, растопив ледяную скуку глаз и разогрев холодную кровь.

— Перепугалась? — задорно осведомился новый персонаж нашей пьесы, легко перемахнув через ограду. Он окинул поверженного противника быстрым взором и снова повернулся ко мне: — Как сама? Ничего? Ну-ка, что тут? О-о-о! — протянул, увидев браслеты. — Да у нас все по-взрослому!

— Здравствуйте, — всхлипнула я, дергая прикованной рукой. — Вот, не могу снять...

По моему разумению, после этого сам бог велел ему отыскать в карманах Шаха ключ и меня освободить. Но у Жоржа с господом были свои дела, поэтому, устало крякнув, он уселся на ближайший могильный холмик и стянул через голову перепачканный балахон. Не вставая с места, накинул его на Шаха:

— Пусть земля ему будет пухом!

Я так и не поняла, шутил он или издевался.

— Как вы здесь оказались?

Жорж поморщился:

— Мне казалось, мы давно перешли на «ты».

Я скептически хмыкнула:

— Извини, позабыла... Хотя смысл вопроса это не меняет.

— А у тебя претензии какие-нибудь? Я зря торопился?

— Нет... — пожала я плечами, — как раз вовремя. Одного не могу понять — зачем было нас сдавать? Ведь он их убил... Ты знаешь?

Глядя куда-то за верхушки деревьев, Жорж вытянул из кармана портсигар, закурил и только потом кивнул.

— Тогда зачем? — не смогла удержаться я, хотя и видела, что пора остановиться.

— Ты что-то путаешь... — сухо отрезал Жорж. Я поняла, что он взбешен, но по какой-то еще непонятной причине сдерживается. — А что вы здесь в такое время потеряли?

— Не знаю! — моргнула я честнейшими глазами. — Да у него, кажется, не все с головой было в порядке. Синяков мне почем зря наставил...

Но сей душещипательный факт моего спасителя не разжалобил. Время шло, он сидел и курил, а я все так же топталась возле оградки. Происходящее наводило на размышления.

— У него там, в кармане, должен быть ключ... — деликатно кашлянув, решилась я. — Мне не дотянуться... Достань, пожалуйста.

— Зачем?

-Что?

— Ключ зачем?

Я не нашлась, что ответить, и безмерно огорчилась. Но Жорж все-таки встал, подошел к Шаху и, присев на корточки, нехотя похлопал того по карманам.

— Нету... — безразлично пожав плечами, он подобрал пистолет Шаха и снова уселся на могилку.

— Как нету? — изумилась я, но это мало помогло.

Жорж докурил сигарету, безо всякого перехода задрал полу куртки и вытащил из-за пояса пистолет. Я наблюдала за ним, и все это прошло передо мной, словно в замедленном кино... Левая рука приподнимает полу... Правая совершает плавный полукруг, словно собирается с кем-то поздороваться... Пальцы привычным движением охватывают рукоятку, будто обнимают любимую... Тускло отблескивает темный металл...

Взревев от бессилия и отчаяния, я кинулась в сторону, сколько позволяли наручники, и выхватила левой рукой пистолет.

— Не смей! — задыхаясь, заорала я. Рука тряслась, я едва ли попала бы в слона с двух метров, но все же хотелось, чтобы у меня был шанс. — Я выстрелю!

Но я опоздала. Жорж уже взвился с холма, и черное дуло пистолета безжалостно уставилось мне в лицо. В такие мгновения происходящее не кажется реальностью. Кажется, что время останавливается, застывая прозрачным густым клеем, глохнут все звуки, кроме далекого колокольчика, высоко и тонко пульсирующего в висках. Смерть нежно дохнула в лицо, остужая пылающие щеки...

И вдруг случилось невозможное. Жорж раскинул руки в стороны и, оттолкнувшись от могильной насыпи, проскользил на коленях по мокрой траве до самой ограды. Он замер, чуть откинувшись назад, и дуло моего пистолета оказалось в завораживающей близости от его лба. Я задохнулась от растерянности и страха, оружие плясало в ладони...

— Стреляй...

Я видела его погасшие, будто залитые неведомой холодной тоской глаза. Мы смотрели друг на друга, и было мгновение, когда я и правда поверила, что он хотел того, чего просил...

Я опустила руку и чертыхнулась. Страх исчез, словно растворился вместе с рваными остатками гнилого утреннего тумана, на плечи навалилась страшная усталость. Привалившись спиной к ограде, я тихо сползла на корточки. У меня нет больше сил... Я устала... Я ничего не хочу...Только сесть рядом с Тайкой в нетопленую громыхающую электричку и вернуться домой.

Он сидел рядом со мной, положив расслабленные руки на согнутые колени, и смотрел куда-то вверх, на отвратительные грязные облака, медленно ползущие по серому небу.

Я не знала, чего он ждет, почему сидит рядом и молчит, и не могла понять, чего он хочет еще. Он нашел то, что искал, обманул всех, в том числе и меня. Он выиграл, и заветный приз ждал его в трех шагах. Но он сидел и смотрел на облака, доводя меня своим молчанием до исступления.

— Чего ты ждешь? — не выдержав, я с трудом приподнялась на затекших ногах и, перевернувшись к нему лицом, встала на коленки. — Ну? Ты ведь хотел пристрелить меня? Что же ты раздумал? Ждешь, чтобы я ткнула пальцем в нужный склеп?

Тут он чуть заметно сморщился, и губы искривила привычная, едва заметная ухмылка. Я уже успела подзабыть это благословенное выражение лица, поэтому теперь заткнулась на полуслове. Отсутствовавшая по личным мотивам ящерица вернулась в родную колыбель...