Тайны «Монастырского приюта»

– Вы что-нибудь понимаете? – тихо спросил он ее. Она лишь покачала головой, но в глазах таилась какая-то бесконечная грусть, и только слабая улыбка тронула ее губы.

– Кушайте, – ответила Тереза. – Вам нужны силы, много сил, чтобы справиться.

Александр Юрьевич благодарно посмотрел ей вслед, хотя так и не понял, что она имела в виду.

Глава 5. Тайны открываются

1

За эти семь дней Александр Юрьевич Сивере так измучился, что уже, казалось, его ничего не могло удивить. Он словно наблюдал за своей персоной со стороны, видел собственную фигуру в фальш-зеркале. Безумная неделя, страшная седмица, во время которой погибли, исчезли девятнадцать человек. Постояльцы и обслуживающий персонал гостиницы.

Гостиницы ли? Или все же монастыря? Или клиники для сумасшедших? Все это походило на апокалипсис в отдельно взятом месте. И выхода, как и просто разумного объяснения случившемуся, до сих пор не было. Но Александру Юрьевичу не хотелось ни о чем думать.

После ужина Прозоров позвал его играть в карты, но историк отказался. Он вернулся в свой номер и сразу же лег спать. Сказывалось нервное перенапряжение. И почти мгновенно уснул. Последнее, что мелькнуло в сознании, – это раскалывающая монастырь трещина, похожая на след молнии.

Сколько прошло времени – неизвестно, но очнулся Сивере от того, что его что-то давило на грудь. Он открыл глаза и увидел близко от себя лицо Алистера Локусова. И почему-то не удивился, хотя тот сидел у него на животе, а обе ладони упирал в грудь.

– М-м-ммм… – недовольно проурчал историк. – Какого черта?..

– Быстрей, шприц! – потребовал Локусов.

«Что вы собираетесь делать?» – хотел спросить Сивере, но не успел. Произнес лишь одно слово:

– Что…

В шею ему вонзилась игла, Алистер впрыснул ему какую-то жидкость. И Александр Юрьевич прекратил даже слабые попытки к сопротивлению. Наступила полнейшая апатия. Руки и ноги обмякли. Язык перестал слушаться. Веки прикрылись, хотя сквозь узкую щелочку он вновь разглядел лицо Локусова и его жены Тамары.

В комнате их было двое, больше никого. Они не торопясь достали из сумки скотч и начали обматывать Сиверса. А у того мысли в голове почти не шевелились. Ему было все равно, что с ним делают. Пусть хоть убивают, хоть сдирают с живого кожу. Но у них были какие-то другие планы.

Связанного по рукам и ногам Сиверса упаковали в целлофановый мешок, затем куда-то потащили. Несли как куль с картошкой, взвалив на плечи. Алистер оказался сильным мужчиной, правда, ему помогала жена, поддерживая ноги Александра Юрьевича. «Несут в подвал», – подумал историк. Так оно и оказалось. Локусовы направлялись к трапезной, оттуда – на кухню. Далее, через люк – в подземную часть монастыря.

Шли они медленно, но на отдых не останавливались. Затем жена Алистера включила фонарик и пошла впереди, освещая узкий и скользкий коридор. Где-то пищали крысы. Двигались Локусовы так довольно долго, заворачивая в переходы и туннели. Судя по всему, они тут отлично ориентировались, посещали подземелье не раз.

«Ну конечно! – подумал Александр Юрьевич. – Они же большие любители черных месс…» Наконец остановились в какой-то низкой мрачной комнате. Кажется, именно здесь Сивере с Багрянородским наткнулись на связанную Терезу. Крысы, сновавшие по полу, разбежались по углам.

Алистер зажег несколько свечей. А Сиверса усадили на землю, прислонив к стенке. Затем Тамара вновь достала шприц, передала его Алистеру, и тот сделал Александру Юрьевичу еще одну инъекцию. Сознание начало проясняться. Сивере дернулся всем телом, но скотч разорвать было невозможно.

– Не шевелитесь, это для вашей же пользы, – произнес Алистер. – Не тратьте понапрасну сил. И не вздумайте кричать. Вас все равно никто не услышит.

И тем не менее, Александр Юрьевич, полный проснувшегося ужаса, истошно заорал. Кричал он таким образом минуты две или три, пока не сообразил, что это действительно бесполезно и только веселит Локусовых. Тогда он замолчал и громко чихнул, несколько раз подряд.

– Будьте здоровы! – сказал Алистер. – Хотя здоровье-то вам больше и не понадобится.

– Но мы ведь вежливые люди, да, Алистер? – спросила супруга.

– Конечно, – кивнул тот. – И благородные. Мы освободим вас от этой пустой и ненужной жизни.

– А я вас просил? – сказал Сивере. – А ну развяжите!

– Успокойтесь. Не волнуйтесь так. Мы знаем, что вас недавно короновали на царство, Бустенай-сив! Мы следили за Анной Горенштейн и все знаем. Тем значительнее будет принесенная жертва.

– Вы о чем? – спросил Сивере, лихорадочно соображая, с кем все-таки он имеет дело: с психами или с маньяками? Впрочем, одно другого не легче.

Тамара пояснила:

– Анна выбрала на коронацию вас, а мы лишь идем следом. Она действительно обладала медальоном, дающим право называться Невестой Царя. Но мы принадлежим к другому магическому ордену.

– К ордену долбанутых, – процедил сквозь зубы историк.

– Зачем же оскорблять? Нет, мы родом из многоликой Индии, адепты Агора, – каким-то простуженным голосом отозвался Алистер. – Мы следуем правилу «шав садхана» – потреблять в пищу все то, что посылает нам великий бог Голода. Когда в черноте ночи растворяется дым от погребальных костров на берегах Ганга и мгла накрывает кварталы священного города Варанаси, из тьмы появляются адепты Агора, бредущие к месту кремации. Просветленные. Мы поедаем любую мертвечину, как собаки, вороны и грифы.

– Э-э… вы чего это, ребята? – спросил Сивере. – Ужинать мной вздумали? Это как-то совсем уж не толерантно. Евросоюз не одобрит.

Но они больше не обращали на говорящее «рагу» внимания.

– К свежему мозгу хорошо идет камфорное масло, – сказала мужу Тамара, вынимая какой-то пузырек.

– Глаза положим поверх печени, так будет красивее, – отозвался Алистер.

– А фаллос?

– Это на завтрак.

Тут Локусов обратился к Сиверсу:

– Детородный орган у нас почитается как источник приобретения «джананджаи пранвайю» – невиданной силы. Особенно, если фаллос принадлежит кому-то из высших каст. И уж тем более – Царей.

– Я не Царь, – сказал Сивере. – Это была глупая шутка.

– Нет, Анна знала, что делает. Богиня Йелламме подтвердила нам это! – Алистер в восторге потер ладони. – Помните, Александр Юрьевич, я говорил вам, что вас ждет суббота, а в субботу – аммэ-гаарем, жертвоприношение. Так вот сейчас это и исполнится.

– А если я развяжусь и в рог выпишу? – спросил Сивере.

– Не развяжетесь. А будете трепыхаться – сделаем еще один укольчик. Но лучше вам находиться в сознании. Так будет гораздо красочней.

– Красочней – для кого?

– Это же очень увлекательная церемония! – поощрила историка Тамара. – Сейчас мы сходим за ритуальными ножами – они у нас тут неподалеку припрятаны, разведем огонь в священных сосудах и все вместе будем читать псалмы. Они будут означать суть девадаси – всей церемонии. Более того, вы погрузитесь в транс и станете соучастником пиршества. Вам даже будет позволено обглодать собственные пальцы. Не бойтесь.

– У-р-роды! – прорычал Сивере. – Двадцать первый век на дворе.

– Ну и что? – мягко улыбнулся Алистер. – Все века – одинаковы. Все люди – тоже. Нет движения ни вперед, ни назад. Есть только смерть.

– Смерть, – повторила его супруга.

– Смерть, – сказали они оба.

И с этим словом стали медленно удаляться, оставив свечи зажженными. А Александр Юрьевич в бессилии заскрежетал зубами.

2

Сивере остался в полном одиночестве, если не считать длиннохвостых крыс, вновь высунувших свои острые мордочки из различных щелей в стене и полу. Кого-кого, а этих умных зверьков в подземелье монастыря хватало. Александр Юрьевич усмехнулся. Его ожидала незавидная судьба: то, что не доедят эти каннибалы в образе людей, докончат крысы. Обглодают до косточек. Тьфу, гадость!

И все-таки он не верил, что с ним произойдет нечто подобное. Что они там болтали о медальоне? Невеста Царя… Да, фотокарточка имела именно этот древнееврейский текст. Но теперь Сивере стал припоминать черты лица на снимке и готов был поклясться себе, что разгадал тайну. Это была фотография женщины, которая напоминала одну из обитательниц гостиницы. Но не Анну Горенштейн. А другую, в молодости, лет десять назад.