Дотянуться до моря (СИ)

Я пожалел о том, что сказал, в ту же самую секунду, как положил трубку. Но — она так благодарила, в ее тоне было столько… хорошего, доброго, что жалел я недолго. Да и во что плохое могло вылиться такое возобновление отношений? Разумеется, ни о каком личном сближении не могло быть и речи, сугубая прагматика — он работает, я плачу деньги. Не работает — не плачу. Тем более, что один мой хороший недавний знакомый по фамилии Сестрин, поставщик строительных материалов на мои объекты, зная об огромном опыте проведения «Арми-Строем» люксовых квартирных ремонтов, попросил отремонтировать только что купленную квартиру. Отказывать было неудобно, но в штате компании не осталось ни одного «квартирного» прораба из бывших, а вновь набранный мною стафф знал, как лить бетон и монтировать тяжелые металлоконструкции, но в высококачественной элитной отделке разбирался не лучше, чем негр из племени «тутси» в бордосских винах. Заниматься самому этим было совершенно нереально, так что Аббас приходился очень в пору. Везунчик, черт — не будь Сестринского заказа, пришлось бы мне Иве все-же отказать. Так Аббас снова, как много лет назад, появился в моем кабинете.

Мы сухо пожали друг другу руки, я ввел его в курс дела, он сказал: «Все понятно».

— Все материалы приобретает по твоей заявке отдел снабжения, все по безналу, никаких наличных, — перешел к щекотливой финансовой стороне взаимоотношений я. — Зарплата рабочих — только в конторе, строго по ведомости.

— Боишься доверять мне деньги? — прищурился Аббас. — Думаешь, в казино проиграю?

— В конторе такой порядок, — сухо ответил я, не желая ввязываться в дискуссии.

— Но может оказаться, что снабжение протормаживает, или везет не то, что нужно, — не унимался Аббас. — А я теперь снова на колесах — езжу на батиной дряхлой «трешке», пришлось наступить на горло гордости. Так что я могу в любой момент смотаться на строительный рынок, что-то оперативно купить, привезти. Снабжение все равно не обеспечит вовремя всеми мелочами, могут быть проблемы.

— Снабжение справится, — закрыл тему я. — Не справится, будем решать задачи по мере их поступления.

Аббас с виду равнодушно пожал плечами, но было видно, что он уязвлен. Я решил подсластить пилюлю и рассказал ему, как мне представляется оплата его труда. Поскольку определиться с достойной зарплатой сотруднику с такой квалификацией было непросто, я предложил следующую схему: ежемесячно Аббас получает 1500 долларов — не в качестве зарплаты, а в виде аванса, после окончания объекта определяется прибыль и делится пополам, авансы вычитаются из его доли.

— Логично было бы мои авансы включить в себестоимость, — сразу попытался ревизовать условия Аббас. — Ты же ведь все равно какому-то прорабу зарплату был бы вынужден платить, верно? А при расчете прибыли зарплата ИТР, как известно, учитывается в затратах.

— С каким-то прорабом я не стал бы делиться прибылью, — ответил я. — Так что будет так, как я сказал, или никак.

— О, конечно! — рассмеялся Аббас, картинно поднимая руки верх. — Разумеется, хозяин — барин. Могу идти?

— Да, — коротко ответил я, делая вид, что углубился в бумаги.

Аббас встал, подошел к выходу, обернулся.

— И все-таки жизнь — забавная штука, шеф, — сказал он, держась за ручку двери. — Уж если она чего придумает, от нее не убежишь. Вот, как ни крути, снова мы с тобой дольщики, компаньоны, так сказать. А ведь когда — помнишь? — зимой на крыльце «Зурбагана» расставались, никто из нас не мог о таком подумать, верно? Ан нет — круг замкнулся, и мы снова вместе.

Сердце неприятно сжалось — оказывается, эти воспоминания до сих пор причиняли мне боль. Я поднял глаза от бумаг, посмотрел Аббасу в глаза — намеренно безразлично, как смотрят не на человека, а на выключатель на стене.

— Мы рядом, но не вместе, — уточнил я. — Ты сделал все, для того, чтобы вместе мы никогда больше не были.

Он помолчал, потом как-то непонятно усмехнулся, и вышел. «Ты Катю, что ли, имел в виду, шеф?» — совершенно отчетливо послышалось мне в его усмешке. Да, удивительно, как умел этот человек, даже ничего не сказав, оставить последнее слово за собой! Снова, как много лет назад, карандаш затрещал и сломался в моих пальцах.

Месяца два все было нормально, я даже пару раз звонил Сестрину, и тот — чувствовалось, что искренне, благодарил меня, что я поставил заниматься его квартирой такого «тонкого, знающего и благорасположенного» человека, как Аббас. Я успокоился, и интересоваться делами у Сестрина перестал.

Примерно в это время Аббас как-то испросил у меня аудиенцию, и на ней произнес фамилию Пирогов. Я помнил, это был наш прошлый заказчик, оказавшийся очень большой шишкой — представителем президента в верхней палате парламента.

— Ту квартиру, которую мы ему тогда делали, он дочери отдал, — с энтузиазмом расписывал крутость Пирогова Аббас. — Сейчас купил себе хату двести метров в «грубберовской» башне на Новом Арбате, и недостроенный дом в полторы тысячи метров в Жуковке. О-очень сильно поднялся Пирогов, о-очень! Будем Пирогову жилищные условия улучшать, шеф?

Я задумался. Конечно, информация была очень заманчивая, тут объемов работ было на четыре-пять миллионов долларов, и хоть загрузка у компании сейчас была почти полная, такими деньгами брезговать нельзя, можно и пробросаться. Но я уже видел, как Аббас будет выкручивать мне руки, что делать квартирные ремонты, да таким людям, как Пирогов, по той же схеме, как мы строим ангары для «Тэты», нельзя. Тут нужно тонко, гибко, ювелирно. Управление должно быть оперативным, реакции — мгновенными. С нашим косным снабжением далеко не уедешь, — они везут очень долго, дорого и в результате часто привозят не то, что надо. Аббас мне все уши прожужжал историей о том, как он заказал на объект «поддон», имея в виду душевой поддон, а снабжение привезло ему деревянный поддон — палету, на которых перевозят сыпучие грузы в мешках. Посмеялись, но мне было не до смеха — Аббас явно вел к тому, что управление, сиречь — деньги, должны быть в его руках. Иначе он такого человека, как Пирогов, ублажить не сможет, ведь Пирогов захочет, чтобы его объектами занимался только Аббас, и никто другой. Да и вообще иметь дело с таким могущественным человеком небезопасно. Поэтому я отнесся к информации Аббас сдержанно, тем более, что конкретики пока не было никакой. «Так я не понял, мне заниматься Пироговым, или нет?» — несколько раздраженно спросил Аббас. «Занимайся», — ответил я. На том и закончилось.

А через месяц разразился скандал. Мне позвонил Сестрин и в крайне раздраженных тонах принялся мне выговаривать, что дела на его квартире идут из рук вон плохо. Я не привык, чтобы так со мной разговаривали, и с трудом удержавшись от того, чтобы звонившего не послать, пообещал разобраться. Аббас по телефону объяснил ситуацию просто: «Он не платит, шеф. Две недели назад ему был выставлен счет на промежуточную оплату, он — ноль эмоций. Я снял людей». Я нахмурился — снимать людей, не посоветовавшись со мной, было грубым нарушением субординации внутри компании. Я чертыхнулся, проверил экономику объекта — да, первый аванс был отработан и закрыт бумагами, чтобы работать дальше, Сестрин должен был заплатить следующий транш. Счет был бухгалтерией выписан, но прихода денег в компьютере не числилось. Похоже, Аббас был виноват только в несоблюдении дисциплины. Я позвонил Сестрину и объяснил ситуацию так, как она мне представлялась. «Вы не заплатили, — сказал я. — Остальное является следствием этого». Сестрин минуту молчал, слышен был шорох каких-то бумажек. «Если я не заплатил, то как я могу держать в руках приходный ордер на эквивалент сорока пяти тысяч долларов от вашей компании, уважаемый Арсений Андреевич? — раздался, наконец, в трубке издевательский голос Сестрина. — Мне передал его ваш доверенный представитель, Аббас Мерашевич. С вашей, кстати, подписью и синей печатью». Мне приплохело, десяток версий пронеслось у меня в голове, но, видимо, наиболее верной была та, которая выражалась короткой фразой: «Ну, Аббас, сука!»