Гроб с бархатом и фиалками

Честно говоря, это было довольно приятное ощущение.

На площади Этуаль я вошел в будку телефона-автомата, позвонил в редакцию Франс суар и попросил Джойса. Когда он взял трубку, я рассказал ему о моей встрече и попросил разрешения воспользоваться его машиной. Мы условились, что я буду ждать его на площади Этуаль в "Атомик бюро". Потом я повесил трубку и поплелся в бар, где выпил несколько рюмок кальвадоса. Не прошло и десяти минут, как появилась вечно улыбающаяся, лунообразная физиономия Джойса.

- Привет, Никки... Бармен, быстро перно, иначе мне будет плохо, прокаркал он.

Я выпустил в воздух клуб дыма.

- Этого я в тебе никак не могу понять, мой Джойс, - задумчиво проговорил я. - Почему ты из года в год не перестаешь ухмыляться? Вероятно, при твоем рождении был какой-то конструктивный недостаток.

- Но, Никки, мир ведь так чудесен! Впрочем, хотя это меня и не касается, но, наверное, поцелуй платинового духа не так уж и плох, а?

- С чего ты взял?

- Олух! Посмотри на себя в зеркало! Или ты специально намазал себе лицо губной помадой?

Я взял салфетку и привел лицо в порядок. При этом я успел рассказать о приглашении, после чего мы еще выпили и испарились. Джойс отдал мне ключи от машины, и я повез его в редакцию. Затем я вернулся домой и немного поспал.

Для января ночь была сухая и теплая. Передо мной в долине рассыпались огоньки. На часах было уже половина двенадцатого. Ночной портье забыл вовремя разбудить меня.

Железнодорожный переезд, несколько освещенных пивных перед старыми домами и Сент-Люи ла Форетт были позади: начиналась проселочная дорога. На первой же повороте я оставил свою колымагу в кустах и пошел дальше пешком.

Я размышлял о том, правильно ли я поступил, оставив в пальто свой револьвер, но это была довольно тяжелая пушка, от которой оттопыривался карман моего пиджака, а на мне был великолепный, цвета ночного неба, смокинг. Бронзовая решетка въезда была открыта. Между виллой и низким строением рядом стояло около трех десятков автомобилей. Я вошел в дом. Уже с первого этажа до меня донеслись смех и музыка. Чувствовалось, что здесь царило веселое настроение.

Я пересек холл, поднялся по широкой лестнице, протиснулся между танцующими парами и сел в кресло возле домашнего бара. Никто не обратил на меня никакого внимания.

На небольшом столике возле меня стояли подносы с сандвичами с икрой и выпивка. Мне пришло в голову, что я еще не ужинал, и поэтому я хорошенько приложился к угощениям.

Если смотреть на смокинги, фраки и вечерние платья, то это не казалось блефом. Гости выглядели сливками общества, а не переодетыми гангстерами. Уж об этом я мог судить, набив себе руку в своем ресторане, много лет бренча на рояле по ночам. За это время мимо меня прошли тысячи людей всех стран и характеров.

Позже я увидел Риту. С бокалом шампанского она подошла ко мне.

Законодателю мод это платье явно удалось. Вероятно, не менее десяти лет он ломал себе голову, пока придумывал это чудо. На платье был приколот алмазный бант. Если это были настоящие алмазы, то щедрый жертвователь продал половину бельгийского Конго, чтобы оплатить его.

- Где вы прятались весь вечер? - спросила меня Рита.

Я встал. Мы немного потанцевали, и я ответил на легкое пожатие ее руки.

Мне показалось, что ее отношение ко мне несколько изменилось. Когда опять заиграла музыка, она за руку вытащила меня из толкучки. Я последовал за ней вниз к холлу и безмолвно проследовал дальше по длинному, покрытому ковровой дорожкой коридору.

Рита прикрыла дубовую дверь и мягко притянула меня к себе за лацкан моего смокинга.

- У меня такое впечатление, Никки, - сказала она, - как будто я очень давно знаю вас. Что бы ни произошло, знайте одно, что вы мне нравитесь.

- Весьма любезно, - ответил я, - но почему так таинственно? Впрочем, я при любых обстоятельствах не теряю голову.

Рита отпустила меня.

- Вы не поняли меня, - тихо возразила она. - Пойдемте, я представлю вас моим знакомым, которые, несомненно, вам будут интересны.

Она без стука открыла дверь в комнату, где за письменным столом сидел Миранда. Он подал мне руку и взглядом указал на кресло.

- Устраивайтесь поудобнее, месье Фольдекс. Я думаю, у нас найдется что порассказать.

Извинившись, Рита вышла, послав мне с порога воздушный поцелуй.

Миранда задумчиво закурил.

- Миранда, - сказал я, - я несомненно мог бы вам кое-что рассказать, но вы все это и без того отлично знаете.

- Так, - сказал он. - Так я и думал. И тем не менее, будучи владельцем "Корсо", я могу проявить некоторый интерес, если ночью кто-то через окно влезает в мое заведение и избивает моего служащего.

Он нажал на какую-то кнопку и продолжал:

- Впрочем, здесь находятся еще два ваших старых знакомых, которые хотят вас кое о чем спросить.

- Я вижу, что среди вас слишком много любопытных, и это может вам повредить. А мне хотелось бы узнать, почему за десять минут до убийства некий Бервиль с кольтом в кармане прибыл в "Корсо"?

Правая бровь Миранды поднялась вверх.

- Но, дорогой Фольдекс, ведь у нас ночной ресторан, а не детский сад.

Неужели я должен заботиться о том, что делают люди за десять минут до смерти? И есть ли у кого-нибудь в кармане револьвер?

Миранда замолк, прислушался и улыбнулся. В коридоре послышались шаги, и в комнату вошли двое. В одном из них я узнал шофера, который спрашивал у меня вчера дорогу в "Корсо". Потом вошел портье. Они чувствовали себя отлично и в своих респектабельных костюмах не были похожи на простых служащих Миранды. В уличных костюмах без галстуков, с засунутыми в карманы руками, они вряд ли прошли б через зал с гостями Риты.

- А-а! Наш маленький пианист! - улыбнулся портье. - Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя сегодня!

Он поплотнее закрыл дверь, сел на письменный стол, свесив свои длинные ноги, в то время как шофер встал у двери в другую комнату.

Когда они вошли в комнату, я встал и оперся о камин. В правой руке у меня был стакан, в левой - сигарета. Полуприкрыв глаза, я делал вид, будто это все меня совершенно не касается. В действительности же мой мозг работал быстро и напряженно. Во мне все на пружинилось. Как бы издалека до меня донесся голос Миранды:

- Послушайте, Фольдекс, мы не злые люди, но маленькое поучение вам просто необходимо. В будущем больше думайте о своих делах, конечно, если этому у вас представится возможность. Когда нам наступают на ноги, мы умеем быть очень злыми. Верно, Мальт?

Мальт, портье, как раз хотел что-то ответить, но не успел, так как я рывком опрокинул ему в лицо содержимое моего стакана. Он схватился обеими руками за глаза, так как на какое-то мгновение ослеп. Я молниеносно отбросил стакан, схватил с полочки камина хрустальную пепельницу и швырнул в Мальта, попав ему в плечо. Теперь о нем можно было больше не заботиться, и я бросился на оторопевшего шофера. Ударив его сначала в живот, я схватил его за шею и с силой швырнул о пол. Перевернувшись через него, я тотчас же поднялся, но к тому времени портье уже оправился и, выдвинув вперед голову, шел на меня.

Тем временем Миранда, положив ноги на стол, уютно попыхивал своей гаванной и веселился.

Ну, Болдуис! - крикнул он шоферу, - теперь оба разом бросайтесь на него!

Я схватил стул и бросил его Мальту между ног. Болдуис бросился в атаку, согнувшись как боксер. Ему удалось ударить меня в то время, когда в меня уже летел стул, отброшенный Мальтом. Выпустив его из виду, я не успел увернуться, и он попал мне в бедро. Кулак Болдуиса в это время ткнулся в мой правый глаз, потом еще и еще, и они стали избивать меня.

Конечно, одному трудно справиться с двумя. Я должен был отключить самого сильного из них хотя бы на несколько минут, чтобы продолжать бой со слабым.

Не обращая внимания на шофера, я бросился на портье. Он решил, что я хочу нанести ему удар в живот, как это я сделал с его товарищем, и поэтому принял защитную боксерскую стойку. Но я, сделав обманное движение, ударил его ребром ладони по шее, после чего проделал то же самое обеими руками. Он опустился на пол, как куль.