Змея за пазухой

Именно на площади Коминтерна находилась частная нотариальная контора, которая утвердила оба завещания Олега Колоскова. Никита едва нашел место для парковки, и не успел выбраться из салона, как к нему подбежал хмырек в затрапезной одежонке и фирменном кепи, на котором было что-то написано — наверное, название частной шарашки, взимавшей платежи за стоянку авто. Стоянок по городу было великое множество; как Никиту в свое время просветили, с этих заасфальтированных квадратных метров, ранее бесхозных, неплохо кормилась вся городская чиновная верхушка.

Расплатившись со сборщиком дани, Никита быстрым шагом направился в нотариальную контору, на вывеске которой значилось, что она принадлежит некоему господину Таруте и каким-то неизвестным лицам — «Тарута & партнеры». Надо же! — подумал Никита. Новоявленные российские бизнесмены ни есть, ни спать не могут, если не зарегистрируют название своей фирмы на английском языке; ну а ежели не получится, то желательно всунуть туда хоть одну букву английского алфавита — для понта.

Внутри нотариальная контора имела вполне презентабельный вид, хотя и не поражала размерами. В общем, для господина Таруты место нашлось, а вот где размещались его партнеры, это осталось для Никиты загадкой: в обширной приемной с диванчиками и креслами, где за просторным столом восседала писаная краля-секретарша (или референт, как теперь принято величать девиц этой профессии), двери были только одни (не считая входных), которые вели в кабинет босса. Двери красного дерева, с врезным замком и красивой латунной табличкой с именем маэстро.

Приемная не пустовала — в ожидании своей очереди там томились две компании, намеревавшиеся воспользоваться услугами нотариуса.

— Добрый день, — вежливо ответила на приветствие Никиты секретарша. — Вы по какому делу?

— По служебному, — строго ответил Никита.

Девушка напряглась и изменилась в лице. Оно и понятно — в подобных конторках нередко проворачивались аферы, которые светили и нотариусу, и его подчиненным длительным отдыхом на южном берегу северного моря — в зоне.

— А поконкретней можно? — Секретарша все-таки нашла в себе мужество уточнить цель визита столь серьезного товарища (который невольно сыграл роль Остапа Бендера; ведь не будешь этой финтифлюшке рассказывать, что привело его в нотариальную контору).

— Можно, — ответил Никита. — Но только господину Таруте.

— Таруте?! — На миловидном личике секретарши появилось выражение сильного изумления. — Но ведь его нет…

— То есть как это — нет? А табличка на двери? Или это мираж?

— Табличка есть, а Рудольфа Вениаминовича нет. Неделю назад он уехал за границу. В командировку. С той поры не звонил и ничего не писал на наш электронный адрес.

— Куда он уехал?

— Не знаю. Мне не докладывали.

— А кто знает?

— Думаю, что Сергей Петрович. Он сейчас на приеме.

— Что ж, коли так, побеседуем с Сергеем Петровичем, — решительно сказал Никита и направился к двери кабинета нотариуса, которая как раз выпустила очередную порцию клиентов конторы.

— Э-э, господин хороший! Не так быстро! У нас тут очередь!! — запротестовал лысоватый господин в дорогом костюме и с дипломатом в руках, который он прижимал к своему брюшку с таким видом, будто в нем находилось по меньшей мере яйцо с Кощеевой смертью, а сам был если и не этим сказочным персонажем, то его доверенным лицом точно.

— Служба, — сухо ответил Никита, не уточняя, какая именно. — Уж извините.

И вошел в кабинет, оставив после себя негодующее ворчанье.

Нотариусом оказался худосочный мужчина в годах — морщинистый, с нездоровыми покрасневшими глазами и венчиком седых волос на голове, похожей на дыню. О таких говорят — «бледная моль». Что ни в коей мере не касается их профессиональных качеств. Подобные типы очень усидчивы, трудолюбивы и дотошны. Наверное, это был один из «партнеров» господина Таруты.

— Здравствуйте. Прошу вас, присаживайтесь. — В приветливой официальной улыбке растянул тонкие, блеклые губы нотариус. — Где ваши документы? — При этих словах его лицо резко поменяло выражение — стало строгим и отстраненным.

— Я по другому делу. Сергей Петрович, где сейчас господин Тарута?

Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Нотариус изменился в лице и промямлил:

— М-м-м… Не могу знать.

— Но вы ведь его партнер? Не так ли?

— В какой-то мере, да, партнер… Простите, — вдруг опомнился нотариус, — с кем имею честь?

— Я у вас по долгу службы, — уклонился от прямого ответа Никита. — Нам… — Он сделал нажим на этом слове. — Нам очень нужно побеседовать с господином Тарутой.

— Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение.

Да, «бледную моль» на мякине не проведешь… Но Никита подготовился к подобным ситуациям. Это было проще простого. Однажды его группа обнаружила тайник боевиков, в котором хранились документы и печати различных официальных ведомств. Большую часть находки офицеры сдали куда нужно, но кое-что все-таки заначили. Когда Никита уходил в запас, на прощальном банкете (а проще — отвальной, в горах не до банкетов) друзья вручили ему подарок — корочки действующего офицера ФСБ с фотографией и всеми надлежащими печатями и подписями. Это была мастерски сделанная липа из того самого тайника.

Никита отказывался, но ребята настояли. «Бери, брат! На гражданке совсем другие расклады. Всем не показывай — а если покажешь, то в руки не давай, но ежели что, ткнешь этой ксивой кому-нибудь в морду и мигом решишь свои проблемы. Испытано, поверь…»

Удостоверение долго пылилось на верхней полке шифоньера вместе с разным хламом, пока наконец Никиту не пробила здравая мысль: а почему бы и не воспользоваться подарком друзей? Ведь нынешнее его положение частного детектива не подкреплено никакими документами. Как разговаривать с людьми, особенно с теми, кто категорически не соглашается на беседу?

Нотариус не нашел ничего подозрительного в удостоверении, хотя просмотрел книжицу цепким, тренированным взглядом; годы работы с важными бумагами приучили его не доверять даже самым, казалось бы, надежным документам. Он согласно кивнул, и Никита, втайне облегченно вздохнув, спрятал удостоверение в карман.

— Господин Тарута за границей, — коротко ответил нотариус.

— И это все, что вы можете сказать по этому поводу?

— А что бы вы хотели услышать?

— Сергей Петрович, мы не коренные одесситы, которые обычно отвечают вопросом на вопрос. Мне нужно знать, почему Тарута столь внезапно уехал за пределы России и почему от него ни слуху ни духу.

— Так вам и это известно… — Нотариус с укоризной покачал головой. — У нашего секретаря-референта чересчур длинный язык. Это нехорошо.

— Я пришел к вам не на блины, уважаемый Сергей Петрович, — добавив в голос строгости, сказал Никита. — И ваша секретарша обязана была говорить правду. — Эту фразу он сказал с нажимом на слове «обязана». — По меньшей мере странно, почему он не интересуется делами своей конторы, когда связь всегда под рукой.

— Да-да, конечно… Именно так и есть. Как уехал, так и замолчал. Мы уже начали беспокоиться. Да что мы — его жена, Анастасия Иосифовна, каждый день нам названивает, спрашивает, нет ли весточки от мужа.

— Понятно, — сказал Никита и мысленно продолжил фразу: «…что ничего не понятно». — А почему он уехал? Или это у вас обычная практика — внезапно сорваться и исчезнуть на неделю, а то и больше, притом уехать подальше от родины?

— Конечно нет. На моей памяти такой странный инцидент случился впервые.

— Господин Тарута перед отъездом был чем-то взволнован, а может, напуган?..

— Это было. Ему кто-то позвонил, как рассказывала Эмма…

— Простите, — перебил Никита нотариуса, — кто такая Эмма?

— Наш секретарь-референт. Разве она не представилась?

— Увы… Продолжайте.

— Так вот, ему позвонили, а спустя несколько минут он выскочил из кабинета как ошпаренный — весь бледный, растрепанный, просто не в себе, — сказал Эмме, что должен срочно уехать по каким-то делам, и попросил ее, чтобы она вызвала меня на подмену. Здесь я должен вам объяснить… У Рудольфа Вениаминовича несколько нотариальных контор. Наша фирма, знаете ли, пользуется большим уважением… впрочем, это для вас не важно. В одной из нотариальных контор работаю я. Мне предоставили отпуск, и я уже собрался ехать в санаторий… но тут случились такие вот непредвиденные обстоятельства.