Мертвый сезон в агентстве Глория

– Нет, это только один из братьев – Левон, которого и шлепнули в Москве не так давно. А второй из братьев здесь не живет. У него в другом месте, говорят, ничуть не хуже. А этот скоро перейдет в ручки очаровательной Нелли, их племянницы. Она ко мне в кафе постоянно забегает. Вот сегодня что-то еще не видел.

Конечно, и не мог, поскольку Нелли целый день безвылазно провела в своем общежитии. Видать, сильно переживала ссору с дядюшкой.

– И что, она каждый день забегает сюда? – удивился Сева.

– Она любит здесь завтракать. Кухня у меня подходящая, – со скромным достоинством заявил Ваня.

– Сыщики прикинули: место довольно бойкое, толпа разношерстная. Местное население ко всякого рода происшествиям относится достаточно равнодушно, похоже, не любят вмешиваться в чужие разборки. В конце концов, Брайтон – частичка все той же России, где народ уже перестал удивляться даже убийству среди бела дня. И если кому-то понадобится, к примеру, похитить человека, то легче, чем здесь это сделать, трудно себе и представить.

Поразмыслив и решив лишний раз не маячить перед лицом тупоголового Фрунзика, который все-таки должен же был знать свое дело, Агеев с Головановым обосновались на ночь в апартаментах Вани. И не прогадали. За «стольник» с каждого он предоставил сыщикам вполне приличные комнатки. А утром следующего дня и случилось именно то, чего они так долго ожидали. Причем произошло все стремительно и неожиданно.

Обрадованный появлением будущей миллионерши снова в своем заведении, Ваня самолично приготовил и принес Нелли пышный омлет с сыром и зеленью. Сидящий напротив нее горообразный Фрунзик предпочитал начинать завтрак с мацони. Он родился и вырос в Тбилиси, в районе Сололаки, где и по сей день можно встретить продавцов этой, по-русски говоря, простокваши, а в «Дельфине» у Иванова ее готовили очень даже неплохо.

За происходящим наблюдал Филя из-за тяжелой портьеры, перекрывающей проход из зала на кухню. Голованов, иногда встречаясь с ним глазами, занимал крайний столик у входа. Пил себе чай с лимоном, помешивая ложечкой в стакане с подстаканником, какие еще недавно, кажется, подавали пассажирам на всех железных дорогах Страны Советов. Он первым и увидел двоих явных арабов, хотя и одетых совершенно по-европейски, то есть в самых обычных синих ковбойках, джинсах и сандалиях на босу ногу, которые, войдя в «Дельфин», стали первым делом оглядываться, словно в поисках опасности. Для себя, естественно.

Голованов мгновенно ощутил их нервозность и вытер белым платком якобы взмокший от горячего чая лоб, дав тем самым знак Агееву: «Внимание, опасность!»

Внешне тщедушный Филя, на которого жилистые и, видно, хорошо накачанные восточные парни не обратили никакого внимания, ужом проскользнул к двери. Теперь они вдвоем с Севой перекрывали бы выход из кафе.

Дальнейшее происходило как в хорошо отрепетированном спектакле. Мягкими кошачьими движениями арабы обогнули столики, за которыми сидели немногие в этот час посетители кафе, причем шли они к столику Нелли и ее телохранителя не прямо, а как бы по кругу, так чтобы одновременно оказаться за спинами сидящих.

Чем– то обеспокоенный Фрунзик замедленным движением поднял глаза от кружки с мацони и с грозным выражением на лице повел взглядом по присутствующим, но, не углядев ничего опасного ни для Нелли, ни для себя, вернулся к мацони. И через миг голова его рухнула на стол, опрокинув кружку.

Один из арабов, что был повыше, словно вынырнув из-за спины Фрунзика, через стол склонился к отпрянувшей Нелли. А второй араб страховал уже действия первого, схватив девушку сзади за плечи.

Какой– то короткий разговор, никаких резких движений, как будто встретились приятели, перекинулись парой слов со знакомой девушкой, и вот уже она встает со стула, один из приятелей что-то делает с ее рукой, а второй, почти незаметно подталкивая девушку в спину, направляет ее к двери на улицу. И вся троица спокойно -во всяком случае, на их лицах никакого выражения тревоги – следует между столиков, стараясь не потревожить остальных посетителей кафе. Голова верзилы упавшая на стол не в счет. Всем известно, эти якобы здоровяки бывают весьма слабы на алкоголь, чуть перебрал лишку – и в отрубе.

– Беру высокого, – спокойно, почти не разжимая губ, сказал Голованов Филе и пересел на соседний стул, чтобы оказаться спиной к идущим. Ему вовсе не светило встретиться нечаянно взглядом с явно онемевшей и послушно выполняющей все команды похитителей Нелли.

– Понял, – слегка кивнул Филя и сжался так, что стал вообще похож на мальчика. Великовозрастного такого мальчика. И это его умение очень многих вводило в заблуждение.

Арабы не чувствовали никакой опасности. Они ничем не отличались от тысяч таких же, снующих взад и вперед по оживленной улице, девушка не паниковала и не принуждала прибегать к крайним мерам. Ожидать неприятностей со стороны прикорнувшего на столе телохранителя тоже не приходилось: он и в самом деле был в глубочайшем отрубе, не убит, нет, в том нужды не было, ему просто воткнули в шею шприц со снотворным из новейших разработок, от которого он очнется не раньше чем через сутки.

Дверь уже рядом, напротив припаркован «опель», в который сейчас безо всякого скандала сядет эта юная армянка, дяде которой вынесен приговор… Вдруг что-то заставило высокого араба обернуться, он увидел хозяина кафе, в оцепенении замершего у входа на кухню, поднос с чем-то в его вытянутых руках и с сожалением подумал, что теперь, скорее всего, придется пристрелить этого ненужного свидетеля. Пистолет, ствол которого был уперт в спину девушки, ослабил свое давление, рука араба плавно пошла влево, и в тот же миг жуткий, ослепляющий удар швырнул араба на пол. Он рухнул, опрокинув пустой стол, так и не успев выпустить из руки пистолета, не успев и нажать на спуск.

Второй араб просто не смог ничего понять: он видел открытую дверь, его левая рука была скована с правой рукой девушки стальными браслетами – тонкими, почти незаметными, но достаточно прочными. И вдруг грохот сзади, он повернул голову и в то же мгновение был отключен сам.