Я - убийца

– Ладно. Ты в изолятор? Разрешение на свидание нужно? Подбрось меня до метро...

Игнатьев встретил его настороженно.

Гордеев не спеша разложил на столе документы. Фотографии и дневник пока не достал. Не налил он и традиционного кофе. Зато извлек из портфеля пачку «Примы».

– Кури, не стесняйся.

Игнатьев усмехнулся.

– А я думал, ты втихаря покуриваешь все-таки. И выпить не дурак. Как насчет «Абу Симбел»?

Игнатьев напрягся.

– Так когда ты в последний раз был в Рязани?

Игнатьев молчал.

– Я могу ошибиться. Поправь. Но где-то шесть месяцев назад. Как раз незадолго до первого убийства. В молчанку лучше играть со следователем, а не с адвокатом.

– Все вы одним миром мазаны.

– На востоке миро использовали для умащивания тел усопших, но мы не на востоке и не усопшие, у христиан миропомазание – единение с церковью, братец.

– Не называйте меня так.

– Ради бога. Меня сейчас интересует, зачем ты там прятался? Или не ты? Складывается довольно неприятная картина. По всем документам ты проходишь как бывший пленный, удостоен медали. Прятался в Рязани, под крышей родного дома. Или кто-то другой? У суда может сложиться впечатление, что этот кто-то и стал исполнителем заказного убийства. А что? Ты – портной. Известен в узком кругу специалистов. У тебя заказы дорогие. Вполне можешь оплатить не только убийство, но и адвоката.

– Я вас не нанимал.

– Меня назначили.

– Я от вас отказался.

– Согласно статье пятьдесят УПК твое ходатайство отклонено.

Игнатьев опустил глаза.

– Видишь ли, какая штука... Трое из пяти свидетелей твердо опознали тебя как убийцу. Но есть в описании убийцы несколько расхождений. Конечно, это можно отнести к общей нервной и суматошной обстановке. На свете вообще мало людей, которые способны запомнить в деталях лицо неизвестного, даже если у них был кратковременный контакт. Большинство так называемых показаний очевидцев – плод благородной, но безудержной фантазии. Мастерство адвоката заключается как раз в том, чтобы отделить зерна от плевел. Но тут есть одно «но». Как ты объяснишь, например, то, что секретарь суда, та, которая тебя опознала в парикмахерской и вызвала милицейский наряд, указывает на шрам над левой бровью? Шрам, которого у тебя нет.

– Мало ли что ей могло с перепугу привидеться? Сами же говорили. Кровищи море. Она себе бандюгу не иначе как одноглазым и одноногим Сильвером представляла.

– Бросьте, Игнатьев. Девушка шесть лет в суде проработала. Уж она-то бандюков видела, и не одного. Давайте перейдем к делу. Вы утверждаете, что больше года находились в плену и через Грузию вернулись обратно? Так? Назовите кого-нибудь из тех, с кем встречались там. Товарища по несчастью.

– Был один. Владимирский. Эдик. Фамилии не знаю. Еще был Женя, но тот с ума сошел. Сгинул.

– Правильно. Следствие получило бумагу от владимирского военкома. Есть такой. Эдуард Пискарев. Возглавил Владимирский фонд реабилитации пленных в локальных конфликтах. Товарищи хотели выяснить обстоятельства его геройского побега. Ему пришлось воспоминания писать. Объяснять, что и как. Так вот, там упоминается один москвич, который все это и организовал. Отвлек инквизиторов на себя. Сам, по всей видимости, погиб, спасая товарищей. И название аула сходится. И лагерь в горах. Короче, сам не хочешь пролить свет, я попрошу следователя устроить вам очную ставку. Все. Я тут тебе принес кое-что...

Адвокат достал из портфеля батистовый платок с золотой рыбкой и протянул Игорю. Лицо парня передернулось как от зубной боли.

– Скажи, пожалуста, что означают слова: «Уже месяц прошел с того дня, как судьбе было угодно разрубить этот гордиев узел. Теперь мы с Игоряшей одни. Ничего. Проживем. Мне от них ничего не надо. Мы поделили семью ровно пополам»?

Игнатьев насупился.

– Это подло – читать чужие дневники.

На том они расстались.

Гордеев еще более уверился в собственной правоте. Игнатьев невиновен. Оставалось совсем мало – найти истинного убийцу.

Глава 33

Гордеев мчался на студию и надеялся без предупреждения застать Лику в гримерной или разыскать где-нибудь в коридорах, встретиться ненароком, якобы случайно.

Каждый раз, расставшись с Ликой, в первые часы, до вечера примерно, Юрий чувствовал облегчение, некую свободу движения и дыхания. Но зато потом!..

Каждая клетка тела, казалось, самостоятельно вспоминала ее касание, ее тепло, ее дыхание. И тосковала! С радостью и мечтанием. Желание видеть ее нарастало – через некоторое время началась просто физическая тоска! Как боль.

Все эти дни Лика мерещилась в каждой проходящей женщине, ее голос чудился где-то рядом. Ее привычка появляться из-за спины теперь заставляла Гордеева все время оборачиваться, искать глазами, вздрагивать.

«Вот оно, – подумал с приятной грустью Гордеев, – это и есть настоящее женское колдовство. Она меня приворожила. Или... Или случилось страшное. Наверное, я влюбился. Как дурак. Как мальчишка. Вот уж не ожидал. Ну да ладно. Как-нибудь переживем и это. Нехорошо влюбляться в чужих жен. Да еще с такой профессией. Надо быть сдержаннее».

И он, как только смог, первым делом конечно же помчался на киностудию.

На площади перед проходной, разыскивая место на автостоянке, Юрий вдруг заметил в зеркале заднего вида знакомый ему черный джип, который тогда преследовал его с Ликой.

Прижавшись к бордюру тротуара, затаившись между машинами, Гордеев наблюдал за таинственным, грозным джипом и был необычайно удивлен, когда увидел, что джип совершенно свободно, даже не предъявляя пропуска, проследовал на территорию студии.

Юрий выскочил из машины и бросился к проходной.

К счастью, вахтерил старый знакомый.

– С праздником! – на бегу крикнул ему Юрий.

– С каким? – опешил вахтер, посторонившись.

– Ну... Если твоя вахта, значит, на носу праздник!

Вахтер рассмеялся и махнул вслед Гордееву рукой.

На главной площади киностудии перед административным корпусом черный джип еще кружил в поисках места для парковки.

Гордеев поднялся по ступеням к парадным дверям корпуса, чтобы сверху получше рассмотреть, кто же?.. Кто приехал?

Наконец джип встал.

С невидимой, дальней стороны хлопнула дверца, и из-за машины... Гордеев не верил собственным глазам! Он мог бы ожидать кого угодно, только не...

Из-за машины появилась Лика! Она, не оборачиваясь, быстро пошла мимо Гордеева к производственным корпусам, наверное в актерскую третьего павильона. И Юрий рванулся было окликнуть ее, но что-то задержало его, какое-то ощущение тревоги, предчувствие. И тут он увидел, как с водительского места черного джипа вылез сам Вадим Викторович Локтев!

– Юрий! – Локтев, видимо еще из машины приметивший Гордеева, обрадованно помахал адвокату рукой. – Как хорошо, что вы здесь. Я вам с утра не дозвонился. А сейчас у нас очень важная встреча. У вас есть время?

Они поздоровались, пожав друг другу руки как ни в чем не бывало.

По пути в кабинет Локтев второпях ввел Гордеева в курс последних новостей:

– Пока вы путешествовали, у нас тут кое-что произошло. Ну, во-первых, наши спонсоры, с которыми мы с вами, казалось бы, так хорошо договорились, несколько изменили свои притязания. И теперь согласны только на финансовое участие. Деньги дали – долю в прибыли получили. Все их устраивает. Сегодня они приедут подписывать договор.

– С кем?

– Тут самое интересное. Татьяна, видимо, и не собирается возвращаться до завершения картины. Она, похоже, надеется перехватить весь проект на стадии реализации, то есть на продаже и прокате. Там она перекроет кислород. Готовится основательно. Пока мы тут, как дурачки, будем поливать огород и выращивать... Плод ей на продажу.

– Но вы же заканчиваете монтаж?

– Безусловно! Однако на картине «Отелло», фрагменты которой вы недавно видели, произошло нечто ужасное.