Компромат

Клавдия с трудом сдерживала рвущийся наружу гнев.

— Послушайте… если вам все-таки есть что сказать, то…

— Тс? — внезапно насторожился парень, прислушиваясь к голосам снаружи.

«Третий день на работу не выходит, — звучал писклявый тенорок рыжеволосого напарника, — прям зла на него не хватает. А потом прибежит зарплату получать! Всегда он так…»

«Дома его тоже не могу найти, — раздался в ответ низкий зычный бас. — Может, знаешь, где он время коротает?»

«Понятия не имею».

«А в фургончике он часом не прячется?»

«Ну что вы, товарищ милиционер, не доверяете моему слову?»

Даже в полутьме фургончика было видно, как побледнел Пучков.

Вены на висках вздулись от напряжения, а на скулах появились желваки.

Клавдия внимательно наблюдала за ним.

«А вот мы сейчас это дело и проверим!» — прозвучал бас, и шаги стали приближаться.

Пучков огляделся, будто затравленный зверь. Сунул бутылку в кучу ветоши, а сам отступил к задней стене.

Крупная тень упала на порог, и в дверях возникла массивная фигура в милицейской форме.

Милиционер перевел взгляд со сторожа на Дежкину и обратно и с довольной ухмылкой заявил:

— А говоришь, что три дня на работе не было!

— Ой, Вовка, — фальшиво удивился веснушчатый, заглядывая в фургончик через плечо гостя, — а ты здесь, оказывается? Как это ты умудрился мимо меня проскочить?

Милиционер смерил его выразительным взглядом, и веснушчатый поспешил ретироваться, — от беды подальше.

— Ну здравствуй, Пучков Владимир! — улыбнулся милиционер не предвещающей ничего хорошего улыбкой. — Вот и свиделись…

— Здрасьте, — сказал сторож, стараясь не выказывать испуга. — А вы кто?

— Конь в пальто, — ответил гость. — Угадай с трех раз.

— Понятия не имею, — пожал плечами Пучков.

— От армии еще долго увиливать собираешься? Здоровый лоб, а бегаешь от военкоматчиков, как мальчишка. Хочешь, чтобы уголовное дело на тебя завели? Думаешь, на зоне лучше будет?

— Я не увиливаю, — забормотал сторож. — Я на больничном. Простыл. И язва у меня снова открылась.

— Лечишься, значит, — усмехнулся милиционер, подойдя к ветоши и вынимая на свет белый бутылку водки. — И как, помогает?

— Это не мое, — буркнул Пучков.

— Ладно, хватит. Машина ждет. Поехали.

— Куда еще? — перепугался сторож.

— На кудыкину гору. Собирайся, скоро все узнаешь.

И тут вперед выступила Клавдия.

— Товарищ старший сержант, — сказала она, — разрешите вас на два слова…

— А вы кто?..

Вместо ответа, отвернувшись от Пучкова, Клавдия показала милиционеру удостоверение.

— Ого, — произнес тот.

— Я так понимаю, этот молодой человек весьма и весьма интересует наши с вами службы, — вполголоса сказала Дежкина, — уступите его на сегодня мне. Один день для вас, думаю, ничего не решит, а для меня это вопрос жизни и смерти.

Милиционер внимательно поглядел на собеседницу.

— Пожалуйста, — взмолилась Клавдия, — все равно он никуда от вас не денется.

— Ладно, — махнув рукой, решился милиционер, — семь бед — один ответ. Забирайте.

— Пучков Владимир, — обернулась Дежкина к сторожу, — выбирайте: или вы отправляетесь в отделение милиции, или побеседуете со мной.

— А какие вы мне даете гарантии? — спросил у нее Пучков.

— Гарантии? — удивилась Клавдия. — Я могу гарантировать вам только неприятности. Вон одна из них из-под кровати выглядывает…

Она кивнула в сторону резиновой автомобильной покрышки.

Пучков дал задний ход.

— Договорились.

Дежкина незаметно кивнула милиционеру, и он, отдав ей честь, удалился, бросив напоследок выразительный взгляд в сторону Пучкова.

— Ну чего там, Вовок? — заглянул в окошко веснушчатый. — Свалил мент?

— У меня с ними разговор короткий, — самодовольно изрек сторож. — Под зад коленом, и — гуляй, Вася!

— Хватит болтать, Владимир! — прикрикнула Клавдия. — Или мне вернуть участкового?

— Ладно, так уж и быть. Заловил кто-то вашу Ленку…

— Что значит «заловил»?

— Кому-то она дорожку перешла, как пить дать. Со шпаной, видать, связалась. От нее чего угодно ждать можно.

— Ближе к делу, — сказала Клавдия.

— Мы с ней третьего дня, что ли, в парке гуляли… — начал Пучков.

— Просто гуляли?

— Просто, а как еще. Ну, пивко пили, никого не обижали, разговаривали.

— Не понимаю, что может быть между вами общего, — не сдержалась Клавдия.

— А вы у дочки своей спросите, она, может, расскажет, — осклабился Вовка. — Меня девки любят, разве не видно?

— Ближе к делу.

— Тогда не перебивайте. Сами спрашиваете, а потом сами же и обламываете. Ну вот, гуляли мы, значит, и тут ко мне бомж один подошел. «Носик» его кликуха. Подошел и говорит: «Хочешь, мол, паря, клевую кожаную косуху за полцены?» Хочу, говорю, кто ж не хочет. «Тогда, говорит, дуй домой, деньгу тащи. А я пока тут с твоей телкой потренькаю…» Я и побежал.

— А дальше? — спросила Клавдия.

Пучков пожал плечами.

— Все. Когда я вернулся, их уже не было. А больше ничего не знаю.

— Врешь, — сказала Дежкина. — Слушай меня внимательно, гренадер. Либо ты мне все подчистую рассказываешь, либо…

— А чего это вы мне все угрожаете и угрожаете? Кто вы вообще такая, чтобы мне угрожать?

— Следователь городской прокуратуры. Одни ворованные шины лет на пять потянут. Не говоря уже об уклонении от службы в армии… Усекаешь?

Пучков сник и мрачно сообщил:

— Звонили мне… по телефону. Сказали: если что вякну, яйца оторвут. Мол, чтоб молчал и не рыпался. А я — что? Мне мои яйца дороже.

— Это верно — больше ничего ценного у тебя и нет. Кто звонил? Не представился?

— Как же, представятся они! Ждите! Сказали: будь умницей, паря, и молчи. И тогда все будет тип-топ. Я и молчал.

— Но ты хоть понимаешь, что Лена в опасности, что ты, как друг ее, должен был хоть что-то предпринять?

— Кто друг? Я? — удивился Пучков. — Вот еще! Да на фига она мне сдалась! Сама приходила и напрашивалась.

— Дерьмо! — неожиданно для себя выпалила Дежкина. — Какое же ты дерьмо!

— А вы не ругайтесь. Я не люблю, когда ругаются.

— Вот что. Ты сейчас пойдешь со мной. Покажешь, где я могу найти этого бомжа, о котором говорил. Носика!

— Никуда я не пойду. Скоро ночь.

— Пойдешь как миленький, — в голосе Клавдии зазвенел металл.

Вид у нее был столь угрожающим, что Пучков не решился больше хамить.

— А я — что? Я не отказываюсь. Чего вы на меня так наезжаете?

— Где его искать, Носика?

— Да кто его знает. Бродит по мусоркам…

— Пошли.

— У меня дежурство.

— Ничего, — сказала Дежкина, — приятель твой за тебя подежурит. А то ведь за лжесвидетельство и ему неприятности светят.

Возражений больше не было.

Четверг. 16.37–17.55

Клоков долго и внимательно изучал официально оформленный документ, где ему, особо важному свидетелю по делу Резо Долишвили, гарантируются неприкосновенность, охрана, а также немедленный вывоз за границу в одну из лучших клиник для проведения хирургической операции. В правом нижнем углу бумажного листа раскинулась яркая подпись генерального прокурора, в левом верхнем — гербовая печать и гриф: «Совершенно секретно».

— Можешь, когда хочешь, — перечитав документ с десяток раз, удовлетворенно произнес Павел. — Когда переброска?

— Завтра, чартерным рейсом из Шереметьево.

— Куда?

— Это выяснится в последнюю минуту. Вариантов множество — от Штатов до Люксембурга. Сам понимаешь, в целях твоей же безопасности.

Чубаристов всячески пытался скрыть свое внутреннее напряжение и немного «переигрывал», вел себя чересчур развязно. Но пребывавший в состоянии почти поросячьего восторга Клоков не заметил этого, всеми своими мыслями он был уже за кордоном, в светлой и просторной палате для выздоравливающих. Он представлял себе, как на автоматизированном инвалидном кресле будет выезжать в тенистый сад, примыкающий со всех сторон к клинике, катить по гравиевым дорожкам, дышать чистым, целебным воздухом, встречать закат на безлюдном берегу прозрачного озера.