Смерть под кактусом.

— Меня? — Моль отчего-то растерялась, будто позабыла собственное имя. — Наташа.

— И куда мы идем, Наташа?

Моль сбавила шаг:

— Вон там, за спорткомплексом, почти в самом конце, левее пляжа. Там несколько частных коттеджей, хозяевам принадлежат...

— Так твой друг здесь хозяин? — проявила я неугасимое женское любопытство, давая ей возможность похвастаться могуществом любимого.

Но Моль оказалась девушкой скромной. Она снова съежилась и, застенчиво пряча глаза, промямлила:

— Ну-у... Так... не совсем...

Я понимающе кивнула. Не совсем, да и бог с ним.

До коттеджей осталось всего ничего, когда я спросила:

— Наташа, я один раз видела тебя в казино... На тебе были такие красивые серьги...

Тут съеженную Моль словно подменили. Глаза сверкнули, и она рассерженно хмыкнула:

— То-то и оно... Были, да сплыли! Я же говорила, что он сволочь... «Это тебе, детка!» — гнусавым голосом передразнила она кого-то. — А потом взял и отобрал!

Я посочувствовала оскорбленной Моли. Теперь ее мотивы были более-менее ясны.

— Здесь! — она ткнула пальцем в красный кирпичный дом, расположенный несколько в стороне от остальных.

— Там налево кухня... — заторопилась Моль. Нервы у девушки были совсем ни к черту. Ее колотила такая крупная дрожь, что мне захотелось схватить ее обеими руками и как следует встряхнуть. — В кухне синяя дверь, ведет в подвал. Она там, в подвале... Только у нее руки связаны, нож возьмите в столе...

— Все ясно, — кивнула я, тщетно вглядываясь в темные проемы окон. — Но как туда войти? Дверь, что ли, взламывать?

— Ключ под ковриком...

— Что? Ключ под ковриком? Ключ от дома? Это что, шутка?

Моль сначала не поняла, а потом всплеснула руками:

— Господи, да кто же туда полезет?

«Прекрасно, — подумала я, поежившись. — Репутация лучше любой сигнализации... И туда лезу я...»

Однако время было дорого. Шах мог вернуться и раньше одиннадцати, и наша дружеская встреча не устраивала меня ни в каком варианте. Я развернулась к трясущейся девушке:

— Большое вам спасибо...

Моль молча дернула плечами и мгновенно растворилась во тьме.

Стараясь ступать тихо, я обошла огороженный кустарник и ступила на крыльцо. Теперь сердце молотило так, что в ушах звенело. На каменном крылечке возле двери лежал обыкновенный резиновый коврик, никак не вязавшийся своим доисторическим видом с шикарным домом. Но коврик занимал меня гораздо меньше того, что лежало под ним. До самого последнего мгновения, пока ключ не очутился у меня в руке, я до конца не верила в реальность происходящего. Воровато оглянувшись, я вставила ключ в замочную скважину. Замок открылся безо всяких усилий, и я осторожно шагнула внутрь. Было довольно темно, но все же очертания просторного холла легко угадывались. Я постояла несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте, потом двинулась вперед. Как и говорила Моль, первая дверь слева вела на кухню. Оказавшись там, я повертела головой и сразу увидела в углу синюю дверь.

«Ненавижу... — заныла я про себя, шаря по столам в поисках ножа или ножниц. Ножи оказались на магнитной подставке возле плиты. — Как я все это ненавижу...»

Решив не мелочиться, я потянула самый большой нож.

— Вот... сейчас перережу веревки, а ручкой дам ей по лбу! — мечтательно зашептала я, направляясь к синей двери.

Едва уловимый шорох за спиной заставил сердце прыгнуть к горлу, и я в отчаянии охнула. Мне хватило одного мгновения, чтобы понять, что произошло, но было уже поздно. Рука в кожаной перчатке черной змеей вынырнула из-за плеча, затыкая мне рот. Она потянула назад, я оступилась, заваливаясь кому-то на грудь, и оказалась в тисках. В руке я все еще сжимала кухонный нож, но воспользоваться этим оружием даже не пришло в голову. В ту же секунду кисть перехватили, вытряхнув из нее нож одним сильным рывком. В руке полыхнуло острой болью, а в груди вдруг появилась давящая сладкая дурнота. Я дернулась изо всех сил, одновременно сделав глубокий вдох. В глазах потемнело и поплыло...

Где-то далеко отсюда жалобно плакала одинокая скрипка. Голос ее крепчал, но все равно никак не мог пробиться сквозь глухой нарастающий гул...

«Это дождь...» Я лежала и слушала, как шелестят по стеклу торопливые дождевые струи, как неистово барабанят по подоконнику увесистые капли. Голова отчего-то кружилась, будто я слишком долго танцевала вальс, и к горлу подкатывала легкая тошнота. Неожиданно скрипка умолкла. Я открыла глаза. Просторная светлая комната, на окнах легкие голубые портьеры... Где я? Я испуганно приподнялась, вцепившись обеими руками в одеяло. Почему... И тут я вспомнила...

— Как голова, не болит?

Я вздрогнула и повернулась на голос. В первый миг я так растерялась, что даже не испугалась. Но вот в груди повеяло холодком, и по телу побежали мурашки. В нескольких метрах от меня в громоздком кожаном кресле сидел Жорж.

— Ну, как сама? — Тут он вдруг улыбнулся и подмигнул.

«Змеи не моргают...» — мелькнуло в мозгу. Таким образом, я успешно напугала сама себя, и нижняя челюсть мелко задрожала. Не знаю, ждал ли Жорж ответа, но продолжал улыбаться так, словно всю жизнь только и ждал, чтобы здесь меня увидеть. Чумея от происходящего, я на всякий случай зажмурилась и потрясла головой. Но ни Жорж, ни комната не исчезли.

— Здравствуйте... — пискнула я.

Жорж коротко рассмеялся, и слушать его смех было так же жутко, как и видеть его улыбающимся.

— Здравствуй, здравствуй... Голова, говорю, не болит?

Я осознала смысл заданного вопроса и торопливо покачала головой.

— Вот и прекрасно...

С этими словами он встал. А я покрылась липким потом и почти растаяла от ужаса: несколько секунд назад я осознала, что лежу под одеялом в одном только нижнем белье. Ни джинсов, ни джемпера на обозримом пространстве не наблюдалось. Я тут что, лежала без чувств, как бревно? Кому понадобилась моя одежда?

— Как я здесь оказалась? — Я попыталась изобразить спокойное удивление. Уж не знаю, получилось или нет. — И где моя одежда? Кх-м... Я хотела бы одеться.

Голос становился все тоньше и тоньше, и краска волнения начала заливать лицо. Потому что Жорж подошел на два шага к кровати и, сцепив за спиной руки и склонив голову набок, слушал с таким вниманием, о котором только может мечтать пациент на приеме у доктора. Но доктор мне нужен не был. Мне нужны были джинсы, да еще хотя бы самый прозрачный намек на обстоятельства, в которые, судя по всему, я вляпалась. Мне до смерти захотелось натянуть на голову одеяло, чтобы хоть на минуту спрятаться от потрошащего взгляда. Однако я понимала, что выглядеть это будет довольно глупо.

Поскольку обратная связь засбоила, я заставила себя попробовать еще раз:

— Не могли бы вы отдать мою одежду? Пожалуйста...

Не сводя с меня глаз, Жорж постоял еще несколько секунд и словно очнулся:

— Да, конечно.

Он развернулся и направился к полированному белому шкафу, стоящему в противоположном углу.

Судорожно сглотнув, я перевела дух. Наверное, так себя чувствует червяк, которого снимают с рыболовного крючка: и радостно, и страшно.

— Вот... — Покопавшись в шкафу, Жорж вернулся и, взмахнув вешалкой для одежды, плавно опустил на мое одеяло нечто атласно-летящее синего цвета.

Я вытаращила глаза и временно забыла, что трушу.

— Это что?

— А ты что просила? Одежду? Это и есть одежда, — он пожал плечами и взглянул на меня с недоумением.

Сцепив под одеялом дрожащие пальцы, я отвела взгляд к окну:

— Я имела в виду свою...

Жорж усмехнулся и качнул указательным пальцем в сторону синего атласа:

— Можешь считать это своим. — И направился в сторону двери. Дойдя до нее, он на мгновение задержался и едва слышно проронил: — Одевайся...

Продолжать дальнейшие выяснения мне категорически расхотелось.

Невесомый синий атлас при ближайшем рассмотрении оказался красивейшим гибридом между платьем и халатом. Какое-то время я растерянно крутила его в руках, не в состоянии сообразить, куда для начала всовывать голову. В мирное время на решение столь сложной задачи мне понадобилось бы полдня и, как минимум, Тайка, но в обстановке, приближенной к боевой, моя сообразительность превзошла все допустимые пределы. Очутившись внутри струящегося шедевра чьей-то заграничной текстильной промышленности, застегнув все застегивающееся и завязав все завязывающееся, я, мягко говоря, одетой себя не почувствовала. Лирично-романтичный стиль в моем гардеробе никогда не присутствовал. Однако шестое, а вернее сказать, первое женское чувство заставило меня на цыпочках быстро просеменить через всю комнату к широкому трюмо, стоящему рядом со шкафом. Неотпускающее нервное напряжение не помешало мне удовлетворенно улыбнуться своему отражению и, схватив лежащую на трюмо чужую расческу, причесаться. Рядом с расческой заманчиво поблескивала заколка для волос с голубой жемчужиной изумительной красоты. Беспомощно пискнув, я пришла к выводу, что не могу ходить лохматой... Закончив прихорашиваться, я не стерпела и, взмахнув руками, крутанулась вокруг своей оси. Длинная юбка легкими лепестками цветка воспарила вверх и плавно опустилась, окутав ноги нежной прохладой.