Причесывая жирафу

ет очень бледный вид. Меня будут называть не Эркюль Пуаро, а Эркюль Навет.

Я посмотрел на оба трупа, лежащие на полу.

– А где мы сейчас находимся, моя прелесть?

– Этот дом принадлежит маркизу.

Он здорово надул меня, этот маркиз, своими жеманными манерами. Я принимал его за бездельника и распутника, а он, фактически, был главой опасной банды. Да, теперь дворянство уже не то. Гербы потускнели, парни! Их нужно было бы отдать позолотить! Если бы Готфрид Булонский вернулся, он выпрыгнул бы в окно! И вся благородная компания истории… Внезапно я вздрогнул.

– А кто была та девушка, что сопровождала маркиза в Тортиколи?

– Я ее не знаю, – уверяла сестренка.

Я вскочил. Теперь я понял, почему Толстяк имел у нее такой успех. Она устроила ему ловушку, в то время как маркиз то же самое проделал со мной. Они нас разъединили, чтобы получше осведомиться о наших личностях.

«Разделяй и властвуй». Я все понял.

– Пошли, – сказал я, – мы уходим.

– Что же вы хотите со мной сделать?

– Не заботься об этом, я предоставлю тебе хороший пансион с видом на море. Я не обещал тебе, что там будет теннис и бассейн, но тебя будут кормить.

Она стала жалобно хныкать. Но я, как бифштекс в общественных столовых, не смягчался. В тюрьме у нее будет время для жалоб и сожалений. Дорога была так же свободна, как депутат, председательствующий при распределении призов.

Я мчался со скоростью 200 км в час на «феррари» маркиза ди Чаприни. Это хорошая скорость, особенно если не спешишь.

Телеграфные столбы кажутся плотным забором.

Вперед! Вперед!

Сидя рядом со мной, девушка ничего не говорила. Это у нее реакция. Она находится в прострации.

Вдруг, в тот момент, когда я сбросил скорость, чтобы сделать вираж, она открыла дверцу и выбросилась из машины. Вы знаете, когда сидишь в таком болиде, то теряешь представление о скорости, и, как только ты немного замедляешь ход, кажется, что ты сейчас остановишься. Она, вероятно, подумала, что я сбросил скорость до 30 км в час, в то время как спидометр показывал 140. Я сильно затормозил и остановился.

Прижав локти к телу, я побежал по освещенной луной дороге, чтобы отыскать ее. Я ее нашел.

Она лежала на асфальте с вывернутыми руками. У нее была только половина головы, и, пусть это будет сказано между нами, это, пожалуй, жалко, так как остальное было довольно приятным.

Я ничего не мог для нее сделать, так что я покинул ее. Выбросившись из жизни, девочка поставила меня в очень тяжелое положение. Но, может быть, некоторые мои действия останутся неизвестными?

Я ничего не мог сделать другого, ведь вы меня знаете. Раз мой старый друг – судьба – решил именно так, к чему же мне быть большим гуманистом, чем маркиз?

Глава 10

Не очень-то благородно с моей стороны оставлять труп красивой дамы на дороге. Но я должен был думать о живых. И в особенности – о Берурье.

Что же такое произошло с Его Величеством? С Булимиком I? Я испытывал живейшее беспокойство.

Если с ним что-нибудь случилось, то к списку жертв,