Скорпион

- Это Наташа, жена, щелкает огурчики, - посчитала нужным объяснить моя спутница. Наверное, чтобы я не волновался понапрасну?

В конце концов домашние хлопоты в семействе Гостюшиных на время прекратились. Девочки отправились стирать Мурзика, полненькая, уютненькая, правда, чуть встревоженная непрошеными гостями жена метнула блюдо с закуской, и мы наконец стали соображать на троих.

По утверждению журналиста, проблема заключалась лишь в том, чтобы найти нужных людей - по телефону. Существует сеть информаторов в "голубом Движение", способных за максимальную цену выдать максимальный результат.

- Сколько? - спросил я.

- А сейчас мы узнаем, - ответил журналист и потянулся к телефонной трубке.

Через несколько минут я распрощался с десятью тысячами долларами распрощался без сожаления. Я хорошо чувствую людей, и журналист мне понравился - он был бесхитростным и умным, в нем чувствовалась сила человека, понимающего основные законы развития нашего больного общества. Он принимал мир таким, каким он был, не питая никаких иллюзий. Нынче редко встретишь незнакомых людей, которым можно верить с первых минут.

Прощались мы друзьями. Растрепанный кот, провожая нас, терся о ногу хозяина. Тот пожелал нам: выйти сухим из воды, как это удалось Мурзику. Мы посмеялись - непременно будем стараться.

- Кажется, нас ещё ждет ужин при свечах, - вспомнил я уже в машине.

- Ой, бедная Диночка, - заволновалась Марина.

- Может того, к черту Диночку, - предложил. - Позвоним и пошлем.

- Это почему, милый?

- Поехали бы ко мне, - выруливал родной джип на проспект. - И потом: зачем беспокоить бабушку. - Указал на луковичку уличных часов.

- Как ты за старость переживаешь, - засмеялась мой спутница. - Нет, Диночка - это святое.

- Ты уверена? - тешил себя надеждой, что это маленькие дамские маневры.

- В чем?

- В том, что для тебя свято - сейчас.

- Саша, - настаивала на своем. - Нас пригласили на ужин, так? Не будем же менять ни своих, ни чужих планов.

- Ну, хорошо, планы партии - планы народа, - согласился я.

- Я тебя обожаю, - и чмокнула в щеку, словно желая удостоверить свои чувства печатью парфюмерного сердечка.

Когда мы приехали в панельную квартирку, нас встречал праздничный ужин. Дама Штайн держала слово и свечи вовсю пылали, как в старом немецком замке. Василиса Павлиновна крестилась и метала на стол пироги и знаменитую настоечку на малине.

Я замалинил рюмашечку одну-другую и почувствовал, как становится хорошо и покойно. Все-таки здорово, что есть нормальный мир нормальных людей, как, например, журналист Гостюшин или мои сотрапезницы. С ними можно говорить обо всем и ни о чем, поглядывать в окно, где дождит ночь, улыбаться той, которая нравится, хранить на щеке сердечко её поцелуя, и ощущать себя почти счастливым.

- Ну ладно, ребята, - сказал я потом, - с вами хорошо, да завтра день тяжелый, пойду, - и поклонился Дине Штайн. - Весьма был рад познакомиться, - и клюнул ручку в пигментных пятнышках. - А вас солнышко любит, - заметил.

- Идите-идите, товарищ боец, - смеялась Марина, - в свой окоп.

- Галантный, как пианино, - проговорила Дина Штайн. - Так, кажется?

- Как рояль, ик, мадам! - и удалился, покачиваясь, вслед за хлопотливой Василисой Павлиновной. - Учите великий и могучий, ферштейн!..

И на этом мое шутовское выступление закончилось - я пал в прохладный окоп своей комнаты и уснул мертвецким сном, и спал без сновидений. Должно быть, кошмары не поспели за мной, и проснулся в прекрасной физической, как говорится, и моральной форме.

Вчера мне удалось забить сваи в основание настоящего Дела голубых и теперь можно было возводить кирпичное здание.

И не ошибся: тот, кто подал первый кирпич, оказался Гостюшин. Вернее от его имени потревожили по домашнему телефону нашу маленькую компанию, сидящую на кухоньке за утреннем чаем с блинами.

- Да-да, я записываю адрес, - говорила Марина по телефону, а я уже находился в коридоре и натягивал куртку.

Моему примеру последовала и девушка после того, как поблагодарила неизвестного информатора за услугу.

- Я не понял? - удивился. - Ты куда это собираешься, красавица моя?

- Я с тобой, - отвечала. - И должна тебе сказать...

- Марина, - прервал её, - и не думай.

- Послушай меня.

- Нет, - рвал замок. - Какой там адрес? И как эта дверь-брень открывается?

И что же? Ровным счетом ничего - Марина предупредила, что адрес я не получу, а металлическая дверь запирается изнутри и я могу не беспокоиться. И ушла на кухню продолжать пить чай с блинами.

О, женщины! Если бы вас не было в природе, как бы скучно и пресно жилось бы всему человечеству. Я заскрипел резцами, однако взял себя в руки и заглянул на кухоньку, щерясь, как гюрза, на хвост которой наступил неосторожный голоногий путник в пустыне Сахара.

- Мариночка, прости, ты меня не так поняла, - повинился. - Дело чрезвычайной серьезности и тебе лучше...

- Я сама знаю, что мне лучше, - отрезала.

- Батюшки, как ты с человеком разговариваешь, - невпопад заволновалась Василиса Павлиновна.

- Бабушка!..

Не знаю, чем бы этот утренний бедлам закончился, да засигналил мой сотовый телефон - пришла информация от секретного сотрудника Х. Пока я принимал её в коридоре и вникал в суть, страсти на кухоньке малость поостыли.

- Ладно, я прощаю на первый раз, - мило улыбнулась Марина. - При условии, что ты меня выслушаешь до конца.

- Готов, - щелкнул каблуками, - слушать.

- И на улице, - открывала дверь. - А лучше в автомобиле.

- А где эта Дина Штайн? - вспомнил о чужеземке. - Надеюсь, её не надо с собой возить?

- Она сама себя отвезет.

- Слава Богу, хоть здесь повезло! - И сдался, разве можно в чем-то переубедить женщину, тем более осваивающую древнейшую профессию - это я про журналистику.

Когда джип выезжал со двора жилого дома, моя спутница наконец сказала то, что она пыталась сказать:

- А наш Николя Маков того...

- Чего того?

Мог и не переспрашивать - ситуация развивалась по банальному стандарту. Можно было предположить, что именно так она будет и раскручиваться: провокатора ликвидируют после выполнения частного поручения. Чаще всего это происходит, когда возникает угроза общему делу. Следовательно, мы на верном пути. "Мы" - поймал себя на этом местоимение и покосился на спутницу, одетую в походно-джинсовый костюмчик на все случаи жизни. Чувствовала себя она превосходно: чистое лицо, такой же взгляд, и такие же помыслы? Не собирается ли царапать репортаж с места событий, насторожился я. И задал закономерный вопрос по этому поводу. Девушка рассмеялась: а почему бы и нет? Все что угодно, только не это, взмолился я. Почему, милый? Я ответил, что для полного счастья меня нужно щелкнуть и поместить фото на первой газетной полосе в качестве бойца невидимого фронта, с которого надо брать пример.