Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

— Вы точно знаете, что он в Мехико?

— Да, — ответил Хиллман. — Его жена получила открытку из Синалоа. Как бы там ни было, они оба очень привязаны к нам и к Тому. Они живут у нас с тех пор, как мы перебрались сюда и приобрели этот дом.

— Сколько лет назад?

— Около шестнадцати. Мы приехали втроем, после того как я вышел в отставку. Я и еще один инженер основали здесь собственную фирму — «Технологическое предприятие». Мы достигли значительных успехов, поставляя военное оборудование, а впоследствии сотрудничая с НАСА. Не так давно я смог выйти в полуотставку.

— Не слишком ли вы молоды для отставки, мистер Хиллман?

— Возможно. — Он отвел взгляд в сторону, давая понять, что разговор о нем самом неуместен. — Я бываю в офисе каждый понедельник, много играю в гольф, хожу на охоту, плаваю. — Он выглядел уставшим от жизни. — Этим летом я обучал Тома высшей математике. Этого не проходят в его высшей школе, а ему понадобится, если он поступит в Калифорнийский технологический. Я сам там учился. Мы состоятельные, образованные люди, граждане первого класса…

Этим он, видимо, хотел сказать: как же мог мир впутать нас в такое грязное дело? Наклонившись вперед, Хиллман закрыл лицо руками.

В нише зазвонил телефон. Обегая стол, я услышал уже второй звонок и в дверях чуть не сбил с ног маленькую женщину, вытиравшую руки о передник.

— Я послушаю, — сказала она.

— Нет, я послушаю, миссис Перес.

Она удалилась на кухню, а я закрыл за ней дверь и осторожно снял трубку.

— …Что это? — спросил мужской голос. — У вас на линии ФБР или кто-то еще?

Голос с западным акцентом немного подвывал и растягивал слова.

— Конечно нет. Я соблюдаю условия, поставленные в письме.

— Надеюсь, вам можно доверять, мистер Хиллман? Если я почувствую, что наш разговор подслушивают, я положу трубку — и прощай Том!

Угроза эта прозвучала как-то легковесно, со своеобразным привкусом удовольствия, которое человеку доставляло это дело.

— Не вешайте трубку! — Голос Хиллмана был и умоляющим и недоброжелательным одновременно. — Я достал для вас деньги. Они будут у меня в ближайшее время, и я их передам вам, когда скажете…

— Двадцать пять тысяч мелкими деньгами?

— Нет ни одной купюры крупнее двадцати долларов.

— Не помеченные?

— Я сказал уже, что подчинился вашим условиям. Безопасность моего сына — единственное, что меня сейчас заботит.

— Хорошо, что вы не упрямитесь, мистер Хиллман. Мне, собственно, не очень приятно проделывать это с вами и особенно не хочется доставлять неприятности вашему милому мальчику.

— Том сейчас с вами? — спросил Хиллман.

— Более или менее. Он поблизости.

— Можно мне с ним поговорить?

— Нет.

— Но я должен точно знать, что он жив.

Мужчина надолго замолчал.

— Вы мне не доверяете, мистер Хиллман? Я не люблю этого!

— Как я могу доверять… — Хиллман смолк на полуслове.

— Я знаю, что вы хотели сказать. Как можно доверять такому паршивому пресмыкающемуся, как я? А дело не в этом, Хиллман. Дело в том, можем ли мы доверять такому пресмыкающемуся, как ты. Мне известно о тебе больше, чем ты думаешь, Хиллман.

Молчание. Слышно только хриплое дыхание.

— Ну, я могу?

— Что… вы можете? — спросил Хиллман отчаянно.

— Могу я доверять тебе, Хиллман?

— Конечно, вы можете доверять мне.

Снова тишина. Наконец мужчина заговорил. Голос его стал хриплым.

— Я полагаю, ты сдержишь слово. О’кей. Я хочу получить твои деньги, но скажу тебе прямо, это не выкуп. Твой сын не похищен, он пришел к нам по своей собственной воле…

— Я не… — проглотил оставшиеся слова Хиллман.

— Ты не веришь мне. При первой же возможности спроси его сам. Я пытаюсь помочь тебе заплатить мне деньги за информацию, вот и все, а ты называешь меня по-всякому, Бог знает как…

— Нет. С чего вы взяли? Я же не называл.

— Ну, так думал.

— Послушайте, — сказал Хиллман, — обсудим дело. Скажите, куда и когда я должен принести деньги. Они будут доставлены. Я даю гарантию.

В голосе Хиллмана появились резкие нотки. Мужчина на другом конце провода капризно отреагировал на них.

— Не надо сердиться. Я сообщу условия, а ты постарайся ничего не забыть.

— Давайте, — сказал Хиллман.

— Всему свое время. Думаю, сейчас лучше всего будет предоставить тебе возможность подумать, Хиллман. Спустись со своих высот и постой на коленях. Ты этого заслуживаешь.

Он повесил трубку.

Когда я вошел в гостиную, Хиллман все еще стоял с трубкой в руках. Он растерянно положил ее и направился ко мне, покачивая головой.

— Он не захотел дать мне никаких гарантий относительно Тома.

— Они ничего не сделают: им нужны деньги. А нам остается только положиться на их милосердие.

— Их милосердие!Он разговаривал как маньяк. Он, казалось, упивался моим… моим горем.

Хиллман опустил голову.

— Не думаю, что вы имели дело с явным маньяком, хотя, конечно, он не производил впечатления уравновешенного человека. Полагаю, он дилетант или мелкий вор, который видит свой шанс на успех в том, чтобы разговаривать так грубо. Это тот же человек, что звонил утром?

— Да.

— Нет ли какой-нибудь возможности опознать его голос? Был какой-то намек на личные взаимоотношения, может быть, на обиду? Не мог ли он раньше работать у вас?

— Очень сомневаюсь. Мы нанимаем только порядочных людей. А этот парень разговаривал как человек, потерявший всякое достоинство. — Его лицо вытянулось. — И вы говорите, что я должен полагаться на его милосердие.

— Есть ли хоть доля истины в том, будто Том пришел к ним по доброй воле?

— Конечно нет. Том — приличный парень.

— А как насчет решения суда?

Хиллман не ответил, легкое замешательство тоже можно было считать ответом. Он подошел к бару и налил себе стакан виски, я приблизился к нему.

— Не мог ли Том придумать эту историю с похищением?

Он взвешивал стакан в руке так, словно раздумывал, не запустить ли его мне в голову, и, прежде чем он отвернулся, его покрасневшее лицо снова приобрело поразительное сходство со злобной маской.

— Это абсолютно невозможно! Вы причиняете мне боль такими предположениями.

— Я не знаю вашего сына. А вам следовало бы знать его.

— Он не способен на такое.

— Но вы отдали его в школу в «Проклятой лагуне».

— Я был вынужден.

— Очень бы хотелось знать — почему.

Хиллман яростно повернулся ко мне:

— Вы все время упорно возвращаетесь к одному и тому же вопросу. Чего вы добиваетесь?

— Я пытаюсь только определить, как далеко зашел Том. Есть ли основания думать, что он сам себя похитил, чтобы наказать вас или вытянуть из вас деньги. В таком случае вам следовало бы обратиться в полицию нравов.

— Вы с ума сошли!

— А Том?

— Конечно нет! Честно говоря, мистер Арчер, я устал от вас и ваших вопросов. Если хотите оставаться в моем доме, это возможно только при соблюдении моих условий.

Это нужно было расценивать как предложение убраться отсюда, но меня что-то удерживало. Почему-то этот случай глубоко меня задел.

Хиллман вновь наполнил стакан и выпил половину.

— На вашем месте я бы оставил в покое спиртное, — вмешался я. — Ведь вам предстоит принимать важные решения. Этот день может стать одним из главных в вашей жизни.

Он медленно кивнул:

— Вы правы, — пересек комнату и вылил остатки виски в раковину. Затем извинился и поднялся наверх, чтобы посмотреть, что с женой.

Глава 5

Я заставил себя спокойно выйти через главный вход, достал из машины плащ и шляпу и пошел вниз по извилистой аллее. Капли дождя шуршали в лежащих на земле дубовых листьях. Я раздумывал над тем, что слышал и видел в доме Хиллмана. Молодые люди, определенно, трудны для понимания. Может быть, Стелла Карлсон, если бы я повидал ее, помогла бы мне понять Тома?

Почтовый ящик Карлсонов находился в паре сотен ярдов вниз по дороге. Это была точная миниатюрная копия, вплоть до ставен, их белого колониального дома с зелеными ставнями, что и направило меня по неверному пути, подобно дурного тона рекламе.