Дикие лошади

– Доротея, – тихонько сказал я. – Это Томас. Я пришел.

Она улыбнулась, очень слабо. Громкий голос Пола нарушил ее покой:

– Я сказал ему, матушка, что у него есть пять минут. И, конечно, я буду рядом.

Доротея прошептала, что хотела бы поговорить со мной наедине.

– Не делай глупостей, матушка.

Две слезинки выкатились из-под ее век и задрожали на ресницах.

– Ох, ради небес! – резко произнес Пол. – Она все время так. – Он повернулся на каблуках и вышел, как она просила. Казалось, он был оскорблен ее отношением. – Пять минут, – пригрозил он напоследок.

– Пол ушел, – сказал я, когда за ним закрылась дверь. – Как вы себя чувствуете?

– Я так устала, дорогой. – Ее голос по-прежнему был не громче шепота, но звучал совершенно четко. – Я не помню, как попала сюда.

– Я знаю. Робби Джилл говорил мне.

– Робби Джилл очень добр.

– Да.

– Возьмите меня за руку, дорогой.

Я придвинул к кровати стул для посетителей и выполнил ее просьбу, живо вспомнив, как всего неделю назад Валентин отчаянно сжимал мое запястье. У Доротеи, однако, не было грехов, в которых надо было бы исповедаться.

– Пол сказал мне, – прошептала она, – что кто-то разгромил мой дом, хотел что-то найти.

– Боюсь, что так.

– Что они искали?

– А вы не знаете?

– Нет, дорогой. Полиция спрашивала меня. Должно быть, что-то принадлежавшее Валентину? Иногда мне кажется, что я слышу, как он кричит на меня, чтобы я сказала им. А потом все уходит опять.

– Кто кричит, Валентин? Она с сомнением ответила:

– Пол…

– Ох, нет!

– Он кричит, вы знаете. Но он не хочет плохого. Он мой сын, мое родное дитя. – Слезы слабости и горя катились по ее щекам. – Почему милые маленькие дети становятся большими?.. – Ее вопрос завершился тихим безответным плачем. – Он хочет присмотреть за мной.

Я спросил:

– Робби Джилл говорил вам о частной лечебнице?

– Я хотела бы поехать туда. Но Пол сказал… – Она умолкла, рука ее тряслась от переживаний. – У меня нет сил с ним спорить.

– Пусть Робби Джилл увезет вас, – настойчиво сказал я. – Через день или два, когда вы окрепнете.

– Пол говорит… – Она замолчала: слишком много сил уходило на то, чтобы противостоять ему.

– Просто отдыхайте, – сказал я. – Не волнуйтесь. Просто лежите и не сопротивляйтесь, набирайтесь сил.

– Как вы добры, дорогой! – Она минуту полежала молча, потом произнесла: – Я уверена… я знаю, что он искал, но не могу вспомнить.

– Что искал Пол?

– Нет, дорогой. Не Пол. – Она нахмурилась. – Все как-то путается. – Помолчав еще, она спросила: – Сколько ножей у меня было?

– Сколько?..

– Полиция спрашивала меня, сколько ножей на кухне. Я не могла вспомнить.

– Никто не знает, сколько ножей у него на кухне.

– Да. Они сказали, что в доме не нашли ножа, испачканного кровью.

– Да, я видел.

– Быть может, когда я вернусь домой, я увижу, какой нож пропал.

– Да, может быть. Вы хотите, чтобы я хоть немного прибрал у вас в доме?

– Я не могу просить вас об этом.

– Я с удовольствием сделал бы это.

– Пол тоже хочет. Он спрашивал. Он так сердит на меня, но я не знаю, кто взял ключ. Так глупо, верно? Я не могу попасть домой, потому что у меня нет ключа.

– Я найду ключ, – сказал я. – Вам принести что-нибудь оттуда?

– Нет, дорогой. Я просто хочу быть дома, с Валентином. – Из-под ее век вновь потекли слезы. – Валентин умер.

Я погладил ее слабую руку.

– Это был фотоальбом, – неожиданно сказала она, открыв глаза.

– Что?

– То, что они искали. – Она встревоженно смотрела на меня, вокруг ее глаз лежали бледные синие тени.

– Какой фотоальбом?

– Я не знаю. У меня никогда не было альбома, только несколько старых снимков, которые я хранила в коробке. Фотографии Пола, когда он был маленьким. У меня не было фотоаппарата, но друзья дарили мне снимки…

– А где эта коробка?

– В моей спальне. Но это не альбом… Я не подумала об этом раньше. Все так непонятно.

– Хм… Не думайте об этом. Робби Джилл рассердится, если я расстрою вас, и больше не пустит меня, оставит одного Пола.

Улыбка мелькнула в ее старческих глазах.

– Могу я хотя бы расстроиться? Мне больше нечего делать.

Я засмеялся.

– Единственное, о чем я жалею, – сказал я, – это о том, что Пол все-таки забрал книги Валентина. Он клянется, что не делал этого, но он все же должен был забрать их, потому что в доме их больше нет.

Доротея нахмурилась.

– Нет, дорогой, Пол не брал их.

– Не брал? – скептически переспросил я. – Он послал кого-то другого?

– Нет, дорогой. – Морщинки на ее лбу стали глубже. – Валентин хотел, чтобы эти книги достались вам, и я знаю, что он был бы в ярости, если бы их забрал Пол, потому что он не очень любил Пола, просто терпел его ради меня.

– Но… кто взял их?

– Билл.

– Кто?

– Билл Робинсон, дорогой. Он сохранит их.

– Но, Доротея, кто такой Билл Робинсон, где он и почему книги у него?

Она виновато улыбнулась.

– Понимаете, я так боялась, что Пол вернется и заставит меня отдать их. Он иногда так утомляет меня, что я делаю все, что он хочет, но, в конце концов, он мой сын, дорогой… Поэтому я попросила Билла Робинсона прийти, забрать все книги и сложить в гараже. Билл мой хороший знакомый, поэтому он пришел и забрал их, и они будут в полной сохранности. Билл – милый молодой человек, он ремонтирует мотоциклы.