Месть Мориарти

Улыбаясь про себя, Мориарти дважды перечитал письмо, прежде чем сложить листок пополам и сунуть его в конверт, адресованный синьорине Аделе Асконта, проживающей в доме Санционаре в Остии. Письмо он намеревался предать носильщику перед тем, как сесть на поезд до Парижа. Если все пойдет по плану, оно послужит чем-то вроде небольшой бомбы для Аделы и, во всяком случае, подтолкнет ее к действию.

Мориарти встал, подошел к окну, остановился перед зеркалом, висевшим над комодом между двумя зашторенными окнами, и принялся рассматривать свое лицо под разными углами. За последний год с небольшим ему довелось побывать в шкуре людей разного возраста и социального положения, говоривших на разных языках: Мадис, Менье, американский профессор Карл Никол, фотограф Моберли, толстяк Морнингдейл, священник-иезуит и, наконец, вдовец Смит. В каждую он вживался, словно в собственное тело, каждая маска подходила идеально, но еще одну роль ему предстояло сыграть в Лондоне. Роль всей его жизни. Он с наигранной скромностью пожал плечами — прежде придется побыть еще немного Смитом.

— А рубины останутся у меня? — спросила с кровати Карлотта.

Мориарти пересек комнату и посмотрел на девушку тем странным, гипнотизирующим взглядом, силу которого хорошо знал и часто использовал.

— Нет, дочь моя. По крайней мере не эти. Возможно, я найду для тебя другую побрякушку.

— Хорошо бы. — Она посмотрела на него снизу вверх и хихикнула. — Что, папочка, снова займемся инцестом?

Холмс сдержал слово. Доктор Мур Эгер, специалист с Харли-стрит, внимательно осмотрел Кроу и вынес заключение: по меньшей мере месячный отпуск, проведенный, предпочтительно, на водах. Кое-какие несложные обязанности он исполнять может, но штатная работа с полной занятостью исключена. Славный доктор пообещал безотлагательно, в этот же вечер, написать комиссару и объяснить ситуацию, дав гарантию, что по возвращении инспектор будет на все сто процентов готов к продолжению службы в прежнем качестве.

Оставалось только подготовиться к встрече с Сильвией. Мысленно Кроу уже препоясал чресла.

— Запасетесь для нее жареным снегом? — спросил, заметив его колебания, Холмс. — Или останетесь хозяином в собственном доме?

Путь был ясен, настрой тверд. Разве его гордость не достаточно пострадала от махинаций коварной Харриет? Кроу никак не мог смириться с тем унизительным для себя фактом, что он не только пригрел у себя дома шпионку Мориарти, но и лишился из-за нее рассудка. Простить такое было нелегко.

Он рассчитывал, что отпуск даст возможность решить две задачи: установить необходимый порядок в доме и, с помощью Шерлока Холмса, схватить и предать суду Мориарти.

Вернувшись на Кинг-стрит, инспектор застал жену в растерянности и едва ли не отчаянии. Едва он переступил порог, как она начала жаловаться на скудость выбора прислуги.

— Я только сегодня поговорила, наверное, с доброй дюжиной служанок, — запричитала Сильвия со своего кресла у камина. — Такое и представить себе невозможно. Только две оказались более-менее пригодными. Не знаю, что и делать.

— Зато я знаю. — Кроу стал спиной к жаркому камину.

— Энгус, немедленно отойди, — пролаяла Сильвия. — Ты загораживаешь от меня тепло.

— Не отойду. И раз уж речь зашла о тепле, то подумайте, мадам, какого тепла вы лишили меня.

— Энгус…

— Да, Сильвия. Мы были совершенно счастливы, когда я был твоим жильцом, и ты готовила, убирала и согревала меня. Теперь, когда мы поженились, в доме суматоха, жеманство, непонятные игры и всего этого три полных короба. Лично я от этого устал.

Сильвия Кроу открыла рот, дабы заявить протест.

— Молчи, женщина! — рявкнул Кроу тоном бывалого сержанта.

— Я не потерплю, чтобы со мной так разговаривали в моем доме! — вспыхнула она.

— В нашем доме, миссис Кроу. В нашем доме. Потому что твое — это мое, а мое — это твое. Более того, я здесь хозяин. А теперь слушай меня внимательно. Твои фокусы довели до того, что сегодня я был у врача на Харли-стрит.

— На Харли-стрит? — прошептала Сильвия, мигом утратив весь свой пыл.

— Да, мэм, на Харли-стрит. И доктор сказал, что, во-первых, я должен взять отпуск и, во-вторых, что если ты и дальше будешь лишать меня радостей и удовольствий устроенной домашней жизни, то доведешь мужа до смертного одра.

— Но я же дала тебе все, Энгус, — с заметным беспокойством попыталась возразить Сильвия. — И налаженный быт, и уют…

— Я видел здесь только притворство и пустую суету. Служанок, которые не могли ни мясо поджарить, ни капусту потушить. Эти званые обеды, эти музыкальные вечера, эти… Ты вела себя, как какая-нибудь герцогиня. Все, Сильвия, хватит. Больше я этого не допущу. Сейчас я оправляюсь в постель и желаю получить что-нибудь вкусненькое в твоем исполнении. Потом, когда поем, можешь подняться и обслужить меня, как и положено супруге.

С этими словами, еще не ведая, за кем осталось поле брани, Кроу промаршировал из гостиной и поднялся в спальню, оставив растерянную, раскрасневшуюся и безмолвную Сильную за закрытой дверью.

В скором поезде Рим — Париж Санционаре занял спальное купе первого класса. Бенно разместился в соседнем вагоне. Паровоз тронулся, состав понемногу набирал скорость, и Санционаре, глядя на пробегающие за окном пригороды, постепенно расслабился. Перед ланчем в вагоне-ресторане он позволит себе вздремнуть, а во второй половине дня — возможно, выпив чуть больше обычного — поспать несколько часов. К обеду нужно будет приготовиться тщательно. Может быть, в поезде найдется симпатичная одинокая женщина, и тогда свободное от Аделы время удастся провести не без приятности.

Атмосфера в вагоне-ресторане, куда Санционаре заявился в полдень, царила приятная, пусть и не совсем интимная. Официанты оказались ловкими и расторопными, еда отличной. Первая часть путешествия проходила хорошо.

Чего он не знал, так это того, что в соседнем вагоне два спальных купе были зарезервированы на Джошуа и Карлотту Смит.

Пара эта села на поезд рано и с момента отправления носа не высовывала из своего купе. Более того, они намеревались оставаться там до вечера, поскольку, по расчетам Мориарти, самого сильного эффекта можно было достичь вечером, появившись внезапно к обеду. Лучшего момента для демонстрации украшения леди Скоби не найти, и итальянец — в этом Мориарти, считавший себя знатоком человеческой природы, не сомневался — сам, по собственной воле устремится в сплетенную для него паутину.

Поезд ушел далеко от Вечного города, когда Мориарти послал за кондуктором и договорился с ним о некоторых деталях вечернего представления. Остаток дня он провел в добром расположении духа, поскольку из всех его интриг именно эта содержала элемент фарса, порадовавшего бы и величайших мастеров сего жанра театрального искусства.

Карлотта либо спала, либо лениво листала газеты и журналы, которыми Мориарти запасся для борьбы со скукой.

Поздно вечером, согласно расписанию, они прибывали в Милан, где вагоны прицепляли к французскому поезду, курсировавшему между этим славным городом и Парижем. Обеденное меню, таким образом, состояло исключительно из итальянских блюд, дабы пассажиры могли в последний раз почувствовать вкус этой страны, прежде чем отдаться во власть экстравагантной французской кухни. В вагоне-ресторане к обеду готовились с той же торжественностью и серьезностью, что и к религиозному пиршеству — лампы зажгли пораньше, столики застелили хрустящими белоснежными скатертями, приборы отполировали до блеска. Все это сияющее великолепие, как небо от земли, отличалось от весьма скромной обстановки второго класса, не говоря уже о третьем, где пассажиры путешествовали в стесненных, поистине спартанских условиях.

В коридорах первого класса сигнал к обеду прозвучал около семи часов, и Санционаре — безупречно одетый, с напомаженными волосами и замаскированными косметической пудрой ямочками щек — занял свое место через пару минут после сигнала.