Нагадали мне суженого

Помирать он собрался всерьез и забеспокоился о своем загробном будущем. Но справке черти не поверили и, как все нормальные люди, потребовали откат. Само собой, они хотели Опёнкина кинуть, но тот проникся, когда ему сказали, что за пребывание в аду зачтут трудовой стаж. И кто бы на его месте не поверил! Мы-то не против, надо, мол, только шефу на лапу дать, намекнули черти. И Опёнкин поддался на провокацию: пошел грабить банк.

Во-вторых, насквозь прокопченную голову истопника Опёнкина то и дело посещают безумные идеи. Он с месяц обивал пороги, доказывая с пеной у рта, что нашему городу необходим фонтан. Причем дело было зимой. Трещали лютые морозы, и за идею с фонтаном истопника вполне могли побить. Ему-то всегда жарко, но зачем напоминать об этом людям, в домах у которых временно отключили отопление? Городской бюджет не выдержал лютых морозов и затрещал по швам. По радио объявили, что уголь кончился, и запретили греться газом, потому что газ, мол, тоже на исходе. А некоторым особо теплолюбивым гражданам отключили и свет, чтоб помнили: не в Африке живем. Хорошо, что на даче у тети Клавы оказался стратегический запас валенок и тулупов, похищенных ею со склада военной части. Солдатиков давно перевели в другое место, а тулупы, спасибо тете Клаве, остались! И в ту лютую зиму она за чисто символическую плату охотно раздавала их населению, тем и спаслись.

Опёнкин же, оставшийся без работы, загорелся фонтаном и даже набросал проект. Те же вездесущие черти подсказали, как организовать систему водоснабжения. Видать, у истопника с ними прямая бесперебойная связь, одного ведь поля ягоды, при открытом огне состоят. Слава богу, в котельную подвезли уголь, и идея с фонтаном заглохла. Но с тех пор Опёнкина всерьез считают сумасшедшим.

Вот почему истопник беспрепятственно дошел до банка. При этом он всем намекал, что идет на дело с бандой, имея в виду чертей. Все и подумали, что Опёнкин окончательно тронулся. Первой ему поверила кассирша. Опёнкин сунул в окошко, где она сидела, перочинный ножик и гнусным голосом сказал:

– Деньги давай!

Вместо того чтобы испугаться, кассирша, дородная тетка, схватила его руку, держащую орудие преступления, и заорала благим матом:

– Что ж ты делаешь, поганец! До белой горячки допился!

Очередь оказалась гораздо сообразительней. Кто-то закричал:

– Банк грабят!

И эта новость мигом распространилась по городу. Опёнкина скрутили, он и не сопротивлялся. Что касается чертей, то они попрятались при одном только виде наших полицейских. Кассирша же получила премию за отвагу в размере одной тысячи рублей и побежала накрывать поляну. На этой поляне общим собранием сотрудников банка и было решено, что профессия у них опасная. Хорошо бы за вредность давать молоко, как в былые времена, но поскольку на дворе двадцать первый век, то надо взять еще одну штатную единицу – охрану. Что и довели до сведения Нила Стратоновича.

Аксенкин охотно послал бы их лесом. У него на все есть один ответ:

– Не нравится – увольняйся!

Но дело в том, что он является фанатом современных технологий и потому напихал в свой банк всяких там платежных терминалов, банкоматов и т.д. Время от времени он приезжает туда и отлавливает какую-нибудь старушку:

– Ну что, бабка, будем осваивать технический прогресс!

После чего берет у несчастной квитанцию и, сопя, начинает давить на кнопки. В этот момент лицо его сияет, в таком он восхищении от современных технологий. Не надо в очереди стоять, столько времени экономится. О том, что у пенсионерки в отличие от него времени вагон и посплетничать в очереди ей в кайф, Нилу Стратоновичу невдомек.

– Развязывай, бабка, узелок! – говорит Аксенкин, когда настает момент платить деньги. После чего вставляет в щель терминала свой платиновый пластик, забирает у старухи эквивалент платежа наличностью и говорит: – Поняла, как надо?

Та кивает: отмучилась. Обошлось малой кровью, потому что иногда адова машинка заглатывает аксенкинский пластик и отдавать его обратно не собирается. И все терминал по-человечески понимают. Такие деньжищи! Кто ж добровольно с ними расстанется! В этом случае процесс затягивается, Аксенкин ревет, как поднятый из берлоги медведь, выбегает испуганная сотрудница, разбирающаяся в процессе, и изо всех сил пытается его успокоить. Срочно вызывают техника. А техник иногда бывает в загуле. Нет, он не пьет, просто ходит по бабам. Он вообще один и на вес золота. Когда его вытаскивают из постели очередной любовницы, чтобы опять спасать аксенкинский пластик, он страшно матерится и посылает олигарху проклятия типа «чтоб он стал импотентом!». Таким образом, технический прогресс съедает у Аксенкина два-три часа, а бабка близка к могиле. Но в большинстве случаев обходится, раз у Нила Стратоновича не пропала охота оплачивать через терминал коммунальные платежи.

Обычно Аксенкин уходит довольный. И даже не берет комиссионных за оказанную терминалом услугу. В этом заключается его просветительская деятельность в нашем городе. Так вот, из-за этих терминалов Нил Стратонович и напрягся. А что, если в следующий раз Опёнкин придет с кувалдой? Перочинный ножик-то у него отобрали! И праведный гнев истопника обрушится кувалдой на технический прогресс. Черти не дремлют.

Так в банке появился Емеля Маковкин. На вид он мало чем отличается от платежного терминала, только вместо щели, куда надо вставлять пластик, у охранника рот. Маковкин сидит рядом с терминалом, и некоторые сослепу даже их путают. Емеля так же неподвижен, безмолвен, шкафообразен, кажется, у него вообще нет эмоций, что это и не человек вовсе, а железяка. Но однажды от скуки я, томясь в очереди, за ним понаблюдала.

У него был такой мечтательный взгляд! Казалось, Емеля пребывает в ином измерении. Тело его здесь, а мысли в другой галактике, не иначе. Я знала, что он рано остался без родителей, не получил никакого образования, кроме общего среднего, и, отслужив в армии, работает где придется. На безмолвных должностях, не требующих работы мысли. Идеальный охранник.

Он и Настя?! Она достойна лучшего, ей-богу! Я ей так и сказала.

– Мне уже двадцать пять! – со слезами в голосе возразила девушка. – А Емеля, он хороший! Вы его просто не знаете! Он согласился вместо меня показывать квартиру потенциальным покупателям и даже взял ключи!

Вот тут я напряглась.

– Это было до или после того, как сменили дверь?

– После.

«Так-так-так, – сказала я себе. – Дурак-то, оказывается, и не дурак вовсе! А весьма предприимчивый молодой человек!»

– Это он приглядывал за Пионихой?

– Да, – кивнула Настя. – У нее болели ноги, и Емеля ходил за хлебом и в аптеку. Она когда отдаст ему деньги, а когда нет.

– Пиониха не могла расстаться с деньгами, коли уж они попали к ней в руки, – покачала я головой. – Значит, охранник Маковкин занимался благотворительностью.

– Он добрый! – подтвердила Настя. – Он так расстроился, когда старуха откинулась в его отсутствие!

– Он так и сказал «откинулась»? – прищурилась я.

– Очень переживал, – горячо заговорила Настя. – Прямо места себе не находил. «Какой же я дурак, – все твердил Емеля, – какой же я дурак. И чего меня понесло в Геленджик?»

– А в самом деле, что понесло его в Геленджик?

– Так он весь год копил на эту поездку! С тех пор, как устроился в банк! А до того сидел без работы, ел что придется! У него же ни родных, ни друзей! Только я, и то недавно! У нас все было так хорошо! А первого сентября он неожиданно уволился и уехал в Москву. Сказал: я тебе позвоню, как только устроюсь. И исчез. Его мобильный телефон не отвечает. Я даже положила на него денег. Все равно «абонент временно недоступен». А потом вдруг пришла эсэмэска: «Истек период ожидания доступности этого абонента». Господи! Его убили! Такого милого, доброго… такого… – Она опять была на слезах.

– Какие-нибудь еще у Маковкина есть таланты?

– Да! Конечно! – Настя на секунду вознеслась над стулом. – Таланты! Он гениальный художник, только об этом никто не знает!