Игра на опережение

— Вот за это отдельное спасибо! — Турецкий взял ручку. — Давай диктуй, записываю. — От волнения он перешел на «ты».

— Это Павел Климов из города Калач Воронежской области…

Александр Борисович поднял на нее глаза:

— Это все?

— Все… Вам мало? Вам номер квартиры, этаж, код в подъезде? А что там можно было услышать? Двигатели ревут, матери плачут, Забельский витийствует, можно что-то разобрать в этом бедламе? Кстати, вы хотите, чтобы кто-то из вашей группы туда поехал? — спросила она. — Я уже с нашим начальством обо всем договорилась. Бывший узник — чем не тема для телевизионного репортажа? Поедем туда со съемочной группой. И не спорьте.

Турецкий замер, глядя на нее, будто услышал что-то необычное. И некоторое время молчал, обдумывая.

— А что, командировку в Калач вам уже выписали? — спросил он.

— Нет, но назавтра обещали… Указаний, правда, еще не давали… Извините, а что вы так на меня смотрите? — спросила Люся, стряхивая пепел в любезно пододвинутую пепельницу.

— А вы не понимаете? — удивился Турецкий. — Кажется, уже говорили об этом. Не забывайте, чем закончилась поездка Олега в Дмитрову Гору. Он сам там погиб, и Егоров погиб, как только он захотел с ним увидеться, верно?

— Вы хотите сказать…

— Хочу тебе напомнить о том, что ты нам рассказала только что, — продолжал Турецкий, снова перейдя на «ты». — Начальник службы безопасности «Гражданской газеты» Долотин прежде работал в ФСБ у Колобова, имеющего немалые возможности для влияния на бывших подчиненных… И Долотин вполне мог узнать и доложить Колобову о командировке Олега. Только это объясняет, почему, когда Олег прибыл в Дмитрову Гору, там уже все было готово к встрече и там заранее знали, с кем он собирается разговаривать.

— Да ну… — Люся беспечно отмахнулась. — У нас Долотиных нет.

— Люся, послушай меня… — наклонился к ней Денис. — Мы тоже поначалу вот так же отмахивались… Да ну, это случайно, это совпадение. И не верили, и не верим в теорию заговоров… То случайно, другое, третье. А этого не может быть, потому что не может быть никогда. Вспомни, известная тебе Екатерина Сивцова погибла в тот же день, когда я ее пригласил к нам для беседы. Думаешь, это случайность?

— Но там же обвалились перила моста… — тихо возразила Люся, прижав ладонь к губам. — Я сама видела, в новостях показывали. И кроме нее там еще погибли люди.

— Новости — это ваша профессия, — хмыкнул Грязнов. — Но повод для ваших новостей создают совсем другие люди. А теперь послушай, как все было на самом деле. Но только между нами, ладно? Вот что я узнал от ее сестры. Они обсуждали с ней по телефону, как Екатерина будет к ней добираться. И Екатерина сказала, что будет переходить железнодорожные пути через мост, а не через подземный переход. Их разговор был подслушан. Уж если они ее заподозрили, подслушать для гэбистов — раз плюнуть.

— А это точно, вы уже установили, что это сотрудники госбезопасности? — спросила Люся. — Или это ваша версия?

Турецкий и Грязнов переглянулись.

— Пока версия. Условно говоря, это гэбисты… — сказал Турецкий.

— Но мы не собираемся бросать тень на весь славный коллектив нашего ФСБ! — громко продекламировал, как на собрании, Денис. — Там есть отдельные отщепенцы, позорящие высокое звание… ну и так далее.

— Все сказал? — обернулся к нему Турецкий. — Я могу закончить? Так вот наш эксперт, исследовавший место обрушения, установил: кронштейны, на которых держались перила через мост, были подпилены с левой стороны.

— Господи… — охнула Люся.

— … и парни в толпе с силой толкнули Сивцову и людей в сторону именно левых перил, и они рухнули.

— Это уже доказано? — снова спросила она после некоторого молчания.

— Версия, — подчеркнул Турецкий. — Которую лучше никому не рассказывать. Давайте не забывать, кто нам противостоит. И пора привыкнуть: среди них есть люди, чья профессия создавать несчастные случаи. Случайную смерть, например. Поэтому я хочу избежать повторения в Калаче. И поедет туда кто-нибудь другой.

— Поеду я, — непреклонно сказал Денис. — Воспользуйся моим неофициальным статусом, дядь Сань! Мне-то выписывать командировку не надо. Уже иду собирать чемодан.

— Что ж, логично, — согласился Турецкий. — Если поедет кто-то из наших следователей прокуратуры, Колобов может узнать. А может, и не узнает. Но рисковать не стоит. А так, ты, Денис, для всех поедешь в Карелию поудить рыбку и собирать грибы. Завтра же передам тебе название и номер пансионата, в котором ты якобы собрался отдыхать.

— Ну и конспираторы, — вздохнула Люся.

— Совершенно верно, — кивнул Турецкий. — А иначе в нашей ситуации нельзя. У меня к вам больше нет вопросов. А у вас ко мне есть?

Люся переглянулась с Денисом, потом встала:

— Меня все равно бы одну не отпустили… Работы полно, а подвергать опасности других я не имею права… Я и так потеряла много времени с вашим Забельским, черт бы его побрал…

Когда они снова остались вдвоем, Денис спросил у Турецкого:

— Значит, в Калач поеду я?

— Да, ты. Но для всех ты едешь в Карелию.

— А как же я оставлю Рощина без присмотра? — закручинился молодой сыскарь. — Может, мне все-таки нацелить на него своих топтунов? Организовать наружку?

— Я тебе уже все объяснил. Ничего не надо, ты понял меня?

— Считаешь, с ним и так все ясно?

— О нем мы можем твердо сказать только одно: он очень опасен. И станет еще опаснее, если поймет, что мы загоняем его в угол.

— А с чего вдруг он это узнает? И от кого?

— От нас. От твоих топтунов, от кого же еще? Это вам не беглого мужа выслеживать, неужели непонятно? Слушай… — Александр Борисович заходил по кабинету, потом остановился перед Денисом. — Вот что я сделаю: дам официальный запрос в ГУВД на его пистолет, из которого он убил Корягина.

— Ничего не понимаю… Ты же только что совсем другое говорил: он станет еще опаснее, когда поймет, что мы загоняем его в угол? Что-то ты меня совсем запутал.

— Говорил… Но именно потому, — Турецкий снова заходил по кабинету, — что он способен на все. Мы уже можем предположить его виновником будто бы случайной смерти нескольких человек. О других возможных и будущих жертвах мы пока не знаем. Мы должны позаботиться об их безопасности, понимаешь? Тех, кто меньше нас с тобой защищен.

— Ты хочешь его отвлечь, я так это понял, — кивнул Грязнов.

— Не только. Я хочу его спровоцировать.

— Ах вон оно что… Нет, опять не понял.

— Когда мы затребуем его пистолет, он, увидев, что разоблачен, сразу себя проявит и станет опасен не только для нас. Но и для своих хозяев.

— Ну-ну, — сказал озабоченный Денис после паузы.

— Нужно поспешить сделать все так, чтобы он больше никого не смог убить, — твердо сказал Турецкий. — Физически. Все, время… — Он взглянул на часы. — Через десять минут я должен быть у Курбанова.

20

— Андрей Владимирович, у себя? — спросил Турецкий у секретарши, но она не успела ответить.

— Заходи, Александр Борисович! — окликнул его в приоткрытую дверь своего кабинета Курбанов. Он появился в дверях, потянул руку для пожатия, — Жду тебя с докладом уже семь минут. Опаздываешь, однако…

И пропустил Турецкого в дверь.

— Люба, меня ни для кого нет, — сказал он секретарше.

Они сели за приставной стол друг напротив друга, с полминуты прощупывая друг друга взглядами, наконец Турецкий молча протянул ему запрос в ГУВД.

— Он офицер ФСБ? — Курбанов поднял глаза от бумаги. — Ты вообще представляешь, о чем запрашиваешь? Наверняка это дело уже передали с Петровки на Лубянку.

— Даже очень хорошо представляю… — спокойно ответил Турецкий. — Если так, отправим запрос в ФСБ.

— Напомни мне, кто такой этот капитан Рощин? — попросил Курбанов. — Я где-то и что-то о нем слышал… А ты мне никогда и ничего о нем не говорил.

— Он недавно застрелил бывшего уголовника Корягина у него на квартире, — подсказал Турецкий. — Когда вступился за его сожительницу.