Убийца среди нас (СИ)

Прижавшись к окну, Парамошкин увидел ту маленькую женщину. Потеряв надежду пробиться, она стояла беспомощная, жалкая, вытирая слезы. Сдвинув рывком вниз стекло, Григорий крикнул:

-- Идите сюда, помогу!

Подошла, в глазах мольба.

-- Давайте сумки, скорее!

Молчит, не решается -- а вдруг жулик? Но потом поверила. Так, сумки в вагоне, теперь ее втянуть... Получилось! Слава Богу, даже с души отлегло.

-- А я-то вас ругала, так ругала, уж простите!..

Рюмин недоволен. Зачем эта женщина, когда самим не повернуться.

К ночи в вагоне утряслось, расставилось, уплотнилось. Освободились проходы, появились места в купе, где можно было присесть и вздремнуть. Туалеты же по-прежнему завалены сумками и чемоданами, кому приспичило -- терпят.

Впереди показались станционные огни. Поезд стал притормаживать. Объявили десятиминутную остановку. Из вагонов с грохотом посыпались пассажиры в поисках туалета. Туалет на станции один, пассажиров -- тьма, время стоянки ограничено... Картина, конечно, еще та: массовый туалет на всеобщем обозрении. Мужчины и женщины, не стесняясь, оголяются, ни на что не обращают внимания, лишь бы-лишь бы... Поляки плюются: варвары! дикари!

-- Не могу смотреть, -- сказала попутчица и отвернулась. -- Маразм да и только. Какие-то идиоты забили сумками туалеты. Что о нас подумают?

Парамошкин молчал. А что скажешь, если сам из числа этих "идиотов". Не раз вспомнил недобрым словом Рюмина, который давно похрапывал в купе. Ему-то наплевать на все.

Поезд тронулся. До Бреста теперь остановок не будет.

XV

Первый вояж Парамошкина в Польшу подходил к концу. Для него он оказался не таким уж сложным. Теперь все позади, и можно сказать прямо: поездка удачная, даже сам не ожидал. Если так пойдет и дальше, то лучшего и желать не надо.

Из Москвы в Каменогорск возвращались не вчетвером, а вдвоем с Рюминым. Шлыков решил остаться погостить в столице у своих родственников. Его отпуск еще не закончен. Скоркин, позвонив домой, узнал, что отец вечером выезжает в Москву и просит утром встретить. Причину приезда отца в столицу Вениамин не объяснил, а возможно, и сам не знал.

Кроме Парамошкина и Рюмина в купе была молодая, по-видимому, совсем недавно поженившаяся, пара. Они ворковали как голубки, абсолютно не обращая внимания на своих попутчиков. Чтобы не смущать молодоженов, Рюмин с Парамошкиным вышли в коридор.

Парамошкин этого разговора ждал. Он хотел, наконец, ясности насчет поездок: будут они еще или нет, возьмет его с собой Рюмин или на этом все закончится. Рюмин закурил и сделал несколько глубоких затяжек.

-- Знаешь, я им сейчас завидую, -- сказал он.

-- Кому? -- не понял Парамошкин.

-- Молодым, что в купе милуются. Счастливые... Ладно, перейдем к делу. -- Приоткрыв заднюю дверь, Рюмин бросил окурок и тот, сверкая искрами, полетел вниз.

-- Не знаю как я тебя, Григорий Иванович, но ты меня вполне устраиваешь, -- сказал он, откашлявшись. -- Выносливый, врубаешься в суть с полуслова и, конечно же, сильный. Уверен, что не продажный.

-- Вот еще! -- недовольно загудел Парамошкин.

-- Да-да, а в деле это тоже немаловажно. Думаю, что наш "тандем" должен неплохо сработать. Не скажу, что я -- мед, но и не губошлеп какой-нибудь, трепать попусту языком не привык.

-- Уж это мне известно, -- сказал Парамошкин, подыгрывая Рюмину. -- Не раз думал: а как бы я поступил в той или иной ситуации и, если честно, то не ровня тебе. До тебя мне пока далеко.

-- Ладно-ладно, -- ухмыльнулся довольный похвалой Рюмин. -- Теперь о наших планах. Через пару недель опять махнем в Польшу. Резон имеется. А дальше... Дальше загадывать пока не будем.

Ну а теперь -- о "тандеме". Я планирую открыть в Каменогорске дело. Какое? В свое время узнаешь. Одно скажу -- откладывать "в дальний ящик" не собираюсь. И еще. Через тройку месяцев устроим тебя директором торговой базы. Мы этот вопрос со Шлыковым уже обговорили. "Челночничать" уже, естественно, не придется. Твоя задача -- обеспечивать кого надо товаром. А взамен будешь получать свою долю. Клиентов -- пруд пруди. Что скажешь?

Парамошкин выпучил глаза:

-- Прямо врасплох застал. Ей-Богу, ошарашил! Не думал, не гадал. Так неожиданно!.. -- Но Григорий лукавил. Как это "не думал, не гадал", если в мыслях не раз видел себя на должности завбазой. Решил прикинуться простачком, который чуть не визжит от радости. Горячо поблагодарив благодетеля, осторожненько свернул разговор на другую тему.

-- А что за дело, если не секрет? -- Подумал, а может, не стоит проявлять излишнее любопытство? Но как узнать по-другому? Ирина-то обязательно спросит.

-- Я же сказал, -- нахмурился Рюмин, что к этому вернемся позже. Мне еще самому надо кое в чем разобраться. -- Спросил, знаком ли Парамошкин с азами строительства? Даже поинтересовался его уроками труда.

О "строительстве" Парамошкин ответил расплывчато -- смотря какое оно будет.

-- Ну, не многоэтажки строить, а скажем, киоски или что-то в этом роде.

-- Это в принципе несложно, -- ответил Парамошкин. Добавил, что строил гаражи.

-- Отлично. На досуге прикинь, сколько и каких материалов потребуется для киоска, скажем, метра три на четыре и потом напомни. Пожалуй, пока все. Пойду спать, а то завтра в девять лекция. -- Зевнув, Рюмин шагнул к купе.

А Парамошкину спать не хотелось. Выйдя из накуренного тамбура в коридор, стоял и смотрел в темное окно. Ничего, кроме мерцающих вдали огней, не видно. До дома остались считанные часы. Ирина, наверное, спит: она-то ждет его послезавтра. Тем неожиданней и приятней будет встреча...

XVI

Подойдя к дому, Григорий увидел, что входная дверь закрыта изнутри. Подумал, что хозяйка, наверно, ушла на рынок, а Ирина заперлась и вставать не спешит. Да и то верно, зачем суетиться, если ждет его только завтра.

Зашел во двор. Поставив сумки, разделся до пояса, включил водяной кран-"гусачок" и стал мыться. Подобную водяную процедуру совершал каждое утро и жалел, что с наступлением морозов этого удовольствия лишится -- воду придется перекрыть, чтобы не лопнула труба. Тогда будет ходить на водохранилище и купаться в проруби. Это совсем недалеко, а удобное местечко он уже присмотрел.

На стене дома на гвоздике всегда висит полотенце, рядом, в небольшом шкафчике, -- паста и зубные щетки. Неспешно помылся, а потом растирал полотенцем грудь, спину, руки до тех пор, пока не почувствовал во всем теле горячую легкость.

Одевшись, подошел к окну. Оно было занавешено, и разглядеть что-либо внутри дома невозможно. Осторожно постучал условным для Ирины сигналом. Тишина. Никакого звука. И вдруг занавеска медленно отодвинулась в сторону, и он увидел свою Ирину, ее сонные, но радостные глаза, улыбающиеся губы, чуть-чуть вздернутый носик и милое, влекущее к себе, лицо. Ахнув, она тут же бросилась открывать дверь.

Встреча была такой, какую Григорий не раз себе представлял. Как только они слились в долгом, страстном, упоительном поцелуе, все остальное для них перестало существовать. "Как здорово, что хозяйки нет дома..." -- только и успел подумать Григорий, нежно прижимая к себе жену. Да и она прижалась -- не оторвать. Григорий подхватил Ирину на руки и понес к еще теплой постели.

"Я тебя люблю..." -- "Я тоже..." -- "Любимый мой..." -- "Солнышко мое..." -- "Так тебя ждала..." -- Какие только нежные, ласковые слова они в то утро не сказали друг другу. Жаркая кровь в молодых телах еще долго не хотела остывать.

Каким-то внутренним чутьем Ирина, как только увидела мужа, поняла, что поездка удалась. И -- разговоров не перечесть. В этот день решили никуда не ходить, сегодня у них будет день покоя и любви.