Дотянуться до моря (СИ)

Кто порекомендовал его Саше Качугину, тот потом даже сам не мог вспомнить. Я помню, как компаньон сказал, что сегодня на собеседование ко мне придет кандидат, которого ему очень рекомендовали. Я пропустил информацию о рекомендациях мимо ушей, потому что в нашем деле они мало что значили. Пришедший на собеседование относительно молодой человек сразу же привлек мое внимание двумя вещами: ростом значительно ниже среднего и редким сочетанием совершенно славянской внешности с глубоко нерусскими «ФИО» — Эскеров Аббас Мерашевич. Паспорт давал мало пояснений на этот счет, потому что сообщал, что родился и живет его обладатель в Москве. Я не удержался и спросил, получив в ответ выжимку об иранско-абадзинских корнях последнего. Но, в конце концов, генеалогия претендента интересовала меня гораздо меньше деловых качеств, и я перешел на его профессиональные бумаги. Они свидетельствовали о том, что их обладатель пятью годами позже меня окончил строительный институт, правда — экономический факультет. По распределению попал в одно из Главмосстроевских управлений, где и проработал все последние годы в должности «инженера планового отдела». Я разочарованно закрыл бумаги — из всего набора образовательно-послужных регалий нас более или менее устраивала только специальность по диплому — «инженер-экономист в области строительства». Я уже открыл рот для начала отказной речи, но претендент опередил меня.

— Вы считаете, что я вам не подхожу? — с доброй улыбкой во взгляде сказал Аббас Эскеров. — Но, согласитесь, ведь конкретных оснований для отказа у вас нет. Вы делаете вывод о моей непригодности на основании пары бумажек, дающих обо мне объективного представления не больше, чем технические данные красного глиняного кирпича — о Кремлевской стене. Вам не кажется это не только не совсем объективным ко мне, но и не вполне профессиональным с вашей стороны? Немного от профанации, нет?

Я опешил. Первым желанием было выставить наглеца за дверь, но с очевидностью было ясно, что это будет ход проигравшего, а я не привык проигрывать, да еще на своем поле. Вздохнув с утомленным видом человека, вынужденного день изо дня объяснять не очень сообразительным людям, почему дважды два — это именно четыре, я поведал претенденту причину отказа. Я вкратце рассказал, чем мы занимаемся, и обратил внимание, что наше деятельность находится на слиянии таких граней, как архитектура, дизайн, строительство, менеджмент, художественное восприятие и чувство прекрасного, и даже психология, и из лежащих передо мной бумаг совершенно очевидно следует, что господин Эскеров А.М. не имеет ни малейшего «икспириэнса» ни в одной из этих областей.

— Так что я делаю вывод о вашей профнепригодности для нашей компании не на основании ваших бумаг, а на основании понимания, какими качествами вы никаким образом не можете обладать, — чуть-чуть издевательски глядя в глаза своему визави, сказал я. — А вот для понимания этого мне на самом деле хватило только двух бумаг — вашего диплома и копии трудовой книжки. Третий документ — паспорт, как вы понимаете, поправок в это представление внести также не мог.

Тонкая улыбка на губах господина Эскерова стала чуть менее естественной, однако вовсе не исчезла.

— Ну, что ж, понятно, — после полуминутного раздумья ответил он. — Вынужден признать, что в узкой области ваших профессиональных интересов вы сделали вполне логичные выводы.

— Ну, вот видите! — с облегчением человека, доказавшего-таки упрямцу очевидное, воскликнул я. — Дважды два все-таки оказалось четыре. Чайку на дорожку?

Я потом много раз вспоминал этот момент. Не предложи я тогда ему чай, может, и не было бы всего? Получивший отповедь кандидат просто встал, и ушел бы прочь из моей жизни, и больше никогда бы в ней не появился? Или, предлагая, я рассчитывал на то, что проигравший просто откажется, предпочтя не задерживаться на арене, где он только что потерпел маленькое, но неприятное поражение. Но он не отказался.

— А — давайте! — с энтузиазмом закрутил он в воздухе рукой, сжав при этом растопыренную пятерню в кулак. — Попьем-ка, на самом деле, чайку!

Секретарша Леночка (не Фенечка, другая) принесла чай и вышла из кабинета, вполне профессионально крутя задницей. Аббас Эскеров перехватил мой взгляд, и понимающе улыбнулся.

— А, скажите, Арсений Андреевич, — начал он, помешивая ложечкой сахар в чашке. — Как же вы собираетесь в результате заполнить столь специфическую вакансию? Ведь людей, имеющих, как вы изволили выразиться, «икспириэнс» сразу в стольких областях, вам днем с огнем не сыскать потому, что их просто-напросто не существует. Вы же сами рассказывали, как долго и через какие препоны вы с вашим компаньоном шли к вашему сегодняшнему уровню. Так что вероятность того, что вы в короткий промежуток времени найдете других таких, экспоненциально стремится к нулю, нет?

— Ну-у, — начал я неопределенно, потому что вопрос на самом поставил меня в тупик. — Придется брать кого-то, кто наиболее близко подойдет под имеющиеся критерии, как иначе?

— Ну, да, — задумчиво отозвался мой собеседник. — Как всегда, все сводится к решению оптимизационной задачи.

— Именно, — отозвался я, допивая чай и уже готовый произнести финальное: «Ну-с?!», означающее завершение аудиенции.

— Да, но ведь дело в том, как вы будете решать эту задачу, — поднял на меня глаза Аббас, об уходе явно и не помышлявший. — Именно вы, и именно эту. Ведь вот, например, вам нравится «пятисотый» Мерседес в сто двадцать четвертом кузове. Но он стоит сто пятьдесят тысяч долларов, и столько денег на покупку вы тратить не планировали. И вот вы начинаете оптимизировать. «Пятьсот сороковая» БМВ почти такая же быстрая, и стоит на полтинник дешевле, но у БМВ — имидж «бандитской» марки, и на этом основании она вам не подходит. Тогда, может быть, «девятьсот одиннадцатый» Порше? Он и быстрый, и стоит не дороже БМВ, но слишком маленький, в нем даже вдвоем тесно. И — так далее, и тому подобное. И в результате, так и не сумев решить оптимизационную задачу в приемлемом диапазоне критериев, вы ездите… На чем вы ездите, если не секрет?

— На Ниссане Максима, — признался я неохотно, потому что в это мгновение недавно купленное и нравящееся мне до жути авто показалось мне нижней планкой отстоя.

— А-тличная машина! — дипломатично подкинул ложку меда в мою бочку дегтя Аббас. — Сколько мотор — три? Два? Но ведь шесть цилиндров! Так это еще лучше — меньше расход, ну! Автомат? Ну, конечно, ручка, настоящий мужчина сам знает, когда и какую передачу ему включать!

Я почувствовал, что еще секунда, и я буду вовлечен в беседу на автомобильную тему, в которой мой собеседник, похоже, неплохо разбирался, и которую как же было не поддержать?! Но не тут-то было — тема закруглилась так же неожиданно, как и началась.

— Так вот, Аркадий Андреевич, — внезапно посерьезнев, продолжил Аббас. — Согласитесь, что раз нет возможности достичь идеала, то важно, по каким критериям предмет выбора будет максимально близок к идеалу, так?

Да, в логике и в умении предмет своих логических умопостроений преподнести этому малому было не отказать, и я кивнул.

— Вы говорили, что брали на работу людей, который, как я понял, на основании собеседования казались вам гораздо больше соответствующими нужным критериям, чем я, так? — продолжил он, и я снова кивнул.

— Но в результате дело они все равно завалили, и разве не значит, что их опыт в высококачественно отделке квартир, который у них был, не дает им по сравнению со мной, такого опыта совершенно не имеющего, никакого реального преимущества?

Спорить было трудно, и я снова кивнул.

— Правда, на основании вашего согласия с этой последней моей сентенцией человек пристрастный мог бы сделать вывод, что любой, скажем, врач или переводчик с суахили имеет потенциально не меньше шансов продвинуться в вашем ремесле, чем я, верно? — хитро щуря глаза, продолжил излагать Аббас. — Но, согласитесь, просидев пять лет в строительном управлении и даже несколько раз побывав на стройплощадке, я все-таки знаю, чем отличается бетон от арматуры, радиатор от конвектора, и что слово «шпаКлевка» не самом деле пишется через букву «т». На этом основании я, думаю, я являюсь более предпочтительным кандидатом, чем врач или переводчик, верно?